Черный Дракон - Денис Анатольевич Бушлатов

У меня маленький дом, лишним людям не поместиться.

— Впустите хотя бы двоих, мона, они слишком слабы, чтобы пережить ночь снаружи. Место на полу у огня — все, о чем мы просим.

— Уходите. По ночам сюда приходят волки, задержитесь — и эту ночь не переживет никто из вас.

Амиан кожей чувствует, как совсем рядом Клык невольно показывает звериные зубы в ухмылке.

— Вы и сами немногим лучше зверя, если не придете на помощь вам подобным, — спокойно замечает Гидра. — А мне думалось, в вашем роду в большем почете были птицы.

— Зачем ты пришла? — она вдруг спрашивает четко и холодно, без единой эмоции, но та буря, что прямо сейчас бушует за этим притворством, заставляет Амиана как наяву ощутить холодный ветер и влажный воздух вокруг себя.

— Должно быть, я ошиблась, — голос Гидры спокойнее, чем непоколебимые гномьи горы. — Я искала женщину, которую называют Гарпией. Может, вы подскажете, где мне найти ее?

Собственное дыхание вдруг начинает казаться Амиану ужасно громким, когда холодная и вязкая тишина в одно мгновение поглощает все вокруг. Никто не смеет шевельнуться, лишь множество глаз неотрывно смотрят на дверь, отделяющую их от незнакомки. И все же, живой человек не был способен создать подобную тишину. Будто бы она не просто повисает над крохотным двориком (некогда возможно расчищенным, но сейчас уже вновь густо усеянным чахнущей травой), будто бы она жадно всасывает в себя все звуки из окружающего мира. Разом смолкают все живые существа и даже ветер, только что перебиравший голые ветви деревьев. Кладбищенская тишина, как нельзя лучше соответствующая клочку земли, со столпившейся на нем кучкой мертвецов.

Стоит Амиану только подумать об этом, и створка распахивается столь стремительно, что ржавые петли даже не успевают скрипнуть, а Гидра едва уворачивается от удара, только в последний миг круто развернувшись на каблуках. В темноте он совсем не различает выскочившую наружу женщину за молниеносностью ее движений, но слышит крик, с которым она бросается в драку:

— Можешь радоваться, что нашла меня, имперская сука! Но живой ты меня не получишь! И вас всех, ублюдков, я прихвачу с собой!

Кажется, она бьет Гидру под колено и сбивает с ног, но падая та успевает потянуть женщину следом за собой. В темноте никак не разобрать наверняка.

Сцепившись намертво, словно две дикие кошки, вместе они скатываются с небольшого склона. Кто-то из бунтовщиков отмирает и бросается им вслед. Кажется, хоть Амиан и не уверен, это Клык. Словно совсем позабыв о страхе, собственные ноги несут его следом во тьму, откуда доносятся звуки стремительно вспыхнувшей драки.

Бежать при подобных обстоятельствах для него было естественно, Гренна никогда не испытывала недостатка в уличных потасовках, но каждый раз, всю свою жизнь, он бежал прочь от них. Возможно, именно потому он и сумел протянуть в живых так долго, быстрые ноги всегда с лихвой окупали слабые руки и берегли от бед, покуда могли… И все же, сейчас он нисколько не задумывается, вместе с остальными бросаясь в темноту, над которой укрыться поспешила даже растущая луна.

Кто-то из двух женщин яростно вскрикивает, и Амиан замирает в растерянности, когда ярко вспыхнувший факел вдруг освещает происходящее. Они прерываются в тот момент, когда женщина уже оказывается верхом на Гидре, но от удивления чуть ослабляет хватку на ее горле. С запозданием Амиан понимает — никакого факела у них с собой <i>не было</i>. Как не было и фонарей, что быстро стали лишним грузом, как только посреди леса закончилось масло для них.

Он видит ее как днем: странное угловатое лицо, кажущееся ужасно неестественным, хоть он и не может понять почему, светлые волосы, белесые и оттого почти незаметные брови и ресницы. На ней надеты лишь штаны и свободная рубашка, но, когда она двигается, под тканью рисуются очертания поджарого и крепко сбитого тела.

— Какого Лодура?.. — выдыхает она и, проследив за ее замершим взглядом, Амиан оборачивается к безразличной маске Безликого. Ощущает приятное тепло и лишь теперь понимает, в чем же дело. На поднятой вверх ладони больше нет плотной кожаной перчатки, вместо этого, от кончиков пальцев до самого запястья, она объята пламенем.

— Сюда! — хрипло давит Гидра. — Посмотри сюда!

Все еще не убирая одну руку с горла, второй женщина грубо сдирает вниз ее куртку, открывает смуглую ключицу и плечо. В свете драконьего огня, на коже вырисовываются выпуклые бороздки старого клейма.

— И правда думала, что островного смеска допустят до службы в Ордене? — невесело хмыкает Гидра, когда пальцы отпускают ее горло. — Ну и крепкая же у тебя рука для старухи…

— Пошла ты, — женщина не отводит глаз от метки на чужом теле, приглаживает короткие растрепавшиеся волосы. — Ты говоришь совсем как высокородная сука из Верхнего Венерсборга, немудрено спутать, если не видеть. Откуда ты родом?

Гидра, уже успевшая сесть, замирает и невольно смеется. Коротко и совсем не весело.

— Из Верхнего Венерсборга. Я росла среди высокородных сук, пока для меня не нашли лучшего применения, так уж вышло.

— Я могла бы догадаться по этому. Говоришь ты как благородная девка, но дерешься как гладиатор, не кассатор. Будто за тобой даже здесь следит толпа имперских выродков, которых ты должна развлечь.

На миг в глазах Гидры вспыхивает что-то жуткое, пугающее. Такие жгучие ненависть и злоба, каких Амиану не доводилось видеть за всю жизнь, но почти тут же она вновь обретает контроль над собой и принимает поданную женщиной руку, чтобы подняться с земли.

— Так значит, ты и есть Гарпия? — она оправляет одежду, вновь тщательно пряча под ней метку.

— Никакой Гарпии больше нет, забудь это прозвище. Меня зовут Врен.

— Меня называют Гидрой, а это мои союзники. Тот, на которого ты все смотришь не отрываясь — Безликий, он полудракон, ты все верно поняла. А это Друид, Голем…

— Осади. Мне плевать на ваши прозвища. Хотите назваться — так назовите свои имена…

— Это и есть наши имена, — перебивает Гидра. — Все, что у нас остались. По ним нас и запомнят.

— Запомнят за что?

— За то, что мы доведем до конца то, что не сумели вы.

У Амиана перехватывает дыхание, когда разрозненные кусочки в его голове начинают образовывать единую картину.

— Вот как? — тонкие губы Гарпии кривит неприятная, снисходительная улыбка. Из ее взгляда исчезает прежний налет растерянности и настороженности. Она не запуганная жертва, забившаяся в необитаемой глуши лишь бы спастись. Она — истинная хозяйка этого места, хищник намного умнее и опаснее любого волка на сотни миль окрест.

В свете драконьего пламени Гарпия осматривает