Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953 - Джеффри Робертс

Еще одной важной темой для обсуждения Гопкинса и Сталина стало участие Советского Союза в войне на Дальнем Востоке. Гопкинс хотел получить информацию о подготовке Красной Армии к войне, в частности – о предполагаемой дате начала участия Советского Союза в военных действиях. Во время третьей встречи 28 мая Сталин сказал Гопкинсу, что Красная Армия будет готова атаковать к 8 августа, как и предусмотрено Ялтинским соглашением, в котором говорилось, что Советский Союз объявит войну Японии через два или три месяца после окончания войны в Европе. В то же время, осуществление Ялтинского соглашения зависело от того, согласится ли Китай признать независимость Монголии и предоставить Советскому Союзу в пользование порты и железные дороги в Маньчжурии. Сталин сказал Гопкинсу, что не хочет начинать переговоры с китайцами, пока секретные маневры по развертыванию советских войск на Дальнем Востоке не достигнут финальной стадии. Он также дал ясно понять Гопкинсу, что, по его мнению, в Японии, как и в Германии, после войны должен быть установлен режим совместной оккупации с выделением американской, британской и советской зон военной оккупации. В отношении того, как следует поступить с Японией, Сталин придерживался такой же точки зрения, как и в случае с Германией – он выступал за карательный мир: «Маршал Сталин сказал, что войны, подобные нынешней, случаются раз в столетие, и лучше воспользоваться этим так, чтобы нанести Японии полнейшее поражение, разделавшись с ее военным потенциалом, и гарантировать мир на пятьдесят или шестьдесят лет вперед».

Во время своего последнего приезда в Москву Гопкинс был уже серьезно болен (в январе 1946 г. он скончался), но роль, которую он сыграл, была очень значительной. В ходе его встреч со Сталиным были сделаны важнейшие шаги к решению польского конфликта; кроме того, появилась возможность выразить недовольство по целому ряду других вопросов в советско-американских отношениях. Обе стороны сигнализировали свою готовность продолжать традиции сотрудничества, установленные Рузвельтом. Были созданы все условия для того, чтобы Потсдам стал повторением успешных трехсторонних переговоров Ялтинской конференции и привел к укреплению отношений между Советским Союзом и его союзниками.

Далеко не все историки соглашаются с тем, что атмосфера после Ялтинской и в преддверии Потсдамской конференции была столь позитивной. Некоторые предпочитают делать акцент на расхождениях и разногласиях, которыми характеризовались в этот период отношения «большого альянса». Многие версии подчеркивают то, какой отпечаток на отношения держав наложила «холодная война» и какое влияние оказали на них действия Трумэна и Черчилля, которые целенаправленно старались отойти от духа сотрудничества, царившего на Ялтинской и Потсдамской конференции. Советская сторона после начала «холодной войны» тоже несколько дистанцировалась от других участников «большого альянса», однако взгляд Сталина на отношения с Западом в то время был все же достаточно оптимистичным, и советская делегация, отправляясь в Потсдам, делала это в полной уверенности, что трехстороннее сотрудничество Великобритании, США и СССР в целях достижения послевоенной безопасности и стабильного мира является лучшим выбором для всех.

Потсдамская конференция

До Парижа войска Сталина не дошли, но зато дошли до Берлина. В 1940 г., когда капитулировала Франция, Гитлер триумфально проехал по центральной части Парижа в сопровождении фотографов; и Черчилль, и Трумэн нашли время, чтобы проехать по разрушенному Берлину. Сталин такого желания не изъявил. Он приехал без лишнего шума, на поезде, даже приказал Жукову не планировать никакой торжественной встречи с военным оркестром и почетным караулом55.

Для проведения конференции было выбрано одно из немногих уцелевших крупных зданий Берлина – дворец Цецилиенхоф, построенный для сына кайзера Вильгельма II и названный в честь его жены. Эта резиденция с 176 комнатами, больше напоминающая загородный дом эпохи Тюдоров, чем классический европейский дворец, располагалась в лесистом парке рядом с озерами Юнгфернзее и Хайлигер. Советская сторона в порядке подготовки к конференции привезла во дворец подходящий круглый стол, за которым ее участники могли вести переговоры, а в центральном дворике была разбита цветочная клумба в форме красной звезды56.

Потсдамская конференция продолжалась 2 недели (с 17 июля по 2 августа) – гораздо дольше Тегеранской, которая заняла четыре дня, и Ялтинской, на которой Черчилль, Рузвельт и Сталин провели неделю. Одной из причин такой продолжительности был устроенный в конце июля перерыв: Черчиллю нужно было лететь домой, чтобы присутствовать при оглашении результатов всеобщих выборов в Великобритании. На выборах его ждало сокрушительное поражение, и в Потсдам он не вернулся. Его и Идена места за столом переговоров заняли новый премьер-министр от лейбористской партии, Клемент Эттли, и его министр иностранных дел Эрнест Бевин (правда, Эттли и до этого сопровождал в Потсдам Черчилля в качестве заместителя премьер-министра). Еще одной причиной того, что конференция так затянулась, было количество и суть вопросов, которые на ней обсуждались. В Тегеране основной темой было координирование военных действий против Германии, в Ялте обсуждались в основном перспективы послевоенного устройства мира. Потсдамская конференция больше напоминала московское совещание министров иностранных дел в октябре 1943 г. тем, что она была посвящена решению частных вопросов – таких, как будущее Германии; подписание мирных соглашений с государствами-противниками, пересмотр положений конвенции Монтре о выходе в Черное море, формирование территориальной опеки над бывшими колониями Италии; определение процедур будущих отношений СССР и западных держав в рамках «большого альянса», а также целый ряд других вопросов. Сталину очень хотелось как можно скорее разобраться со всеми этими вопросами, потому что он опасался, что благожелательной атмосферы, согретой радостью победы над Германией, надолго не хватит, и что отношения с англичанами и американцами после войны будут постепенно осложняться. Кроме того, Сталин считал, что у него на переговорах есть главный козырь: Красная Армия была нужна союзникам, чтобы одержать победу над Японией.

Что касается личных взаимоотношений, общение между Черчиллем, Сталиным и Трумэном так и не достигло той степени близости, которой характеризовалось общение Черчилля, Рузвельта и Сталина в Тегеране и Ялте. Тем не менее, отношения внутри обновленной «Большой тройки» тоже были достаточно дружественными. Премьер-министр Великобритании был «снова зачарован Сталиным, – жаловался Иден. – Он все время повторял: “Мне нравится этот человек”57. Трумэн называл Сталина «прямолинейным»; он говорил, что тот «знает, чего он хочет, и идет на компромисс, когда не может это получить». Позже Трумэн вспоминал, что был «русофилом» и думал, что может сосуществовать со Сталиным; более того, что ему «нравился этот мерзавец»58. По словам Чарльза Болена, переводчика Трумэна, «хотя внешне все были дружелюбны, с каждой стороны была сдержанность, которая символизировала существовавшее недоверие»59. Впрочем, материалы конференции показывают, что участники переговоров много шутили, смеялись и вообще прилагали все усилия, чтобы избежать конфронтации и тупиковых ситуаций. Во время банкета, на котором Сталин играл роль хозяина, он был, как всегда, само обаяние. После фортепианного концерта в исполнении ведущих советских музыкантов Трумэн встал и сыграл что-то из Шопена. По словам английского переводчика, майора А.Х. Бирса, «Сталин с энтузиазмом аплодировал, отметив, что он единственный из них троих не одарен талантом; он слышал, что Черчилль рисует, а теперь президент показал, что он хорошо играет»60.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});