Том 13. Салли и другие - Пэлем Вудхауз

Глядя на своего брата, тяжело поднявшегося на ноги, как только смолкли одобрительные возгласы, Салли почувствовала, что ее сердце бьется чуть быстрее. Язык у Филлмора был подвешен неплохо, и он всегда был на хорошем счету в дискуссионном клубе у себя в колледже. Именно поэтому она так настаивала, чтобы он пришел сегодня вечером. Салли догадывалась, что мистер Фоситт, этот славный старик, скажет много приятных вещей в ее адрес, и сомневалась, что она сумеет достойно ему ответить. А выступить с ответным словом было необходимо. Она хорошо знала мистера Фоситта. Подобные события он рассматривал скорее как сцены из пьесы и свою собственную роль выдерживал с безукоризненным изяществом. Поэтому у нее не было сомнений, что он будет задет, если ему не подадут реплику. На красноречие нужно было ответить красноречием, или вечер будет испорчен.

Филлмор Николас разгладил морщинку на своем жилете, положил на стол пухлую руку, большим пальцем другой руки зацепился за жилетный карман и окинул стол таким надменным взглядом, что Салли машинально потянулась к апельсину, подумав: неужели и сейчас нельзя�

Очевидно, это � закон природы: чем красивей девушка, тем безобразней у нее брат. Годы не красили Филлмора Николаса. В семилетнем возрасте это был прелестный малыш, однако с тех пор красоту он растерял, и теперь, когда ему исполнилось двадцать пять, отрицать было глупо: он явно не удался. В течение трех предшествующих лет недостаток средств и тяжелый труд как-то сдерживали его фигуру, однако, получив деньги, он пошел вширь и залоснился. Теперь Филлмор выглядел так, словно слишком хорошо и слишком часто ел.

Тем не менее Салли готова была простить ему все это, только бы он произнес хорошую речь. Она видела, как мистер Фоситт откинулся на спинку стула, весь внимание.

Высокопарные фразы были необходимы старику как воздух.

Филлмор заговорил.

��Думаю,�� сказал он,�� хватит на сегодня речей. Очень мило, что выпили за наше здоровье. Спасибо.

И сел.

Эти простые слова произвели на компанию сильное впечатление, однако не все восприняли их одинаково. Большинство слушателей испытали неподдельное облегчение. Когда Филлмор встал, в его манере чувствовались такая грозная неспешность и опыт, что унылые дали ему, по меньшей мере, двадцать минут, а оптимисты считали, что им очень повезет, если он уложится в десять. Поэтому теперь никто не жаловался, наоборот, большинству гостей выступление Филлмора показалось идеальной послеобеденной речью.

Совершенно по-иному реагировал мистер Максвелл Фоситт. На лице у несчастного старика застыло такое удивление и ужас, словно из-под него внезапно выдернули стул. Он испытывал то тошнотворное ощущение, когда, поднимаясь по лестнице, наступаешь на несуществующую ступеньку. Увидев выражение его лица, Салли вскрикнула, как будто при ней упал и ударился ребенок. Тут же она обежала вокруг стола, обвила руками его шею и заговорила поверх его головы: