Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953 - Джеффри Робертс

Первые шаги к войне с Японией Сталин сделал в октябре 1943 г., на конференции министров иностранных дел в Москве, когда он заявил Корделлу Халлу, госсекретарю США, и Гарриману, только что назначенному послом США, что Советский Союз вступит в военные действия на Дальнем Востоке, как только будет разгромлена Германия. То, что Сталин связывал вступление СССР в войну с Японией с окончанием военных действий в Европе, возможно, было тактическим ходом: тем самым он хотел заставить англичан и американцев выполнить обещание об открытии второго фронта во Франции. С другой стороны, это могло просто отражать реалии планирования, подготовки и осуществления крупномасштабной военной операции на Дальнем Востоке. Свое обещание присоединиться к борьбе с Японией Сталин подтвердил и в общении с Черчиллем и Рузвельтом на Тегеранской конференции.

После Тегеранской конференции Гарриман неоднократно поднимал вопрос о вступлении советских войск в войну на Дальнем Востоке. В феврале 1944 г. он обсуждал со Сталиным вопрос содействия СССР американской кампании по бомбардировке Японии, в том числе – создания американских военных баз на советской территории. Сталин ответил, что Советский Союз не может принимать участие в таких действиях против Японии, потому что его войска на Дальнем Востоке недостаточно сильны, и на их наращивание уйдет от двух до трех месяцев, к тому же об этом не могло быть и речи, пока Красная Армия была занята военными действиями на западном фронте. Впрочем, Сталин добавил, что как только немцы ослабят сопротивление, можно будет перебросить дивизии на Дальний Восток и, «как только эти силы будут переведены, Советское правительство больше не будет бояться провокаций со стороны Японии и даже может само провоцировать японцев». Сталин не был против создания американских военных баз на советской территории, однако подчеркнул, что если спровоцировать Японию раньше времени, есть опасность потери прибрежных территорий, доступных для размещения американских авиабаз86. В июне 1944 г. Гарриман, воспользовавшись атмосферой всеобщего воодушевления после высадки союзных войск во Франции, вновь поднял вопрос о размещении американских баз бомбардировочной авиации на советском Дальнем Востоке. Как и ранее, Сталин отнесся к идее в целом положительно, но Гарриману так и не удалось назначить с ним конкретную дату для обсуждения этого вопроса87. В сентябре 1944 г. Гарриман и Кларк Керр встретились со Сталиным, чтобы доложить о результатах встречи Черчилля и Рузвельта в Квебеке. Гарриман, воспользовавшись случаем, поднял вопрос о совместных действиях на Тихоокеанском театре. Сталин спросил Гарримана, идет ли речь о составлении планов или о фиксировании определенных дат. Гарриман ответил, что речь идет о составлении планов и что даты начала участия советских войск могут быть фиксированы лишь после окончания войны в Европе. Когда он вновь вернулся к вопросу бомбардировок, у Сталина, по-видимому, это вызвало раздражение. Он сказал, что если Рузвельт и Черчилль хотят, чтобы Советский Союз принял участие в войне, они должны понимать, что для этого Советскому Союзу придется перебросить на Дальний Восток от 25 до 30 дивизий. Затем Сталин поинтересовался, не произошло ли изменений в планах Рузвельта в отношении участия Советского Союза в войне, и подразумевается ли, что его роль будет ограничиваться предоставлением авиабаз. «В Тегеране Рузвельт требовал или, вернее, предлагал участие Советского Союза в войне против Японии, – сказал Сталин Гарриману. – Русские дали свое согласие. Позиция русских осталась без изменений. Он хотел бы знать, намерены ли Америка и Англия сами поставить на колени Японию без помощи Советского Союза». Кларк Керр и Гарриман заверили Сталина, что это не так, однако глава СССР отметил, что ему нужно знать соображения союзников о том, каким должно быть участие Советского Союза, чтобы ему легче было продолжать собственные приготовления88.

