Я тебя придумала - Анна Шнайдер

сердце. Будто бешеное, чуть из груди не выпрыгнуло. И так жаль его стало. Да, он был холоден со мной почти всегда — но не больше, чем со всеми остальными. Да, он обижал меня, но не так, как Виан и Тимирей. И я представила, что это я, а не он, живу уже двести лет, после смерти своей единственной, не решаясь уйти вслед за ней, потому что я — Повелитель. Это ведь действительно тяжело, Линн.

Как странно. Почему всё повернулось именно так? Ведь примирение Милли с Робиаром не имеет отношения к моему появлению в Эрамире. Они сделали это сами, без моего участия. А я… я даже не предполагала, что Эмиландил была нужна вовсе не новая жизнь, не приключения в счастливой неизвестности.

Милли нужен был отец. И только! Но почему я этого не рассмотрела, не поняла? Эльфийка ведь — моя героиня.

Наверное, я просто видела только то, что лежало на поверхности. Значит, мы оба поверхностные — я и моя книга.

«Это не так, Линн, — голос Ленни в моей голове тихо вздохнул. — Поговори с Вейном. Возьми с собой рукопись. Он сможет объяснить… Всё-таки Хранитель — он, а не я».

«Неужели? — я рассмеялась. — А мне иногда кажется, что вы оба».

.

Попрощавшись ненадолго с Ленни и Эмиландил, я отправилась к Вейну. Хорошо, что я прекрасно помнила — он обитал в том же коридоре, что и Гром с семьёй, да и дорогу туда я приблизительно помнила.

За всеми этими волнениями я забыла о том, что время уже послеобеденное, пока мой желудок жалобно не взвыл, когда я уже собиралась постучаться в дверь покоев Вейна.

Вот так и получилось, что моим первым вопросом стал:

— У тебя ничего поесть нет?

Хранитель усмехнулся.

— Ты, как я понимаю, была с Эдигором, когда по вашим комнатам разносили обед? Что же остальные ничего тебе не отложили?

— Думаю, отложили, — я вздохнула, проходя в комнату. — Просто я забыла поинтересоваться. И только теперь поняла, насколько хочу есть.

У Вейна в распоряжении были две комнаты — что-то вроде гостиной с диваном, большим столом, парочкой книжных шкафов и большим зеркалом, которое почему-то ничего не отражало; и маленькая спальня, где кроме кровати, шкафа и комода, больше не было мебели.

Обстановка здесь вообще была очень спокойная, можно сказать, лаконичная. Или спартанская — как уж кому больше нравится. Вещей мало, порядок идеальный, ни пылинки нигде не видно. Я невольно вспомнила заваленный бумагами стол императора и улыбнулась.

Пока я оглядывалась, Хранитель налил мне бокал вина и соорудил бутерброд.

— Больше ничего нет, — сказал он, протягивая здоровенный кусок хлеба с не менее большим ломтем мяса сверху. — Если хочешь, я попрошу что-нибудь принести с кухни, у них наверняка ещё с обеда осталось.

— Не надо, — я улыбнулась и так энергично откусила от бутерброда, что чуть не сломала себе зубы. — Мне вполне хватит. А почему у тебя такое странное зеркало на стене, Вейн? Оно, что, бракованное?

Вместо Хранителя ответило само зеркало, отчего я чуть не выронила из рук свой импровизированный обед.

— Вовсе нет. — А потом на поверхности заклубилось нечто, напоминающее густой чёрный дым, из глубины которого выглянули два блестящих голубых глаза, безумно похожих на глаза Вейна. — Это всего лишь я, Ари. Здравствуй, Линн.

Я охнула и, положив бутерброд на стол, приблизилась к зеркалу.

В принципе, если присмотреться, можно было разглядеть не только глаза, но и тонкую девичью фигурку, почти полностью скрытую густым чёрным дымом. Однако единственным, что было видно хорошо, оставались глаза.

— Привет, — пробормотала я, останавливаясь возле зеркала.

Ари хихикнула.

— Эх, а я так надеялась на что-нибудь более эпичное. Эллейн вот подпрыгнула и завопила…

— Эллейн? — выдохнула я, с изумлением покосившись на Вейна, вставшего за моим плечом. Хранитель кивнул, грустно улыбнувшись, а Ари ответила:

— Да, когда-то она была здесь частой гостьей, да, Вейн? А потом…

— Пожалуйста, не нужно, Ари, — не выдержал Хранитель. — Я не хочу говорить об Эллейн.

Пока сестрёнка Вейна не буркнула ещё что-нибудь, что могло его расстроить, я выпалила:

— Так кто из вас говорил со мной мысленно? Ты, Вейн, или Ари? У вас такие похожие глаза…

— Он говорил, — хмыкнуло зеркало. — С моей помощью, конечно. Только энергия Ничто позволяет переговариваться, находясь настолько далеко друг от друга. Ну и переноситься ненадолго. Помнишь снежинки? Холод — это влияние Ничто.

— Я думала, эту энергию невозможно использовать.

— За столько лет я научился, — ответил Вейн, ласково улыбнувшись мне. — Когда Ари исчезла, я долго искал её. Я ведь ничего не знал о том, что она совершила. Ставил магические эксперименты в том мире, откуда мы родом, пока, наконец, не нашёл сестру. Точнее, я нашёл абсолютную черноту. Но я знал, что Ари там. Той моей жизни не хватило, чтобы создать это зеркало, но потом, когда я уже стал Хранителем, мне удалось сделать нечто вроде портала, который позволяет Ари говорить со мной и даже давать немного своей энергии…

— Ты не путай, — заворчало зеркало. — Это не моя энергия, а Ничто. Я никогда не была такой ледышкой.

— А Ничто — это как? — выпалила вдруг я. — Это… больно? Или…

— Не вздумай! — яростно сверкнули на меня глаза Ари. — Слышишь, что я тебе говорю? Не вздумай! Если бы Вейн не был Хранителем, он никогда не смог бы достать моё сознание из Ничто, вернуть мне часть памяти, говорить со мной… Со временем я бы просто растворилась в Ничто, как остальные отверженные демиурги. Стала бы чистой энергией, из которой создаются миры, понимаешь? И это ещё очень милосердное наказание за то, что я сделала когда-то.

Стала чистой энергией, из которой создаются миры…

Так вот, что это такое. Демиурги, предавшие собственные творения, становились материалом для