Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953 - Джеффри Робертс

Что касается личных взаимоотношений, общение между Черчиллем, Сталиным и Трумэном так и не достигло той степени близости, которой характеризовалось общение Черчилля, Рузвельта и Сталина в Тегеране и Ялте. Тем не менее, отношения внутри обновленной «Большой тройки» тоже были достаточно дружественными. Премьер-министр Великобритании был «снова зачарован Сталиным, – жаловался Иден. – Он все время повторял: “Мне нравится этот человек”57. Трумэн называл Сталина «прямолинейным»; он говорил, что тот «знает, чего он хочет, и идет на компромисс, когда не может это получить». Позже Трумэн вспоминал, что был «русофилом» и думал, что может сосуществовать со Сталиным; более того, что ему «нравился этот мерзавец»58. По словам Чарльза Болена, переводчика Трумэна, «хотя внешне все были дружелюбны, с каждой стороны была сдержанность, которая символизировала существовавшее недоверие»59. Впрочем, материалы конференции показывают, что участники переговоров много шутили, смеялись и вообще прилагали все усилия, чтобы избежать конфронтации и тупиковых ситуаций. Во время банкета, на котором Сталин играл роль хозяина, он был, как всегда, само обаяние. После фортепианного концерта в исполнении ведущих советских музыкантов Трумэн встал и сыграл что-то из Шопена. По словам английского переводчика, майора А.Х. Бирса, «Сталин с энтузиазмом аплодировал, отметив, что он единственный из них троих не одарен талантом; он слышал, что Черчилль рисует, а теперь президент показал, что он хорошо играет»60.

Конечно, на Потсдамской конференции имели место и острые политические противоречия, и продолжительные переговоры, и жесткий торг. Сталину также пришлось примириться с более выраженным стремлением англичан и американцев объединяться в дискуссии против советской стороны. Впрочем, между англичанами и американцами тоже возникали разногласия. Как пошутил во время конференции Джеймс Ф. Бирнс, министр иностранных дел США, «к сожалению, создается такое положение, что, когда мы соглашаемся с нашими советскими друзьями, английская делегация не дает своего согласия, а когда мы соглашаемся с нашими английскими друзьями, мы не получаем согласия советской делегации ( Смех )»61.

В Потсдаме Сталин первым встретился с Трумэном 17 июля. Сталин сразу извинился за то, что прибыл на конференцию на день позже. Ему пришлось задержаться в Москве для переговоров с китайской делегацией, а лететь в Берлин на самолете ему запретили доктора. После обмена любезностями Сталин перечислил вопросы, которые он хотел бы обсудить в ходе конференции: раздел немецкого флота, репарации, Польша, территориальная опека, режим Франко в Испании. Трумэн охотно согласился обсудить все эти вопросы, но сказал, что у Соединенных Штатов есть собственные предложения по повестке дня, хотя он и не уточнил, какие именно. На слова Трумэна о том, что во время переговоров непременно возникнут трудности и разногласия, Сталин ответил, что такие проблемы неизбежны, но главное – найти общий язык. На вопрос о Черчилле Трумэн ответил, что видел его вчера утром и что премьер-министр уверен в победе на всеобщих выборах в Великобритании. Сталин добавил, что английский народ не забудет победу в этой войне, более того, что он считает войну уже оконченной и ожидает, что американцы и русские победят для них Японию. Воспользовавшись случаем, Трумэн заметил, что, хотя Великобритания принимает активное участие в войне на Дальнем Востоке, он ожидает помощи от СССР. Сталин ответил, что советские войска будут готовы начать наступление на Японию к середине августа. За этим последовал заключительный обмен репликами, в ходе которого Сталин дал понять, что он намерен выполнить условия Ялтинского соглашения по участию СССР в войне на Дальнем Востоке и что не собирается требовать ничего большего62.

