Вандал (сборник) - Андрей Посняков

О, как эта, с неподражаемым мастерством демонстрируемая Александром казенная тупость выводила из себя начальника таможни – некоего Марка Сеговия, из прежних еще аристократов, римлянина на вандальской службе – администраторов Гейзерих, при всем своем желании, заменить пока так и не смог – других просто не было! И те это прекрасно знали – наглели, однако особо не зарывались. И вполне искренне поддерживали новую власть, поскольку именно у нее и была сила.

Тогда еще не было понятия «вы» – этот акцент выжался, скорей, интонационно, но, слушая проверяющего, всем было понятно – он обращается к таможенникам именно на «вы», причем – издевательски-вежливо:

– А подойдите-ка, пожалуйста, сюда, господин Сеговий! Вот-вот, к этим вот мосткам… Какова их ширина?

– Как и положено, десять шагов, мой господин.

– Десять римских шагов – пассум, я так полагаю?

– Ммм… – начальник таможни закашлялся.

– Давайте проверять! Где у вас мерка?

– А… легче же прямо вот так, шагами и измерить. Эй, Леонидис, мальчик мой… – таможенник позвал одного из испуганно толпившихся поодаль сотрудников. – Измерь-ка…

Александр ухмыльнулся:

– Вы хотите сказать, любезнейший, – шаг этого молодого человека как раз размером в пассум? Или два шага его такого размера. А! Скорее всего – три?

– Да-да, господин, – быстро закивал Сеговий. – Именно три.

Да… Римский «шаг» – пассум – составлял где-то около полутора метров, точнее – один метр сорок семь сантиметров, но с подобной точностью здесь было не измерить – нечем!

– Хорошо, так и запишем – мерки у вас нет… А чего еще нет? Где у вас ящик с песком? Вдруг пожар, а у вас и тушить нечем!

– Но, господин… Вот же, рядом – вода! У нас и помпа имеется. Леонидис, Гилой, а ну-ка тащите….

– Стоп, стоп! – проверяющий раздраженно махнул рукой. – Помпа помпой, а в «Наставлении» конкретно прописано – «ящик с песком». Вам, может быть, указать его цвет и размеры? Да, я вижу – вы и и ваши сотрудники и «Наставления»-то не читали? А все ли тут грамотны? Все ли умеют читать и говорить на латыни?

– О! Всенепременнейше все, господин Александр! Они же местные.

– Вот я и вижу, что местные… – хевдинг обвел насмешливым взглядом выстроившихся в шеренгу таможенников. – А ну-ка, подойдите-ка сюда, молодой человек! Так… почему без доклада? Не умеем? Не знаем? Не хотим?

– Это Олимпус, наш лучший служащий, – торопливо представил Сеговий. – За последнюю декаду он задержал пять подозрительных кораблей. Пять, мой господин!

Олимпус – еще довольно молодой, лет тридцати, таможенник с круглым красным лицом – горделиво расправил плечи. И, как оказалось – зря! Не знали они еще тут все, с кем связались!

– Я не спрашиваю, сколько судов он задержал, – сделав каменное лицо, произнес Александр, четко выговаривая каждое слово (умел, умел, нахватался еще у актеров – недаром столько лет отработал каскадером на киносъемках). – Меня интересует – почему у него такая туника? Не слишком ли вызывающе для скромного служащего?

Туника у господина Олимпуса действительно была того… слишком уж яркой. Даже не туника – туники, по римско-варварской моде, надетые одна на другую. Сверху – типа, как плащ – короткая, небесно-голубая, с широким квадратным вырезом; под ней – чуть длиннее, лимонно-желтая, и самая нижняя, карминно-красная, подметала подолом песок. А еще цепь серебрилась на шее! Ну, ведь и в самом деле – вызывающе!

– Сегодня же сменить одежку! – Саша уже говорил тоном распекающего подчиненных полковника. – И вообще, господин Сеговий, как у вас люди одеты? Кто в чем, что попало… Подстрижены… – проверяющий прищурился. – Черт знает как! Некоторые и вовсе не стрижены…

Вот в таком вот духе все и происходило. Начальник таможни то бледнел, то краснел, то щурился… но, судя по его хитрым – хитрющим! – глазам, по довольной улыбке, нет-нет да и озаряющий круглое, простецкое с виду лицо, можно было прийти к выводу о том, что старший таможенник вполне доволен именно таким оборотом событий. Уж конечно, и господину проверяющему тоже приятно что-то такое найти, вскрыть, так сказать, вопиющие безобразия! Ну, как это так – «Наставление» строго не выполняется?! Стыд! Стыд и позор! Как тут не разразиться праведным начальственным гневом, как не закричать, не рыкнуть, аки лев, не затопать ногами… Все внешние приличия соблюдены, всем хорошо! И проверяющему, и проверяемым.

