Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I - Юрий Александрович Лебедев

месяца назад он наверняка проходил «детальное обследование» перед нелегальной командировкой во Владивостоке и точно знал, что с медицинской точки зрения находится «в очень хорошем состоянии».

Никакого реального трудоустройства, для которого могло потребоваться медицинское освидетельствование, у Жоржа не было. Возможно, что после легализации осмотр потребовался для оформления медицинской страховки. И можно предположить, что Жорж, используя эту причину как повод, превратил процедуру оформления страховки в своеобразный «оперативный приём» – под видом необходимости пройти «общий осмотр» просто устанавливал контакты в медицинских учреждениях, так или иначе «связанных с разработкой и производством химического и бактериологического оружия».

Анализируя результаты этих контактов он надеялся найти выход на военных медиков, занимающихся биологическим оружием. Не хочу утверждать, что это было «прописано» в его задании, но исключить такой ход с его стороны тоже было бы «эвереттически близоруко». Тем более, что это одна из немногих «живых деталей» его работы, о которой он сам написал близкому человеку непосредственно «с места событий».

Так или иначе, но, вероятно, весной 1941 года студент Жорж Коваль оказался в медицинском колледже Колумбийского университета, где, вероятно, и состоялась его случайная (или, если вспомнить, что у студента был оперативный псевдоним ГРУ Дельмар, не совсем случайная…) встреча с Теодором Роузбери, который в это время являлся профессором в колледже стоматологии и челюстно-лицевой хирургии Колумбийского университета.

06.47. Теодор Роузбери.[1143]

Теодор Роузбери был выдающимся зубным бактериологом. Он получил образование дантиста в Университете Пенсильвании. После получения там степени в 1928 году, он начал работать в Отделении Бактериологии в Колледже терапии и хирургии в Колумбийском университете, изучая, как кислоты, произведенные лактобациллами, вызывают повреждения зубной эмали и способствуют зубному кариесу. Эта работа явилась началом его прославленной карьеры в оральной микробиологии.[1144]

И вместе с ним часто находился его старый знакомый студент и новый, с 1941 года, коллега-профессор Элвин Кабат.

«Элвин Кабат начал свою научную карьеру со степени бакалавра естественных наук (B.S.), полученной в 1932 году в Городском колледже Нью-Йорка. Потом он окончил магистратуру (1934 год) и получил степень кандидата наук (Ph.D.) в 1937 году в Колумбийском университете. С 1937 по 1941 год стажировался в Европе (Швеция), а в 1941 году вернулся и занял должность профессора Колумбийского университета по специальности микробиология и генетика человека».[1145]

06.48. Элвин Кабат.[1146]

В этой точке ветвления альтерверса Жоржа – весна 1941 года, Колумбийский Университет – возникает весьма запутанный клубок эвереттических нитей.

Дело в том, что и Роузбери, и Кабат – одни из главных действующих лиц американской программы разработки биологического оружия.

Достаточно сказать, что Кабат был ведущим разработчиком рицина, знаменитого «спецсредства спецслужб». Причём работы по рицину проводились именно в Колумбийском университете. В статье, посвящённой памяти Кабата, сказано, что

«В годы войны Кабатом проведена связанная с войной работа по пневмококковым вакцинам и яду рицину в Колумбийском университете»[1147]

В то же время, оба, и Роузбери и Кабат, были одними из инициаторов движения за запрет биологического оружия после войны. В 1947 году они написали знаменитую статью в «Журнале иммунологии»,[1148] в которой предупреждали об опасности бактериологического оружия. На её основе Роузбери в 1949 году написал книгу «Мир или эпидемия? Биологическая Война и как ее избежать».[1149]

Учитывая то, что оба были склонны к «левым взглядам» (Кабат даже специально ездил в Испанию во время гражданской войны[1150] и при возвращении из командировки в Европу побывал в СССР), что оба подверглись преследованиям со стороны Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, зная некоторые аспекты семейной истории Кабата (эмиграция родителей из «Восточной Европы» в конце XIX в. и смена фамилии с Кабатчик на Кабат[1151]), логических цепочек, связывающих Роузбери, Кабата и Коваля можно вскрыть множество.

Но это поле исследований для историков будет плодотворным только после открытия архивов спецслужб и в США, и в России.

Вот одна маленькая «золотая крупица». Факт, случайно обнаруженный мной среди «золотого песка» материалов архивов советских спецслужб в американских архивах: в Колумбийском университете в 30-е годы активно действовала ячейка американской компартии![1152] В какой-то ветви альтерверса это сыграло важную роль в работе Дельмара…

Мои предположения о плодотворности работы на этом поле для будущих исследователей альтерверса Жоржа Коваля как разведчика исходят из понимания роли бактериологического оружия в то время, в начальный период холодной войны.

О значении биологического оружия в начальный период холодной войны

Биологическое оружие – это оружие массового поражения, иметь которое могут себе позволить даже «бедные страны». Пока у страны нет ядерного оружия, она может пытаться компенсировать это отсутствие угрозой применить против ядерной державы оружие биологическое. И в период 1945–1949 гг такой возможностью обладал СССР.

Вопрос о том, насколько осознано ею пользовались в нашей ветви альтерверса, т. е. насколько «тонко» это эвереттическое волокно истории, я судить не берусь. В рамках доступной мне информации, конкретных планов использования биологического оружия террористическими методами против США в нашем волокне истории у СССР не было. Но вот угроза такого рода явно была. И в политической игре тех лет, думаю, она сыграла немалую роль.

Как мне стало известно от «хорошо информированного источника»,

«американцы знали, что советская разведка в рамках операции Осоавиахим перебросили в Россию немецких специалистов по бактериологической войне. Начиная примерно с 46 до начала 60-х гг. они всерьез считали, что на территории США находятся десятки людей со смертельным биологическим оружием, способным уничтожить население огромных мегаполисов. Они этого боялись. Поэтому, начиная с 47 г. они выдвинули концепцию ограниченных периферийных войн, типа Кореи».[1153]

Факт осуществления операции ОСОАВИАХИМ по вывозу из Германии научно-технического персонала для работы в СССР подтверждается и публикациями в открытой печати.

Так, С. Чертопруд сообщает, что группа немецких специалистов

«приехала в рамках акции ОСОАВИАХИМ сразу после завершения в советской зоне оккупации в Германии общинных выборов в земельные представительства в начале октября 1946 года».[1154]

Иными словами, угроза бактериологической войны со стороны СССР удерживала США от реализации планов ядерного удара по СССР. А довести степень серьёзности этой угрозы до высших эшелонов власти США в то время было кому.

Вот краткая справка по этому вопросу по материалам документальной книги американского журналиста М. Стэнтона Эванса и аналитика Герберта Ромерштейна, бывшего главы американского Управления по борьбе с Советской дезинформацией,[1155] полученная мною от того