Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 - Балинт Мадлович

оппонентов сфабрикованные доказательства (которые суды безоговорочно принимают, поскольку подчиняются партии-государству). В своем исследовании, посвященном компромату, Акош Силади упоминает расхожее выражение времен сталинского террора: «Был бы человек, а статья найдется»[856]. Однако после краха советской империи транзит привел к уникальной ситуации. В посткоммунистических и особенно постсоветских странах транзит в целом и приватизация в частности проводились в довольно шаткой правовой среде и с большим количеством злоупотреблений со стороны тех, кто впоследствии стал важным экономическим и/или политическим актором [♦ 5.5.2.2, 5.5.3.1]. Таким образом, практически каждый, кто вошел в политическую и/или экономическую элиту, совершил что-то незаконное или был как-то в это вовлечен, а значит, является потенциально виновным в суде[857]. Так, сфабрикованные доказательства, которые в любом случае могли бы беспрепятственно применять только суды с ручным управлением, на практике устарели по сравнению с компроматом, который можно собирать против любого человека, выбранного в качестве мишени. Соответственно, в патрональных демократиях, а также во вновь возникших олигархических анархиях конкурирующие патрональные сети и олигархи использовали компромат в своей борьбе, а олигархи могли применять его для шантажа политиков при захвате государства по принципу снизу вверх [♦ 5.3.2.3]. Таким образом, компромат становится ценным активом, что способствует развитию рынка компроматов, где предприниматели (или преступники), специализирующиеся на его сборе, продают информацию заинтересованным лицам[858]. Этот (серый) рынок децентрализован и характеризуется плотной конкуренцией и высокой прибылью для продавцов, которые играют наиважнейшую роль на пике войн компроматов, организуемых олигархами[859].

Однако для существования конкурентного рынка компроматов необходимы два условия: (1) плюрализм СМИ, то есть сфера коммуникации не должна быть ни закрытой, ни контролируемой (то есть должна приближаться к открытому типу); и (2) независимость обвинения и судебной власти. Что касается (1), то плюрализм СМИ является необходимым условием, потому что информация может потенциально навредить репутации человека, только если она имеет шансы быть опубликованной, то есть если она действительно охватывает широкую аудиторию, а лицо, на которого собран компромат, не может контролировать охват того СМИ, где он публикуется. Таким образом, медиаимперии олигархов играют действительно важную роль в войне компроматов, поскольку через них олигарх может самостоятельно распространять свой компромат на такую широкую аудиторию, какую только может охватить его империя[860]. Что касается (2), то независимость судебной власти имеет значение, когда компромат – это не просто обличающая информация, а доказательство преступления, то есть подлинные факты, которые могут быть использованы в суде. Но если обвинение и/или судебная власть управляются вручную, то, независимо от содержания компромата, никто не будет признан виновным до тех пор, пока осуществляющий ручное управление не даст на это разрешение. Более того, если этот актор контролирует обвинение, судопроизводство не может даже дойти до стадии судебного процесса, независимо от представленного компромата или доказательств. Однако верно и обратное: только тот, кто единолично контролирует обвинение, может использовать компромат и по своему усмотрению инициировать судебное преследование (с последующим осуждением объекта компромата в суде).

По этой причине установление патрональных автократий приводит к вымиранию конкурентного рынка компроматов[861]. Подлинный плюрализм СМИ исчезает по мере того, как сфера коммуникации становится контролируемой, а обвинение и/или суды теряют свою независимость и становятся либо нейтральными по отношению к приемной политической семье, либо активными в отношении тех, на кого указывает верховный патрон. В таких условиях рынок компроматов превращается по сути в монополию (рынок с одним покупателем), где верховный патрон становится главным пользователем компромата, поскольку институты, обеспечивающие действенность компромата, находятся под его властью. Кроме того, если в коммунистические времена компромат был государственной монополией, легко может быть так, что в условиях мафиозного государства он становится монополией верховного патрона и с точки зрения сбора этого компромата, поскольку средства, которыми пользуются частные сборщики компромата, бледнеют по сравнению с (1) законным доступом государства к секретным или конфиденциальным данным и (2) возможностями секретной службы патрона.

Наконец, в патрональных автократиях компромат претерпевает изменения в трех аспектах[862]. Во-первых, в режимах другого типа компромат может быть собран, но не может быть создан в том смысле, что информацию, которую можно использовать в качестве компромата, создает сам факт несоответствия существующей правовой базе. Однако в патрональных автократиях компромат может быть создан, поскольку верховный патрон может изменять правовую базу по своему вкусу. Так, инструментальное право в целом и законы по индивидуальному заказу в частности создают условия (даже ретроспективно), при которых действия конкретных лиц становятся преступными, не являясь таковыми изначально. Следовательно, даже весьма незначительные нарушения закона могут стать уголовными преступлениями, а число случаев, когда информация может стать компроматом, возрастает. Во-вторых, он помогает преодолеть противоречие между равенством перед законом и неравенством после закона. В коммунистических диктатурах использование особых видов «доказательств» против политических противников не требовалось, потому что они были запрещены. В условиях неравенства перед законом политических оппонентов можно было посадить в тюрьму, и, соответственно, существовала категория политзаключенных (которая как отдельный «класс» была, как правило, территориально отделена от обычных преступников в пенитенциарных учреждениях). Но в патрональных автократиях система является формально демократической, и основные права и свободы людей формально соблюдаются. Следовательно, чтобы посадить в тюрьму политических противников, приемная политическая семья должна превратить их в обычных преступников. Специально для этих целей она собирает и использует компромат, после чего верховный патрон может по своему усмотрению инициировать судебное преследование и предоставить для него (через подставных лиц) доказательства, на основании которых политических оппонентов можно признать виновными. В-третьих, компромат меняется таким образом, что одним из условий приема в политическую семью является наличие у главного патрона компромата на этого кандидата. Как мы отмечали в предыдущей главе, в приемной политической семье все, кроме верховного патрона, должны быть преступниками, чтобы их можно было шантажировать и держать под контролем [♦ 3.6.1.2] (естественно, верховный патрон как глава криминального государства тоже нарушает закон). Следовательно, компромат не просто собирают, но и заказывают – либо в форме уже существующего компромата, либо в форме специально совершенного (вероятно, незначительного) для этого преступления, чтобы на совершившего его человека у верховного патрона имелся компромат, с помощью которого он сможет инициировать уголовный процесс, если примет политическое решение наказать или сместить непокорного актора. Таким образом, компромат в патрональных автократиях обретает новую функцию, поскольку служит средством для шантажа, применяемого для обеспечения лояльности верховному патрону, стоящему во главе однопирамидальной патрональной сети.

4.3.5.3. Демократический и автократический легализм

Как феномен легализм, или применение положений закона без внимания к общественно-политическому контексту и нормам морали в том месте, где закон применяется,