Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953 - Джеффри Робертс

Первое пленарное заседание Потсдамской конференции состоялось 17 июля64, и по предложению Сталина Трумэн был избран председателем на все время конференции. Главным вопросом на повестке дня был обмен мнениями по поводу того, какие проблемы главы государств хотели бы обсудить в ходе конференции. Список Сталина практически совпадал с тем списком, который он представил Трумэну во время их личной встречи. Номером один в его списке все так же был раздел немецкого военного и торгового флота, далее следовал вопрос репараций, восстановление дипломатических отношений с бывшими союзниками Германии, а также положение режима Франко в Испании. Расстановка приоритетов в списке Сталина представляла интерес по ряду причин. Во-первых, она отражала его неослабевающее желание получить причитающуюся долю военных трофеев, и он подозревал, что англичане, в частности, хотят лишить Советский Союз его доли немецкого флота. Во-вторых, Сталин еще во время войны неоднократно заявлял, что одной из определяющих черт великой державы является большой флот и что он планирует после войны значительное наращивание советских военно-морских сил. Для этого ему нужна была доля немецкого, а также итальянского флота (о чем уже было достигнуто соглашение в Ялте) и доступ к портам в разных частях света65. То, что Сталин требовал часть флота Германии, отражало его представление о том, что по окончании войны в Европе Советский Союз должен получить честно заслуженную награду. «Мы не добиваемся подарка, – чуть позже сказал Сталин Трумэну и Черчиллю, – мы бы хотели только знать, признается ли этот принцип, считается ли правильной претензия русских на получение части немецкого флота»66. Такую же позицию Сталин занял и по ряду других вопросов, поднятых на конференции. Пытаясь обосновать претензии Советского Союза на Кенигсберг, он сказал: «Мы считаем необходимым получить за счет Германии один незамерзающий порт в Балтии. Я думаю, что этот порт должен обслуживать Кенигсберг. Будет только справедливо, если русские, пролившие столько крови и пережившие так много ужаса, получат небольшой кусок немецкой территории, который принесет хоть небольшое удовлетворение от войны»67.

Более серьезным вопросом национальной гордости были требования, предъявляемые Советским Союзом к Турции. В июне 1945 г. Советский Союз потребовал возвращения ему провинций Карс и Ардахан – территорий Восточной Турции с армянским и грузинским населением. Они принадлежали царской империи с 1878 г. по 1921 г., когда в соответствии с советско-турецким соглашением отошли Турции. Требование о возврате этих провинций Советский Союз выдвинул в связи с предложением посла Турции подписать соглашение о союзничестве. Молотов ответил, что до подписания такого соглашения следует разрешить пограничный конфликт вокруг Карса и Ардахана, а также провести переговоры о пересмотре конвенции Монтре и создать советские военные базы в проливе Дарданеллы68. На Потсдамской конференции советская сторона выдвинула требование о совместном с Турцией контроле над Черноморскими проливами и о создании советских военных баз69. На пленарном заседании 23 июля Сталин аргументировал позицию Советского Союза по Карсу и Ардахану с этнической точки зрения, а по вопросу проливов сказал: «Для положения такого большого государства, как Россия, вопрос о проливах имеет важное значение. Конвенция в Монтре целиком направлена против России, это – враждебный России договор. Турции предоставлено право закрывать пролив для нашего судоходства не только в том случае, когда идет война, но и в том случае, когда Турции покажется, что существует угроза войны, причем вопрос о том, когда эта угроза возникает, решает сама Турция. Невозможное положение! Турции всегда может показаться, что существует какая-то угроза, и она всегда может закрыть проливы. У нас, у русских, ровно столько же прав в отношении проливов, сколько у японского императора. Это смешно, но это факт… Можно себе представить, какой шум поднялся бы в Англии, если такой договор существовал бы в отношении Гибралтара, или в Америке, если такой договор существовал бы в отношении Панамского канала… Вы считаете, что военно-морская база в проливах неприемлема. Хорошо, тогда дайте нам какую-либо другую базу, где русский флот мог бы ремонтироваться, экипироваться и где он мог бы совместно со своими союзниками отстаивать права России»70.

Говоря о другой морской базе, Сталин имел в виду еще один вопрос престижа, поднятый советской стороной на Потсдамской конференции: вопрос об участии СССР в управлении подопечными территориями, в которые планировалось превратить колонии Италии в Северной Африке. Основанием для этого требования СССР было выдвинутое США предложение заменить принятую Лигой Наций мандатную систему управления переходом бывших колоний к независимости системой подопечных территорий. На конференции в Сан-Франциско в июне 1945 г. между Громыко и Стеттиниусом, госсекретарем США, состоялся разговор, свидетельствовавший о том, что США поддержит участие Советского Союза в предлагаемой системе опеки71. Москву это очень обнадежило, и на Потсдамской конференции советская делегация предложила обсудить вопрос того, будут ли подопечные территории управляться коллективно «Большой тройкой» или каждая страна будет ответственна за свою часть территорий. Сталин и Молотов настаивали на обсуждении этого вопроса, однако было решено отложить дискуссию до первого совещания только что созданного Совета министров иностранных дел, которое было запланировано провести в Лондоне в сентябре72. После Потсдама Москва заняла еще более жесткую позицию по вопросу подопечных территорий и решила требовать, чтобы Триполитания (Западная Ливия) была передана под опеку Советского Союза. Это позволило бы Сталину основать собственный порт в Средиземном море. Советская сторона вполне открыто заявляла о своих намерениях в отношении Триполитании, не видя в этом ничего дурного, хотя и подчеркивала, что их целью было создание портов для торгового флота73.

Целый ряд вопросов, поднятых на Потсдамской конференции, был отложен для обсуждения в рамках встречи министров иностранных дел «Большой тройки». Однако некоторые проблемы не могли быть оставлены без обсуждения и решения на конференции. Первой и наиболее важной из них была проблема будущего Германии. Этот вопрос обсуждался на нескольких пленарных заседаниях, а также на встречах министров иностранных дел и специальных рабочих комиссий менее высокого уровня. Самым сложным был вопрос репараций. На Ялтинской конференции было достигнуто принципиальное согласие по поводу того, что Советский Союз будет получать репарации от Германии, и была названа примерная сумма выплат – 10 млрд долларов. Репарации предполагалось передавать в форме объектов немецкой промышленности и инфраструктуры, а также поставок готовой продукции. Сложность состояла в том, что немецкая промышленность по большей части располагалась в районах, принадлежащих к западной зоне оккупации – таких, как Рур. Англичане и американцы, которые в любом случае были не в восторге от идеи репарационных выплат, боялись, что требования Советского Союза по репарациям будут в конечном итоге удовлетворяться за счет поставок из их оккупационных зон. Более подходящим вариантом для них было, чтобы Советский Союз получал репарации исключительно из своей оккупационной зоны Германии, а если из западной зоны – то только в обмен на сельскохозяйственную продукцию из Восточной Германии. В конечном итоге было решено, что 10 % промышленности Германии будет вывезено из западных оккупационных зон в порядке частичной выплаты репараций Советскому Союзу, а еще 15 % будет демонтировано и вывезено в Восточную Германию в обмен на продукты и сырье. Не менее важным, с точки зрения Сталина, было и соглашение о «полном разоружении и демилитаризации» Германии и уничтожении ее военного потенциала. Свои взгляды на долгосрочную опасность возрождения Германии Сталин выражал уже неоднократно, и 21 июля он вновь озвучил их в разговоре с Трумэном о целесообразности передвижения границы Польши с Германией как можно дальше на запад:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});