В этой истории не будет злодея, и человек есть закон - Дарья Милл

видел таких страданий. Но лучше мы не будем об этом. Одни лишь Творцы знают, где он сейчас. — Остановил себя Моис. — Было легко догадаться, что от компромата на главу патруля Вы не избавились. Александр сам доложил нам, что вы не сможете. Узнать место хранения бумаг тоже не стало для нас проблемой. Офицер Юна сказала мне, что вы всегда задерживаете взгляд на том, что вам важно. Ей пришлось долго следить за вами. И всё не зря. Она доложила мне, что, стоило Вам зайти в квартиру, как Вы тут же обратили внимание именно на свой тайник. Господин Квон, мы не хотели, чтобы ситуация сложилась не в Вашу пользу, именно поэтому и воспользовались такой уловкой. Окно в Ваш дом разбили не случайно, всё должно было произойти тихо, но мы лишь в очередной раз Вас недооценили. Вы раскрыли Юну, но это миру лишь во благо. За своё предательство она будет наказана. Уже давно она подписала чистосердечное. Я знал, что Юна захочет убить Константина. — Он тяжело выдохнул. — Потому-то и позволил ей взять пистолет. После Дня единения Конон пришёл ко мне с целой кучей вопросов. Я и сам, если честно, до последнего планировал вести старый план, благо через министра подавать Вам новые указы было в разы быстрее. Тогда Конон не мог понять, почему я предал его. Но всё было совсем наоборот. Это он предал всех нас ещё в тот момент, когда назвал себя дато. Это было не его место. Он никогда этого не заслуживал, и Юна придерживалась этого мнения всё наше знакомство. Я знал, что она справится.

— Это ничего не объясняет. — Скрестив на груди руки, Хён Сок в отвращении поджал губы. — Ты мог выбрать другой путь. Тот, при котором гражданским не пришлось бы за тебя умирать, а Юне самостоятельно продевать в петлю голову.

— Господин Квон, не думайте, что всё организовал я один. Это был лишь ответ дато Конону. Мы пошли на всё для освобождения фолков. Освобождения всех жителей Вайнкулы. Вы ведь всегда разделяли наши интересы. Вы были единственным человеком в органах внутренних дел, кто понимал нас.

Хён Сок не мог быть с ним согласен, но план Моиса действительно сработал. Он подвёл Вайнкулу к открытию истины тем, что объединил людей и фолков против общего врага. После того, что сказал дато Конон, все на Вине оказались в одной лодке. Обманутые и всех благ лишённые. Напуганные и одной бедой поглощённые, они ещё были здесь лишь потому, что другие им своё пристанище уступили. Моис убил чуть меньше сотни и использовал тысячу, чтобы смогли жить свободными миллиарды. Бесчеловечно, но правильно. Как и подобает настоящему, знающему своё прошлое фолку.

— Ты говорил так громко, что тебя точно услышал кто-то, помимо нас. Ничто не сойдёт тебе с рук.

— Знаю. На это я и рассчитывал. — Моис кивнул, и на это Хён Сок почти усмехнулся. Конечно, у председателя были учтены все возможные варианты. — Для гарантии успеха на мне есть записывающее устройство. Но не волнуйтесь, я не буду использовать эту информацию против вас. Мне нужно лишь, чтобы место председателя заняла Эмили. Для этого я должен уйти. Кресло будет пустовать для неё. Досадно лишь, что произошло всё так быстро. С недавнего времени Конон перестал мне доверять, а потому не дал мне точного времени, когда должны были взорваться гейзеры, и узнал я об отъезде Эмили лишь тогда, когда её уже для нас не стало. Благо сейчас с ней всё в порядке. Ситуация сложилась лучшим для неё образом. Конечно, не без вашей помощи.

В своём рассказе председатель Моис наконец поставил точку. Он был прав, но сейчас никто не хотел к нему прислушаться. Слишком многое произошло, и чрезвычайно тяжелым было это осознание. Дато и правда оказался человеком, а председатель фолком. С самого начала на Вине всё пошло не тем путём, и так просто признать это казалось невозможным. Теперь же и люди, и фолки должны были стереть своё ложное прошлое ради настоящего, уготованного им будущего.

— О Господи. — Взмолился подполковник Арно, падая на колени совсем точно так же, как и Константин. Вот только Эндрю был истинным святым. — Наконец это всё закончилось. Я так устал. — Только и успел прошептать он перед тем, как потерять сознание. Хён Сок тут же поймал его, а Ко подбежала подставлять свою крепкую спину. Ещё одна жертва пала руками Моиса, но на этот раз она была последней.

Эпилог

Чтобы всё позабылось, понадобятся тысячелетия. Чтобы случившееся уложилось в умах, должны пройти поколения. Покоя не будет ещё очень долго, но по весне даже на холодной Вайнкуле распускаются свои цветы. У них были белые, аккуратные головки и ярко-жёлтые сердцевинки. Старые снега сошли, и земля вновь укрылась чистым покрывалом. Сотню дней солнце взбиралось на вершину купола первого Округа и медленно с него скатывалось, за собой оставляя яркий масляный след. Этим вечером он растекался по стеклянным ячейкам и капал с них на лампы уличных фонарей.

Хён Сок стоял посреди улочки рядом с ПОПДМК и делал вид, что совсем не заглядывает в рот тем, кто обзавёлся ужином раньше него. В окружении толпы он чувствовал себя словно в печке. Жар от кастрюль и миниатюрных плит поднимался к небу и застревал у верхушек низкорослых домов. Эндрю пропал ровно полчаса назад у одного из уличных киосков с едой. На этот раз его отсутствие ощущалось куда острее, чем во все прошедшие случаи его опозданий. Ожидание свернулось в узел и заныло в где-то животе.

Последние недели Кэсси никак не могла найти время на ужин в доме Квонов, и потому традиция эта осталась в одних лишь выходных. Её всё звали на интервью и телепрограммы, но всем им она предпочитала своё новое дело. Имя Кассандры Аллен обелили, но то не был его настоящий цвет. Кэсси избавилась от всех своих черновиков, раздала оставшиеся книги с автографами и переехала в дом Хён Сока в Патуи. Старая эпоха прошла, и на смену ей показалось нечто ранее Кэсси незнакомое. Кассандре Аллен понадобилась новая муза. Месяц назад она попросила Хён Сока на какое-то время забыть о ней и не писать чаще раза в несколько дней. Тогда Кэсси не сотворила ни строчки. Слишком долго её работы держались на одном лишь Хён Соке.

Она всегда хотела уйти. Мечтала об этом с детства и того самого момента, как встретила Хён Сока. И Кэсси давно испарилась бы