Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Уильям Бартон

Она ушла, не сказав ни слова.

На следующий день, рано утром, мне облучили грудь, защитив голову и прочие части тела свинцовыми пластинами. После я вернулся в палату. Мне никогда не было так плохо. Все тело горело и словно одеревенело. Временами я просто не мог открыть глаз.

— У него сильный шок, — услышал я голос моего врача. — Принесите еще одеял. Скорее.

Я сидел, ожидая, когда принесут одеяла, но, когда наконец почувствовал, что могу открыть глаза, меня вырвало. Я запачкал все вокруг. Это была кровавая рвота, так же было с мистером Шамбергом.

Сразу пришли уборщицы, но Марии среди них не было.

— А где Мария? — спросил я.

— Какая Мария? — удивилась доктор. Я рассказал об уборщице, которая мыла палату в ночь, когда Шамбергу стало плохо.

— Охрана проверила всех, кто входил в палату, — успокоила меня она. — Я уверена, ее уже нашли.

Но Марии в больнице не было. Не отвечала она и на телефонные звонки. Полиция обнаружила, что ее дом пуст, вещи в спешке упакованы, а сама она уехала. Последние два дня она не появлялась на работе, даже не взяла отпуск или больничный.

Но к вечеру все выяснилось. Оказывается, ее документы были фальшивыми — она пересекла границу нелегально. Иммиграционная служба арестовала ее наутро после того, как она прибралась в нашей палате. В тот же день ее депортировали к мексиканской границе и передали властям в Ногалесе.

— Депортация Марии, возможно, спасет нас от водородной бомбы, — прибавила врач, сообщив мне об этом. — Но что же теперь будет?…

Очевидно, я получил слишком большую дозу радиации, и в последний раз мне снилось, что я опять строю стену. В этом сне она стала значительно выше, гладкая и отвесная, мне было видно, как люди — или какие-то другие существа (я не был уверен, хотя пытался разглядеть их поближе) — расхаживали по краю стены. По какой-то причине я знал, что не должен пытаться их рассмотреть или слишком долго задерживать на них взгляд. Я крепче сжимал в руках камень и пытался сосредоточиться на работе.

Когда я добрался до недостроенной части стены и передал камень человеку, который работал выше, то смог взглянуть на Долину так, будто встал на цыпочки. Долина стала еще более плоской, нежели раньше, будто ее разровняли. Не было больше никаких зданий, никаких дорог. Не было не только людей — вообще никаких признаков жизни. Вся долина была покрыта белыми плитами, ярко мерцающими в лунном свете, на юге какой-то механизм вгрызался в горы. На западе все было абсолютно пусто и безжизненно. Ветер свистел над этой пустыней.

На следующее утро рентген показал, что новообразование в моем легком прекратило расти. Не увеличилось оно и в последующие дни. Радиация убила их. Тогда они стали облучать всех и вскоре выяснили, что небольшие дозы радиации в течение нескольких дней тоже успешно предотвращают появление новообразований.

Мне сделали операцию и удалили мертвые наноструктуры.

Они так и не нашли Марию Консуэлу де Альварес. Но конечно же, весь мир узнал, что происходило с ней в последние дни ее жизни, вплоть до того, куда она смотрела и как повернула голову. В автобусе иммиграционной службы, который вез ее, равно как и в автобусе, доставившем ее в деревню близ Ногалеса, наверняка была страшная жара и не было кондиционера. Они ехали с открытыми окнами. Мария сидела справа всю дорогу от Солт-Лэйк-Сити до Ногалеса, а до Соноры ехала на левой стороне. Известно, что вдоль всей дороги, там, где она кашляла, высунувшись из окна, вдоль обочин — в Юте, Аризоне и Соноре — выросли эти ужасные структуры. Изобретения мистера Шамберга скрестились с другими наномашинами, сбежавшими из лаборатории, в результате появились монстры, которых никто даже представить себе не мог. Армия и Национальная гвардия убили их (если это можно так назвать), облучив радиацией.

Моя сестра позвонила из Миннеаполиса. Она долго пыталась дозвониться и в конце концов смогла связаться с Алисон, которая уже вернулась домой после того, как простояла полтора дня в дорожной пробке.

— Почему ты не звонил? — укорила она меня.

— Не хотел тебя беспокоить.

— Как я могу не беспокоиться о тебе? Ты же… Ты же мой старший брат! У меня нет никого ближе тебя! Ты брал меня на вечеринки к своим друзьям, чтоб я почувствовала себя старше. Прочел мне все романы Джейн Остин, научил танцевать! Да как только снимут карантин, я сразу прилечу к тебе, чтобы помочь!

