Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Может, у памятника Пушкину на Тверской?
— Кокотов, вернитесь из долин похоти к вершинам искусства, прошу вас! Наталья Павловна, конечно, приманчивая дама, но сегодня она к вам не приедет. Нет! У нее, очевидно, с вашей помощью, случились сдвиги в бракоразводном процессе!
— Откуда вы знаете? — воскликнул писатель.
— Догадываюсь. А наша Юлия назначила Боре свидание, разумеется, у гипсового дудельщика. Видите, я помню о вас!
— Но ведь трубач в пионерском лагере!
— Кто вам сказал?
— Мы с вами так решили.
— Сейчас перерешим. У меня вот какое предложение: Боря и Юля — одноклассники, а гипсовый трубач стоит во дворе их школы, где они впервые и поцеловались. Так лучше, поверьте! Если все трое: Боря, Юля и Ксения — однокурсники, тогда нежные поползновения дочери партократа скрыть невозможно, да и Боря не будет на глазах у своей девушки безобразничать. Знаете, все-таки первая любовь! Другое дело, когда они после школы поступили в разные институты. Будущий олигарх, разумеется, махнул в финансовый, а наша героиня готовится стать педагогом и матерью, даже не подозревая о сопернице!
— А как же «картошка»?
— Что — «картошка»?
— Ну, малиновые закаты, случайные касания, зарождение чувства: «Не смотри ты так неосторожно, я могу подумать что-нибудь не то!»… — не без ехидства пропел писодей.
— Да, действительно жалко! Уходит колорит эпохи, замечательного времени, когда на несправедливость можно было пожаловаться в партком, в крайнем случае — в райком. И не надо было нанимать киллеров, не надо было тащиться в суд, чтобы за пятьдесят тысяч долларов доказать, что у тебя украли тридцать. Хорошо, очень хорошо, Андрей Львович, что мы прорвались к Скурятину, а то бы вы узнали, что такое русский суд — долгий и неправый!
— А может, перебросить их в стройотряд? — предложил Кокотов, невольно увлекшийся кройкой и шитьем судеб придуманных героев.
— Ну-ка, ну-ка — поподробнее! — потребовал игровод.
— Борис едет туда, чтобы заработать на свадьбу с Юлией. Она ведь тоже небогата, из потомственной педагогической семьи. Там-то он и сходится с Ксенией, которая специально увязалась за ним…
— Отлично! А сцену грехопадения на природе мы позаимствуем у Левы… Ксюха берет Борьку за руку и силой уводит в ночные клевера. Ах, как я это сниму! Вы молодец, что вернулись из долин… Но есть одна закавыка.
— Какая?
— Когда происходят события? В девяносто втором… — сморщив лоб, прикинул Жарынин. — Но в девяносто втором не было уже никаких стройотрядов, была дикая инфляция, а на свадьбу зарабатывали, возя товар из Кореи.
— А если в восемьдесят восьмом? — предложил писатель.
— Тогда вряд ли дочка партбосса рассекает на «Тойоте».
— Верно, даже Виктор Цой ездил на «Москвиче»…
— Да и черт с ней, с «Тойотой», а тем более с вашим Виктором Цоем! Никогда не понимал этих его «бу-бу-му-му». Пачка сигарет. Дайте перемен! Получите! Хуже Цоя только Гребенщиков с Макаревичем. Ненавижу эти антисоветские гитарные посиделки на кухнях цековских домов! Ненавижу номенклатурных сосунков вроде Гайдара! Чтобы греть жопы не в Болгарии, а на Канарах, они разрушили великую страну и обобрали заслуженный народ, как раз когда впервые за столетия он начал жить более-менее прилично! Уроды! — Жарынин в раздражении отложил трубку в сторону.
— Знаете, у меня на этот счет свое мнение! — мягко возразил автор «Поцелуя черного дракона».
— По каждому поводу, коллега, иметь свое мнение так же невозможно, как отращивать новый член для каждой понравившейся женщины. Запомните эти слова Сен-Жон Перса. Куда надежней пользоваться мнениями умных людей. Ясно вам? Ладно, уговорили: Ксения ездит на «семерке». События происходят в восемьдесят девятом. Гипсовый трубач стоит возле школы. Боря и Юля — одноклассники. И запомните: искусство — это не микрохирургия, это вивисекция! Ви-ви-сек-ция! Итак, они встречаются возле гипсового трубача после двухмесячной разлуки. Борис как раз вернулся из стройотряда, подтянутый, обветренный, повзрослевший. Он в форме. Помните, Кокотов, стройотрядовскую форму? Лично я был похож в ней на британского колониального офицера, только без стека и пробкового шлема. Девушки укладывались штабелями. Но главное в другом: Борька обрел ту повелительную «самцовость», какая бывает у мужчин, спящих одновременно с несколькими женщинами. Однако наш юный герой — лишь начинающий пожиратель дамских сердец, и он чувствует смущение при встрече с Юлей, тем более у священного Гипсового трубача! Ведь это его первая измена. Кокотов, вы помните свою первую измену?
— Не помню… — соврал писатель.
— А я помню! Чресла еще ноют после скорых объятий, а ты уже клянешься в любви другой! Вы скрытный человек, коллега! Кстати, договариваясь о месте встречи, Борька всячески пытается увильнуть от трубача, предлагает Нескучный сад, Сокольники, Парк Победы…
— Парка Победы тогда еще не было.
— Правильно. Видите, и я уже начинаю чистить тапочки зубным порошком. Рановато. Но Юлия неумолима: только возле Трубача, и нигде больше. Как и все женщины, она склонна к сентиментальной символике. Знаете, у меня была одна учительница…
— Это та, которая в дневнике сына назначала вам свидания?
— Нет, другая. Так вот, она десять лет хранила у себя мою запонку, которую я обронил во время нашей единственной ночи любви. А вернула ее, только когда на излете своей женской ликвидности собралась замуж. Передала через знакомых с запиской: «Ты так и не пришел за ней. А я ждала!» Вообразите, она ждала десять лет, а я даже не помнил, где потерял запонку!
— Вы отклонились.
— Да, в самом деле. В общем, так: наша Юля о будущем ребенке хочет сообщить своему избраннику именно там, где они поклялись друг другу в вечной любви. Как сказал Сен-Жон Перс, все измены начинаются с клятв в верности. И вот они сошлись. Это будет свидание без единого слова. Понимаете? Едва они встретились глазами, Юля все сразу поняла. Ах, как я это сниму! Она горько усмехается, поворачивается и безмолвно уходит. Он что-то кричит вдогонку, пытается оправдаться, зачем-то признается в измене с омерзительными подробностями…
— Вы же сказали, это свидание без слов?
— Вы, Кокотов, гомеопат, а не художник!
— Допустим. Но почему она не избавилась от ребенка?
— А сами-то вы как думаете?
— Ей сказали: если она сделает аборт, детей у нее больше не будет. И еще она, конечно, надеется, что Борис передумает и вернется…
— А давайте-ка усложним ситуацию: с первого курса в Юлю безнадежно влюблен студент с факультета дефектологии, будущий логопед… Имя?
— Петя?
— Прекрасное имя для безнадежно влюбленного логопеда! Он постоянно зовет ее замуж, а она отшучивается с лукавым целомудрием любящей и любимой женщины. Он уже почти стал другом, правда, без права на мечту о теле. И вдруг Петя замечает: с Юлей что-то случилось. Более того, цепким взглядом определяет — неприступная однокурсница беременна. Это шанс! Он снова зовет ее замуж, обещая быть хорошим отцом будущему ребенку. И она соглашается: для нее это и месть Борису, и выход из тупика… Все ведь будут думать: ребенок Петин!
— Погодите! Но мужа Юли зовут Костя!
— Андрей Львович, прошу вас не перебивать меня по пустякам! Ладно — Костя. Какая разница! …И вот две свадьбы, две невесты, два жениха. Первая богатая, шумная, изобильная, с могучими гостями… В «Праге». Нет, лучше в «Метрополе». Чиновный отец поглядывает на свеженького зятя как на досрочно введенный в строй объект большой химии. Ксения торжествует. И только ее мудрая мать, Елизавета Марковна, усталая хранительница полупогасшего семейного очага, давно привыкшая к банным изменам мужа, предчувствует недоброе. Вторая свадьба совершенно иная, скромная, студенческая, на квартире… Юля старается казаться веселой, шутит по поводу своего уже заметного животика. Друзья поддевают Костю, мол, тихоня, а такую девушку обрюхатил! Дефектологи, они, знаете, циничны, особенно смолоду. Но ему эти шутки не нравятся. Понимаете? Уже не нравятся. В его еле заметной самолюбивой гримаске зашифрована вся катастрофа их будущей семейной жизни! Гости кричат: «Горько, горько!» Ах, как я это сниму! Я придумал фантастический ход! Феллини перевернется в гробу!
— Так уж перевернется!
— Обязательно, как Гоголь — перевернется и потеряет голову!
— Какой ход?
— Да ведь вы же разболтаете?
— Не разболтаю.
— Ладно, слушайте: когда молодые целуются, на месте Ксении мы вдруг видим Юлию, а на месте Кости — Бориса. Поняли?
— Сильно! — восхитился писодей. — А если сделать то же самое, но в первую брачную ночь?
— Не понял? Что-о? Кокотов, вы меня пугаете! Вам срочно нужна женщина! Сегодня же — иначе я останусь без соавтора!
— Никто мне не нужен!
- Небо падших - Юрий Поляков - Современная проза
- Моя чужая дочь - Сэм Хайес - Современная проза
- Почему ты меня не хочешь? - Индия Найт - Современная проза
- Новенький - Уильям Сатклифф - Современная проза
- Паразитарий - Юрий Азаров - Современная проза
- По ту сторону (сборник) - Виктория Данилова - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Нескорая помощь или Как победить маразм - Михаил Орловский - Современная проза
- Грибной царь - Юрий Поляков - Современная проза
- 100 дней до приказа - Юрий Поляков - Современная проза