Знакомьтесь, литература! От Античности до Шекспира - Константин Александрович Образцов

происшествий влюбленным приключалось счастье», и первым стал рассказ о некоем Чимоне.

На самом деле его звали Галезо; он был сыном знатного киприота, рослым, статным, красивым, но при этом настолько непроходимо тупым, что все называли его Чимоне, что значит буквально скот. Однажды на прогулке он встретил прекрасную Ифигению и влюбился в нее так сильно, что буквально стал другим человеком: выучился наукам, преуспел в музыке, пении, верховой езде и даже исправил свой голос, который прежде был невыносимо скрипучим и грубым. Любовь раскрыла в нем потенциал, доселе скрытый в отдаленных уголках души.

Разумеется, за Ифигению пришлось побороться: пока Чимоне занимался самосовершенствованием, ее отец успел выдать дочь за какого-то знатного юношу с острова Родос. Но Чимоне было не остановить: он собрал команду, снарядил судно и взял на абордаж родосский корабль, уносивший Ифигению к жениху. Этим дело не кончилось: поднявшаяся буря, по злой иронии рока, прибила корабль к Родосу, где Чимоне немедленно схватили и отправили за решетку. В конце концов, после долгих и опаснейших приключений, ему удалось вновь украсть Ифигению буквально со свадьбы, пробиться с оружием в руках к кораблю и увезти возлюбленную на Кипр.

Эта новелла не только поучительна по смыслу, но и чрезвычайно занимательна по сюжету. Боккаччо вообще не забывает о том, что занимательность — тело литературы, необходимое, чтобы заключить в него содержательный дух, и в «Декамероне» есть множество приключенческих остросюжетных историй. Например, очень современная новелла про Ландольфо Руфало, купца, потерявшего все состояние из-за того, что поленился изучить состояние рынка. Руфало становится бандитом, богатеет на грабеже, попадает в плен к генуэзцам, но спасается благодаря буре и кораблекрушению, потом среди обломков корабля находит ящик с сокровищами и снова делается богатым. Или про Алатиэль, дочь вавилонского султана, которая отправилась к своему жениху, королю Алгарвскому. Путешествие ее растянулось на четыре года, в течение которых Алатиэль, «десятитысячекратно отдававшаяся восьми мужчинам», стала причиной множества заговоров и смертей, а потом вернулась к отцу, рассказала о том, что все эти годы вела строгую жизнь в монастыре, притворилась девственницей и таки вышла замуж за дождавшегося ее короля. Или про деревенского торговца лошадьми Андреуччо, отправившегося в город и сквозь дырку в сортире гостиницы провалившегося буквально в подполье криминального Неаполя; или про Агнессу, в которую влюбляются двое кавалеров, один из которых оказывается ее братом.

Боккаччо выступает посредником в дискуссии. Ок. 1470 По мотивам книги Боккаччо «Des cas des nobles hommes et femmes»

Последней, десятой новеллой десятого дня «Декамерона» является история о Гризельде, уже знакомая нам по «Кентерберийским рассказам» Чосера. Это явная антитеза первой новелле первого дня: если там рассказывается о самом гнусном из проходимцев Шапелетто, то здесь повествуется о добродетельной Гризельде. Заодно это и почтительный оммаж Данте: он за сто песен «Комедии» провел читателя через Ад к небесам Рая, а Боккаччо начал роман с повести о пороке, чтобы через сотню новелл закончить историей о нравственном совершенстве. Сам сюжет нам известен и пересказывать его здесь нет нужды, но стоит обратить внимание на заключительную ремарку рассказчика Дионео:

«Отсюда следствие, что и в убогих хижинах обитают небесные созданья, зато в царских чертогах встречаются существа, коим больше подошло бы пасти свиней, нежели повелевать людьми».

Для гуманиста Боккаччо авторитарная диктатура светской власти была столь же неприемлема, так же нарушала естественную свободу человека, как и диктатура духовная. Его Филострато в одной из новелл последнего дня говорит:

«Всевластные императоры и могущественнейшие короли почти исключительно ценою убийства, — да не одного человека, а великого множества людей, — ценою выжигания целых стран и разрушения городов добивались расширения владений своих, а следственно и распространения своей славы».

А Пампинея соглашается с ним, добавляя: «Почти все нынешние государи — жестокие тираны».

В «Декамероне» есть место и буффонаде, и сатире, и трагедии, и любовным историям, и притчам, и авантюрным рассказам. Это огромное собрание живых ярких персонажей и не менее ярких сюжетов, которые продолжали жить в творчестве писателей, поэтов, философов, режиссеров и композиторов последующих веков. Новеллы «Декамерона» пересказывали Чосер, Шекспир, Лафонтен, Лессинг, Свифт, Китс, Эллиот, Франс и многие другие; их экранизировали Пазолини и Фрегонезе, а Дмитрий Бортнянский в конце XVIII века написал оперу «Сокол Федериго дельи Альбериги» по мотивам одной из историй.

Последние годы своей жизни Боккаччо посвятил научному изучению творчества Данте. Он начал работу по составлению комментариев к его «Комедии», которую сам первым назвал «Божественной», приступил к написанию книги «Жизнь Данте» и читал лекции о творчестве своего великого предшественника. К сожалению, предел этим трудам раньше времени положила смерть: Боккаччо умер в своем доме в местечке Чертальдо, неподалеку от Флоренции, в 1375 году.

«Божественная комедия» Данте, созданная на заре Проторенессанса, утверждала право человека на свободу творить подобно самому Богу и даже лучше Него. Человеческая комедия «Декамерона» Боккаччо заявила и о других свободах: верить, любить, жить так, как подобает свободному человеку новой гуманистической эпохи.

Людям моего и старшего поколения памятны слова Ленина: «Декабристы разбудили Герцена, Герцен развернул революционную агитацию. Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы».

Перефразируя эту цитату, можно сказать, что Данте разбудил Петрарку, а Петрарка развернул гуманистическую агитацию, которую подхватил, расширил и усилил Боккаччо своим «Декамероном». Чтобы увидеть, как эта агитация обернется настоящей революцией Ренессанса, мы отправляемся во Францию.

Глава 2

Французское Возрождение. Высокий Ренессанс

«От жажды умираю над ручьем.

Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.

Куда бы ни пошел, везде мой дом,

Чужбина мне — страна моя родная.

Я знаю все, я ничего не знаю.

Мне из людей всего понятней тот,

Кто лебедицу вороном зовет.

Я сомневаюсь в явном, верю чуду.

Нагой, как червь, пышней я всех господ.

Я всеми принят, изгнан отовсюду»[112].

Я иногда предлагаю своим слушателям попробовать определить, когда и где созданы эти строки. Если не помогает контекст, то чаще всего называют русский Серебряный век, иногда — Золотой, а нередко ищут автора в 60-х годах прошлого века или среди поэтов позднего советского андерграунда, настолько современно звучит это стихотворение.

Нам угадывать эпоху не приходится, ответ вынесен в название главы. Но во времена французского Ренессанса творило немало поэтов, авторству которых может принадлежать процитированный фрагмент: в условной школе европейской культуры у Франции по литературе всегда выходила твердая пятерка. Кстати,