Следующий разговор Гарримана со Сталиным по вопросу участия СССР в войне на Дальнем Востоке состоялся в октябре 1944 г. В Москву приехал Черчилль, и 14 октября главы государств встретились, чтобы обсудить военные вопросы. Гарриман присутствовал при их беседе вместе с генералом Дином, который сделал доклад по событиям на Тихом океане. Дин ответил на вопрос, заданный Сталиным Гарриману в прошлом месяце, в общих чертах представив взгляд начальников штабов США на участие СССР в войне на Дальнем Востоке. Цели его участия, по словам Дина, были следующими: обезопасить Транссибирскую магистраль и портовый город Владивосток; разместить советские и американские стратегические авиабазы для ведения военных действий против Японии; отрезать Японию от материковой Азии; разгромить японские войска в Маньчжурии; и, наконец, обезопасить тихоокеанские пути снабжения. В конце своего выступления Дин задал советской стороне несколько вопросов: как скоро после поражения Германии можно ожидать вступления СССР в войну против Японии; сколько времени потребуется для наращивания советских вооруженных сил на Дальнем Востоке; какой объем снабжения стратегических воздушных сил может быть осуществлен по Транссибирской железной дороге; как скоро сможет советское правительство приступить к созданию таких сил89? Во время встречи на следующий день генерал Антонов ответил на вопросы Дина. Антонов сказал, что для наращивания достаточных советских вооруженных сил потребуется от двух с половиной до трех месяцев. Здесь его прервал Сталин, который добавил, что дело не только в том, чтобы перебросить войска на Дальний Восток, но и в том, чтобы обеспечить их достаточными запасами, и в вопросе снабжения Советскому Союзу понадобится помощь американцев. На вопрос Гарримана о том, как скоро Советский Союз начнет наступательные действия против Японии, Сталин ответил, что это произойдет через три месяца после поражения Германии90.

16 октября Сталин снова встретился с Гарриманом и Дином и передал послу список припасов, которые понадобятся советским войскам для участия в войне на Дальнем Востоке. Дин вкратце повторил то, о чем он говорил на предыдущей встрече, а Сталин ответил, что, по его мнению, наиболее важной целью для Красной Армии будет уничтожить японские войска в Маньчжурии91. По словам Гарримана, Сталин дал ясно понять, что в связи с участием Советского Союза в войне на Дальнем Востоке он намерен предъявить некоторые политические требования, поскольку советские люди должны знать, за что они сражаются92. Тем не менее, глава СССР раскрыл свои карты только во время следующей встречи, 14 декабря, когда посол спросил Сталина о его требованиях. Главным образом, Сталин хотел отмены положений Портсмутского договора: Южный Сахалин в результате был бы возвращен России, кроме того, СССР получил бы права долгосрочной аренды баз в Порт-Артуре и Даляне на Ляодунском полуострове в Маньчжурии, а также железнодорожных линий, соединяющих эти два порта с Советским Союзом. Сталин также хотел сохранения статус-кво в отношении Монголии, что означало, что Китай должен де факто признать независимость Монгольской Народной Республики – государства, зависимого от СССР еще с 1920-х гг. Наконец, Сталин хотел аннексировать Курильские острова93 – цепь островов, проходившую от принадлежащего СССР Камчатского полуострова до северной оконечности острова Хоккайдо, на котором располагалась Япония. Острова были по большей части не населены, и статус их оставался неоднозначным с тех пор, как Россия уступила их Японии по соглашению, подписанному в 1875 г. Впрочем, правительство СССР из принципа не могло смириться с тем, что оно связано обязательствами, данными еще царем, так что у СССР были все причины требовать возвращения земель, которые японцы называли «Северными территориями», как с юридической, так и с исторической точки зрения. Если не принимать во внимание юридические тонкости, вернуть Курилы для Сталина было важно стратегически, поскольку они давали СССР выход в Охотское море и закрывали доступ к Владивостоку из Тихого океана. Как сказал Сталин китайскому послу в июле 1945 г., «если бы Курильские острова были советскими, а Формоза и другие территории были возвращены Китаю, мы бы всегда могли держать Японию в окружении с востока, юга и запада»94. Возможно также, что Курилы были для Сталина на Дальнем Востоке тем же, чем Кенигсберг в Германии – всего лишь «куском» японской территории, которую он хотел получить в качестве частичной компенсации за кровь, пролитую советскими солдатами в войне на Дальнем Востоке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});