Оттепель. Действующие лица - Сергей Иванович Чупринин

ее окончания (1947) работа уже до самой смерти младшим, затем старшим научным сотрудником в том же институте.

Занимался З. по преимуществу историей русского Средневековья и был, что называется, на отличном счету: защитил докторскую диссертацию (1959), преподавал по совместительству в Историко-архивном институте (1947–1973), печатался в академических изданиях, участвовал в больших издательских проектах, выпустил несколько монографий, и некоторые из них — «Реформы Ивана Грозного» (1960), «Опричнина Ивана Грозного» (1964) — нашумели не только в научной среде. Его уже намеревались избрать членом-корреспондентом Академии наук, как вдруг…

15 февраля 1963 года З. направляет в Ленинград своему коллеге Д. Лихачеву письмо с просьбой заслушать на заседании сектора древнерусской литературы ИРЛИ его доклад «К изучению „Слова о полку Игореве“». Причем З., — как он сам признался позднее, — сознательно скрыл содержание предполагаемого доклада, ограничившись невнятной фразой о том, что намерен, мол, «поделиться своими соображениями по темным и малоизученным вопросам истории текста этого памятника в связи с историей Руси XII в.»[1194].

Научная репутация З. была, впрочем, столь безупречна, что Лихачеву никаких подробностей не потребовалось. И 27 февраля заседание сектора состоялось. Сам Лихачев на нем, правда, не присутствовал, так как находился в это время в больнице, но публики набежало удивительно много, — как рассказывают, — до 150 человек, и они о затраченном времени не пожалели.

З., у которого тогда еще и текста никакого не было, говорил три часа, доказывая, что «Слово» — отнюдь не памятник древнерусской литературы и «наше все», а искусная подделка, гениальная мистификация, изготовленная в 1780-е годы архимандритом Иоилем (Быковским), которая должна была будто бы восприниматься как актуальный в то время «призыв к присоединению Крыма и победоносному завершению русско-турецкой войны»[1195].

Взрыв был такой силы, что участники обсуждения ни к каким выводам не пришли, но эхо по стране покатилось и докатилось даже до заграницы, так что уже и в парижской «Русской мысли» 1 июня 1963 года появилась заметка «Слово о полку Игореве — не памятник XII века? Советская научная сенсация».

На скандал надо было реагировать, и И. Удальцов, университетский приятель З., а в ту пору заместитель заведующего Идеологическим отделом ЦК, предлагает ему письменно изложить свою концепцию, чтобы ее можно было распечатать на ротапринте тиражом в 10–20 экземпляров для закрытого научного круга. З. соглашается — и одним махом пишет книгу в 660 страниц. Вопрос об ее издании переходит к Л. Ильичеву, секретарю ЦК по идеологии, и тот 4 марта уже 1964 года принимает Соломоново решение — пусть научную позицию З. предварительно обсудят в Академии наук.

Так что ротапринтное издание книги «Слово о полку Игореве: Источники, время написания, автор» все-таки выходит, и тиражом не в 10–20, а в 100 копий[1196], которые распространяют между статусными специалистами — строго по списку и с обязательством по прочтении вернуть, будто в книге не историческая гипотеза излагалась, а содержались некие сверхсекретные оборонные данные.

И грянул бой — в течение 4–6 мая 1964 года в Отделении истории Академии наук СССР проходят пять заседаний, закрытых от всех посторонних. Первый день З., правда, пропустил, сказавшись нездоровым, но, услышав, что расклад сил отнюдь не в его пользу, все-таки принял участие в дальнейшей дискуссии. Брал слово не раз и говорил, — как вспоминают, — очень страстно. Но все без толку: из 32 экспертов (двое не выступали, но прислали письменные отзывы) только трое поддержали концепцию З., а остальные ее либо отвергли, либо… «…Книга плохая, но печатать ее нужно» (А. Арциховский)[1197]. «…Автор ее вполне заслуживает того, чтобы все вопиющие недостатки его работы были выставлены на всеобщее обозрение» (Д. Лихачев)[1198].

И хорошо еще, что дискуссия удержалась в академических рамках, не соскользнув в плоскость политических обвинений. Ведь в идеологизированном государстве вопрос об авторстве «Слова» — это еще и вопрос о национальных святынях или, если по-нынешнему, скрепах, «вопрос, который в случае его неправильного решения мог бы нанести серьезный ущерб престижу русской культуры и науки»[1199].

Последние слова — из докладной записки, которую 29 июня по итогам дискуссии П. Федосеев, вице-президент Академии наук и по совместительству член ЦК КПСС, направил Л. Ильичеву, и эта точка зрения — как бы чего не вышло — разумеется, возобладала. Каяться, — как советовал все тот же И. Удальцов, — З. отказался, но его opus magnum на 42 года положили под сукно, и даже в прочувствованном некрологе (Археографический ежегодник за 1980 год. М., 1981. С. 357–358) скандальную гипотезу обошли молчанием.

Будто ее и не было.

В Академию наук З. больше, конечно, не баллотировался. Но его не обижали. Мирно работал, писал книги, изданные частью еще при его жизни, а частью посмертно. И размышления об авторстве «Слова» не оставил тоже, подбирал все новые и новые аргументы в подтверждение своей концепции. Обращался за помощью в инстанции, к публичным авторитетам — вот, например, к К. Симонову. Но тот, как и следовало ожидать, уклонился: я, мол, «человек очень малокомпетентный, боюсь высказывать свое суждение и становиться на чью-либо сторону в этом споре. Я просто-напросто недостаточно образован для этого»[1200].

Уклонимся и мы. Скажем лишь, что историки-«древники» едва ли не единодушно, и в особенности после монографии академика А. Зализняка «„Слово о полку Игореве“: взгляд лингвиста» (2004, 2007, 2008), концепцию З. считают классической научной ошибкой.

Но какими же блистательными бывают иногда научные ошибки!

И какое мужество, — процитируем академика В. Янина, — требовалось от

ученого, осмелившегося противостоять официальной трактовке, приравнявшей «Слово…» чуть ли не к «Манифесту коммунистической партии» и требующей неприкосновенности к тексту, который, естественно, не мог не измениться в процессе многовекового редактирования[1201].

Соч.: Витязь на распутье: Феодальные войны в России XV века. М.: Мысль, 1991; Правда русская. М.: Древлехранилище, 1999; Слово о полку Игореве. СПб.: Дмитрий Буланин, 2006; Храм науки (размышления о прожитом) // Судьба творческого наследия отечественных историков второй половины XX в. М., 2015.

Лит.: Запесоцкий А., Зобнин Ю. Уроки научной полемики // Вестник Европы. 2007. № 21; История спора о подлинности «Слова о полку Игореве»: Материалы дискуссии 1960-х годов. СПб., 2010; Базанов М. К истории дискуссий в советской науке: Обсуждение монографии А. Зимина «Слово о полку Игореве» (4–6 мая 1964) // Вопросы литературы. 2014. № 1.

Злобин Степан Павлович (1903–1965)

Сын эсеров, З. часть детства провел в Башкирии, куда был сослан его отец, а после победы большевиков и сам дважды (1918 — в Уфе, 1924 — уже в Москве) ненадолго попадал в тюрьму. В промежутке между арестами осваивал живопись в мастерской Ф. Малявина, занимался в театральной студии, учился в промышленно-экономическом техникуме в