Беседа Сталина с Трумэном была в целом дружественной, хотя и не могла сравниться с тем дружелюбием, которое было достигнуто в общении с Рузвельтом в Тегеране и Ялте. Однако Трумэн только приступил к своим обязанностям, он еще только нащупывал пути общения со Сталиным и, в отличие от своего предшественника, не имел опыта длительной переписки с главой Советского Союза до личного знакомства с ним.

Как и следовало ожидать, беседа Сталина с Черчиллем за ужином на следующий день была значительно более расслабленной и, как обычно, охватывала самые разные темы. Сталин был уверен, что Черчилль победит во всеобщих выборах в Великобритании и предполагал, что это будет победа парламентским большинством в 80 % голосов. Сталин также выразил восхищение той ролью, которую король Георг сыграл в объединении Британской империи, сказав, что «никто из друзей Британии не станет пытаться ослабить почтение, которое оказывается монархии». Черчилль был не менее красноречив и сказал, что «он всегда относился к России как к великой морской державе» и что эта страна имеет право на выход в Средиземное и Балтийское моря и Тихий океан. Что касается Восточной Европы, Сталин повторил свои данные ранее обещания, что он не будет стремиться к ее советизации, однако выразил разочарование по поводу требований Запада внести изменения в правительства Болгарии и Румынии – особенно с учетом того, что он сам воздерживается от вмешательства в дела Греции. Черчилль заговорил о трудностях, связанных с Югославией, ссылаясь на заключенное со Сталиным в октябре 1944 г. соглашение о разделе 50 на 50, однако глава СССР возразил, что в Югославии Великобритания имеет 90 % влияния, сама Югославия – 10 %, а Советский Союз – 0 %. Далее Сталин отметил, что у Тито «менталитет партизана и что он сделал кое-что, чего не следовало делать. Советское правительство подчас не знает, что завтра сделает маршал Тито». Итог этой дружественной беседе ближе к концу ужина подвел Черчилль своим замечанием о том, что «три державы, собравшиеся здесь за круглым столом, – сильнейшие из когда-либо бывших на планете, и их задачей является поддерживать мир во всем мире»63.

Первое пленарное заседание Потсдамской конференции состоялось 17 июля64, и по предложению Сталина Трумэн был избран председателем на все время конференции. Главным вопросом на повестке дня был обмен мнениями по поводу того, какие проблемы главы государств хотели бы обсудить в ходе конференции. Список Сталина практически совпадал с тем списком, который он представил Трумэну во время их личной встречи. Номером один в его списке все так же был раздел немецкого военного и торгового флота, далее следовал вопрос репараций, восстановление дипломатических отношений с бывшими союзниками Германии, а также положение режима Франко в Испании. Расстановка приоритетов в списке Сталина представляла интерес по ряду причин. Во-первых, она отражала его неослабевающее желание получить причитающуюся долю военных трофеев, и он подозревал, что англичане, в частности, хотят лишить Советский Союз его доли немецкого флота. Во-вторых, Сталин еще во время войны неоднократно заявлял, что одной из определяющих черт великой державы является большой флот и что он планирует после войны значительное наращивание советских военно-морских сил. Для этого ему нужна была доля немецкого, а также итальянского флота (о чем уже было достигнуто соглашение в Ялте) и доступ к портам в разных частях света65. То, что Сталин требовал часть флота Германии, отражало его представление о том, что по окончании войны в Европе Советский Союз должен получить честно заслуженную награду. «Мы не добиваемся подарка, – чуть позже сказал Сталин Трумэну и Черчиллю, – мы бы хотели только знать, признается ли этот принцип, считается ли правильной претензия русских на получение части немецкого флота»66. Такую же позицию Сталин занял и по ряду других вопросов, поднятых на конференции. Пытаясь обосновать претензии Советского Союза на Кенигсберг, он сказал: «Мы считаем необходимым получить за счет Германии один незамерзающий порт в Балтии. Я думаю, что этот порт должен обслуживать Кенигсберг. Будет только справедливо, если русские, пролившие столько крови и пережившие так много ужаса, получат небольшой кусок немецкой территории, который принесет хоть небольшое удовлетворение от войны»67.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});