А вот, если б копнуть вглубь… Кто его знает – до чего тут докопаться можно? Так и не копали. Умные проверяющие – справедливо опасаясь за жизни – свою и своих близких, а дураки… что ж, дуракам поорать лишний раз начальственным мощным рыком на тех, кто заведомо ответить не может – и то счастье великое!

Саша как раз и хотел, чтоб тут его именно за дурака и держали. Правда – за умного дурака.

От предложенного, словно бы невзначай, ужина Александр отказался, однако дал понять, что вовсе не против встретиться, так сказать, во внеслужебном кругу, на нейтральной почве.

Начальник таможни от таких едва высказанных намеков пришел в совершеннейший восторг и больше уже не краснел, не бледнел и не моргал – лишь преданно поедал глазами начальство.

Потом, прогнав своих с глаз долой, поклонился с лукавой улыбкою:

– Прошу вас, уважаемый господин Александр, не отказать… Вы ведь у нас, здесь, человек новый, а я б, недостойный, почел бы за честь показать вам город, уж поверьте, тут есть чудесные, очень чудесные места… с хорошей кухней…

В этом месте проверяющий счел целесообразным грозно сдвинуть брови… впрочем, не так уж и грозно, лишь слегка нахмурился – что, мол, за намеки?

– О, только ради бога, не подумайте ничего такого…

– Какого такого?

– Ну… такого… этакого.

– Что ж, – хевдинг, наконец, соизволил милостиво махнуть рукой. – Посмотреть город всякому полезно. Тем более такой, как этот.

– Вот-вот, и я про то же говорю, любезнейший господин мой…

– Только имейте в виду – справка о всех ваших безобразиях будет составлена соответствующая! – напоследок предупредил Александр. – Никому поблажек не будет, можете даже и не мечтать.

– Так мы и не мечтаем… как можно? А все указанные недостатки немедленно же устраним, уж вы не беспокойтесь – примем все меры! А вечером… хоть вот завтра… Давайте с вами и встретимся. Вы где поселились?

– Встретимся у тофета, – ухмыльнулся молодой человек. – Там спокойное место.

– Это вы верно заметили, мой господин, спокойное.

По возвращении в королевский дворец, где ему выделили небольшую комнатку – бюро, – превратившийся в государственного служащего (королевского графа) хевдинг тотчас же принялся сочинять подробнейший рапорт, который, в меру своего разумения латыни, так и назвал: «Донесение о всех безобразиях, в таможне беспрестанно творящихся и имеющих место быть».

Что и говорить, молодой человек потрудился изрядно, несколько раз переписывал, присыпал чернила песком…

«Верноподданнейшего Александра из Александрии великому кенигу Гуннериху сыну Гуннерих-рекса, величайшего из великих, Богом хранимого, о беспорядках в таможне – донос»

Соорудив такую «шапку», Саша быстро накарябал отчет о всех замеченных недостатках, не забыв упомянуть даже самые мелкие, типа прически и подстрижки ногтей. И это еще было далеко не все, «донос» не просто констатировал недостатки, но и предлагал пути их решения, а именно:

«Исходя из изложенного, в меру собственных сил и разумения, всеподданнейше полагал бы:

– Указанные недостатки к дни святого Клементия силами начальствующих лиц таможни устранить, о чем доложить немедленно же в канцелярию господина нашего Гейзериха-рэкса.

– Начальнику таможни Марка Сеговия, римлянина на государственной службе, за допущенные нарушения наложить вергельд в размере двухсот солидов или восьми тысяч денариев.

– Означенного римлянина заместителям вергельд – сто солидов или четыре тысячи денариев.

– Старшим, десятникам и всем подобным – вергельд пятьдесят солидов или две тысячи денариев.

– Все остальные пусть уплатят в казну по двадцать солидов, что составит восемьсот денариев».

Сочиненная хевдингом бумага произвела во дворце настоящий фурор! Да такой, что на нового графа сбежались посмотреть все остальные столоначальники, в подавляющем большинстве своем – римляне, собственной племенной бюрократией вандалы еще обзавестись не успели. Да и не было уже племен… росла и ширилась государственность, первый признак которой – две армии: воинов и чиновников – уже давно имелись в наличии.

Глава 16. Тобариш

Вся власть у тех, кто в состоянии купить ее.

Мы ходим по улицам, как цыплята…

И все делают то, что им говорят…