Обломки нерушимого - Стейс Крамер

– поможет мне в этом…

– Не помогла? – спросил Арджи совсем упавшим голосом.

Элеттра отрицательно покачала головой и сказала:

– Все завяло, засохло, погибло, как эта роза.

И затем она нанесла последний удар хрупкому «талисману» – сжала в кулаке, растормошила пальцами его сухую плоть и подбросила в воздух ароматную горсть лепестковых останков. Больше не требовалось слов. Этим красноречивым жестом была поставлена финальная точка в отношениях Арджи и Элеттры.

Глава 38

Почти сто лет назад за чертой города Глэнстоун функционировала психиатрическая лечебница «Бриарей». Об этом местечке ходили жуткие слухи: врачи-психопаты истязали своих пациентов различными бесчеловечными экспериментами, а пациенты, между тем, ошивались там самые опасные, настоящие монстры в человеческом обличье. Насилие процветало там ежедневно, ежечасно – и со стороны медперсонала, и со стороны умалишенных. Короче говоря, если бы кого-то посетило желание увидеть ад еще до своей кончины, то ему просто нужно было заглянуть в «Бриарей». Лечебницу закрыли после опустошительного пожара. Восстанавливать изуродованное огнем здание было не выгодно, выживших пациентов определили в ближайшие клиники. Так и стоит теперь «Бриарей» на окраине, черными глазницами пустых окон глядя на сторонящийся его мир, и бережно храня в своем обугленном кирпичном скелете память об ужасах дней его жизни.

Поведала я вам об этом страшном месте не просто так. Именно здесь, в «Бриарей», Никки решила закатить громкую вечеринку в честь своего семнадцатилетия. Она пригласила почти всю школу, кроме самых мелких и вражеской компании – Брандт, Кинг и Арлиц; привезла мощную музыкальную аппаратуру, свечи, кресла-пуфы, яства (спонсором этого мероприятия был Элай). В целом, получился такой андеграундный пикничок в заброшенном, пользующемся дурной славой, здании. Нежнейшие принцессы «Греджерс» были, мягко говоря, ошарашены выбором Никки локации для торжества, а потом все сошлись в едином мнении: «Ну это же Никки Дилэйн. Чего еще от нее можно ждать?» А Никки ведь и хотела добиться такого эффекта. Не раз я вам говорила, что она любила шокировать публику. К тому же день рождения на пепелище отлично отражал ее внутреннее состояние. Вот так же черно и смрадно в ее душе, такой же раздрай в ее голове. Она уже давно свихнулась из-за этой бестолковой жизни, так что самое место ей в психушке. Такая вот самоирония в чистом виде.

– Никки, поздравляю! – крикнула Эсси. – Как ты?!

– Я буха как требуха! – ответила Никки, покачиваясь. Она протянула Джефферсон бутылку бренди. – Вообрази, родная, этот старичок опустел еще за час до начала вечеринки!

Никки делала обход, выпивая с каждым встречным гостем. Следующая остановка была подле Лейлы Флейшер и Ирланд Гловицки.

– Лейла, Ирланд, почему не пьете?!

– Да надоело уже, Никки! – рявкнула с улыбкой Лейла.

– И так весело, – добавила Ирланд.

– Надоело пить?! Господи Иисусе, не трогайте меня. Вдруг это заразно!

Пошла дальше. Наткнулась на Элая.

– О, именинница, да вы уже изрядно повеселились, я погляжу. Неэротично пованиваете спиртягой, – сказал парень.

– Это ты так решил скреативничать? Отличное поздравление! Я польщена… Ну выпила! Ну много выпила! И что? Сегодня праздник у меня!.. Леди имеет право нажраться в говнище хотя бы в свой день рождения!

Леди рыгнула и рассмеялась.

– Ладно, пойдем, поздравлю тебя как полагается. Идти-то еще можешь?

– Могу вот так, – сказала Никки и повисла на его шее. – Веди меня, мой сударь!

Элай потащил не вполне вменяемую именинницу в заранее запримеченное им местечко, что раньше выполняло роль общей душевой. По пути встретили Сагари Пью.

– Вы что, близнецы?! – хихикнула она.

– Ага, двоюродные, – съязвил Элай.

– Каждый раз одно и то же, – прокомментировала Никки.

Где бы Элай и Никки ни появились, всегда найдется кто-нибудь, кто назовет их близнецами. Ну похожи они очень, что с этим поделать?

Ребята добрались до вышеупомянутого помещения. В нем Элай оставил подарок.

– Никки Дилэйн, я хочу представить тебе свое лучшее творение. Не судите строго, сударыня, а то разобью хлебало.

Элай подошел к стене. Возле нее стоял холст с изображением… Никки. В тусклом свете свечи сложно было разглядеть детали картины. Бросились в глаза лишь очертания худенькой девушки. Она стояла обнаженной спиной к зрителю, голова повернута к правому плечу. Безупречный профиль, загадочный, немного уставший взгляд, белоснежные волосы слегка взъерошены. Разглядывая картину, Никки даже удалось ненадолго прогнать пьяный дурман, затопивший ее сознание. Она наслаждалась трезво, искренне.

– Боже мой! Это я, что ли?

– Ты, что ли, – ответил Элай без какого либо интереса. А у самого внутри все кричало: «Вот, какая ты красивая на самом деле. Вот, как я тебя люблю!»

– Неужели я такая красивая? – вдруг спросила Никки.

Элай почувствовал, как кровь его, превратившись в раскаленную лаву, прихлынула к неистово бьющемуся сердцу. Вот как это здание полыхало много лет назад, так и он полыхал, с головы до ног огнем любви был объят.

– Вообще-то нет. Где ты тут красоту увидела? – Губы дрожали, поперек горла стоял пульсирующий комок.

– Показалось, может… А мне все-таки нравится. Ты, оказывается, не просто наркоша и жалкий неудачник, а еще и талант. Недюжинный талант!

И внезапно все в Элае раскололось. На лице его проявилось, как на фотопленке, истинное выражение – без напускного, уже ставшего привычным, ледяного безразличия. Выражение это было грустное, глубокомысленное, в нем была сосредоточена вся сила чувств Элая. Заблудился он, свернул из любопытства не на ту дорожку. «А что будет, если я иначе посмотрю на нее, иное разрешу себе почувствовать к ней? Смеяться над ней перестану, смою с нее свое презрение. Жалеть ее тоже не буду. Просто… полюбуюсь, как будто музой. Выслушаю ее, постараюсь понять. А! Вот, что за этим следует! Я ее словно через сито пропустил, и она такой чистой стала! Ни одного недостатка. Никки привлекательная, добрая, смешная, легкая, бешеная, своя в доску, она моя! Она так похожа на меня – внешне, внутренне, каждой чертой, каждой извилиной и мурашкой похожа, близняшка моя». И когда Элай решил вернуться на свой исходный путь, он понял, что потерялся. Понял, что обратного пути уже нет. Одна дорога существует – к Никки. Видимо, способен он на это обычное человеческое. На любовь эту пресловутую. Вот как человек влюбляется – просто сворачивает не туда ради интереса, теряет свой путь, в дебри углубляется, меняется навсегда. Каким был, как жил до этого – все забывается. И стоит теперь этот обновленный, заплутавшийся, смирившийся, полный решимости Элай, не сводя влюбленных глаз с Никки.

– Ты чего так смотришь на меня? Что-то интересное обнаружил? – испугалась Никки. Прежде на нее никто так не смотрел.

– Просто…

– Просто?

Почему-то тихо стало. Странно. Весь мир уплыл в далекие дали. Все вдруг потеряло свое значение,