И она прилетела. Именно сестра везла меня домой из больницы. И она стала первой, для кого я приготовил спагетти.

Сестра провела со мной две недели. Мы вели долгие беседы за кофе на веранде и рассматривали наши детские фотографии.

Я много спал. Она сопровождала меня на приемы к моему врачу, а однажды вечером пригласила Алисон с детьми и приготовила ужин. Это она помогла мне выдержать бесчисленные интервью (само собой, одно из них касалось моей встречи с Марией). Сестра же купила мне новую шапку, когда у меня от облучения выпали волосы.

Кроме того, со мной пытались встретиться юристы со всей страны. Я не стал подавать иск, хотя адвокаты считали, что у меня есть все шансы отсудить крупную сумму, — интерн был прав. Но даже получи я эти деньги, я не знал бы, что с ними делать. Разве что свозить сестру в Париж. Или в Рим.

Я нашел в телефонной книге Бернарда Шамберга, но, не смотря на то, что я узнал адрес и телефон миссис Шамберг, постеснялся позвонить, чтобы выразить свои соболезнования. И так и не послал ей цветов. В конце концов, за день до отъезда моей сестры я попросил ее отвезти меня к дому Шамбергов. Небольшой дом в викторианском стиле был расположен на тенистой улице и окружен террасой. Двор был чистым и ухоженным. В саду доцветала сирень.

Я взял букет гвоздик, в одиночестве подошел к двери и постучал. Через минуту послышались шаги. Дверь открылась, и я увидел миссис Шамберг. Я моментально прослезился, никак не мог сдержаться. Смахнув слезу, я отдал ей цветы, а она пригласила меня войти. Голову она повязала шарфом, чтобы скрыть голый череп. Ну конечно — ей же тоже пришлось пройти лечение радиацией. Разве она могла избежать контакта с наноструктурами?

Я сказал, что не могу задерживаться, так как в машине меня ждет сестра. Но миссис Шамберг не пригласила ее, и я решил, что правильно поступил, оставив ее там. Миссис Шамберг еще не была готова к общению с людьми.

Мы не знали, что сказать друг другу.

— Он был хороший человек, — вымолвила она в конце концов.

— Он любил вас, — сказал я. — Он бы не смог вынести все это, если б вас не было рядом. Вы много сделали для него.

Я развернулся и быстро ушел.

Я скупил все книги с фотографиями наноструктур в пустыне, но больше всего меня заинтересовали снимки монстров, вы росших в Соноре… В сущности, мы так и не поняли, что они собой представляли. Даже предположений не было. В пустыне у структур было больше времени для развития, и потому они были крупнее и сложнее. Структуры, разработанные в лаборатории мистера Шамберга как приборы дальней связи, на деле развивались совершенно неожиданным образом. За короткое время наноструктуры в Соноре эволюционировали так, как никто и представить не мог. Некоторые конструкции походили скорее, на прекрасные образцы современной скульптуры. Другие настолько слились с окружающей средой, что их невозможно было найти без тепловых датчиков. Были среди них и громадные существа с когтистыми лапами, которые скрывались в каньонах. Казалось, они вот-вот оживут и начнут охотиться, рыская в поисках жертвы. Ни одна из структур не «прожила» долго. Но более всего меня преследовали мысли о бесплодной каменистой пустыне, там, где раньше была деревня Марии. Там возникла громадная радиовышка, которая посылала сигналы в космос в течение восьми дней, пока ее не уничтожили. Никто не смог расшифровать код. Мы так и не выяснили, что за сигнал она передавала. Не поняли, кого вызывала. И не узнали, почему передачи этой радиовышки были направлены поочередно только на три звезды. И мы уже не узнаем, получилось ли у нее.

Большинство людей пугают ответы на эти вопросы. Но я смотрел на снимки, сделанные в бесплодной пустыне, и мне было жутко интересно. Внутри этих конструкций, в их деталях было то, что представляла собой Мария Консуэла де Альварес, маленькая женщина, у которой хватило храбрости нелегально пересечь границу и попытаться сделать свою жизнь лучше. Она бралась за работу, от которой отказывались все остальные. Она приходила по ночам, чтобы помочь больным.

Я не знаю, могла ли какая-то ее частичка выжить, чтобы повлиять на то, что произошло с ней и с ее деревней. Я вот не мог контролировать то, что разрасталось у меня внутри. Но если машины, перед тем как убить Марию, попытались выслушать, понять ее (если, конечно, они были способны на это), то есть надежда, что та радиовышка призывала на землю ангелов, а не дьяволов.