Великое море. Человеческая история Средиземноморья - David Abulafia

Ада.

Как и в Арсенале венецианцев

Зимой вскипает цепкая смола.

Чтобы снова обмазать их непрочные сосуды,

Ибо парус им не по силам, а вместо него

Один делает свое судно новым, а другой заново укупоривает.

Ребра, по которым прошло множество путешествий;

Один бьет молотком по носу, другой - по корме,

Этот делает весла, а тот скручивает шнуры,

Другой чинит грот и мизень...14

Существовал Старый Арсенал, вмещавший двенадцать галер, и Новый Арсенал в три раза больше. К концу XIV века сложилась эффективная система производства под руководством адмирала: Арсенал мог выпускать около трех больших торговых галер в год, что может показаться не так уж много, если не учитывать, что размеры галер значительно увеличились, поскольку с 1340-х годов плавания в Левант и Фландрию стали более регулярными. Эти большие галеры представляли собой триремы с латинской обшивкой, на которые можно было погрузить до 150 тонн груза, но при этом они несли очень большие команды, состоявшие, возможно, из 200 матросов. Грузить товары на эти корабли могли только венецианские граждане, которые ходили конвоем, часто в сопровождении меньших вооруженных галер, по маршрутам, тщательно утвержденным Сенатом; чтобы получить гражданство, требовалось двадцать пять лет, и, как мы уже видели, в наиболее прибыльных плаваниях, связанных с перевозкой шелка и пряностей, преобладали инвестиции венецианских дворян. Для перевозки более скромных товаров венецианцы использовали круглые торговые коги с квадратными парусами, которые строились на частных верфях и имели меньше ограничений по дизайну. Самый большой ког, известный с XV века, имел длину почти тридцать метров и весил 720 тонн.15 Мастерство кораблестроения сопровождалось мастерством навигации, а Венеция соперничала с Генуей и Майоркой в качестве крупного центра картографии. Таким образом, у венецианских моряков было достаточно точной информации о берегах Средиземного моря. Более того, с расширением использования компасов стало возможным более уверенно ориентироваться и продлить сезон плавания на большую часть года.16

 

II

 

Одним из видов бизнеса, которым занимались моряки, была перевозка паломников в Святую землю. Потеря последних христианских форпостов в Палестине не положила конец паломничеству; короли Арагона соперничали с другими, чтобы получить неопределенные права на защиту христианских святынь в Святой земле, а мамлюкские султаны знали, что они могут разыграть карту Святой земли при заключении политических и торговых соглашений с западными правителями. Паломничество требовало и должно было требовать физических усилий. Феликс Фабри, монах-доминиканец, отправившийся из Германии в Святую землю в 1480 году, оставил яркий рассказ о запахах, дискомфорте и убожестве на борту корабля: мясо, кишащее личинками, непитьевая вода, повсюду паразиты. Обратное плавание из Александрии в несезонное время подверглось воздействию ветров и волн, которые терзали предыдущих паломников, таких как ибн Джубайр. Однако он узнал, что спать лучше всего под навесом, на жестких тюках со специями.17 Но, по крайней мере для ученого меньшинства, паломничество приобретало новую форму. В 1358 году Петрарка получил приглашение от своего друга Джованни Манделли отправиться вместе с ним к Гробу Господню. Решив, что оставаться в пути неизмеримо безопаснее, он подарил Манделли небольшую книгу, в которой описал маршрут через Средиземное море. Он отметил все места, которые посетил Улисс; указал на храм Юноны Лацинии в Кротоне, на крайнем юге Италии; отметил, что в Киликии Помпей разгромил пиратов; сделал небольшую паузу, чтобы рассмотреть место распятия Христа ("ты не предпринял бы столь трудного труда ни по какой другой причине, кроме как чтобы увидеть своими глазами... то, что ты уже видел умом"); но в конце концов он оставил Манделли стоять не в Иерусалиме, а в Александрии, и не среди мешков с пряностями, а у гробницы Александра и урны Помпея.18 Культурный туризм по местам классической античности только начинался. Сохранилось более сорока рукописей "Маршрута" Петрарки, что свидетельствует о его популярности, прежде всего в Неаполе XV века, ведь Манделли был осыпан информацией о классических достопримечательностях вдоль побережья Южной Италии, и именно это (а не интерес к святым местам) привлекало читателей.

Классический туризм Петрарки воплотился в реальность в 1420-х годах благодаря купцу из Анконы, который был очарован видом классических памятников, сначала в своем родном городе, а затем и по всему Средиземноморью. У Кириака из Анконы были и политические мотивы: он стал известен османскому султану, который не подозревал, что одной из целей Кириака был сбор информации, которая могла бы быть использована в крестовом походе против турок. Но он испытывал неподдельный восторг от физических останков классического прошлого, отправившись в Дельфы, где, к изумлению жителей сильно заросшего участка, провел шесть дней в 1436 году, восторгаясь тем, что он ошибочно считал главным храмом, театром и стадионом, копируя надписи и рисуя планы.19 Хотя большинство тех, кто интересовался классическим прошлым, так и остались сидеть в своих креслах, как Петрарка, карьера Кириака свидетельствует о том, что привлекательность средиземноморских путешествий перестала быть исключительно религиозной или коммерческой.

Очень немногие из тех, кто путешествовал, "становились туземцами", погружаясь в религию и обычаи народов, живших на противоположном берегу. Это необыкновенный Ансельмо Турмеда, майоркинский монах, который узнал об учении ислама в Болонье, отправился в Северную Африку, где принял ислам и стал известным мусульманским ученым начала XV века под именем 'Абдаллах ат-Тарджуман; его могила до сих пор стоит в Тунисе. Столетие спустя ученый и дипломат аль-Хасан ибн Мухаммад аль-Ваззан, или Лев Африканский, родом из Гранадана, был захвачен христианскими пиратами, доставлен в Рим, стал протеже Папы Льва X и написал географию Африки: здесь мы имеем человека, который также мог донести до западной аудитории физические реалии исламского мира далеко за пределами Средиземноморья, и который переходил от ислама к христианству и обратно к исламу.20

 

III

 

Судьбы королей Арагона и многочисленных королевств, находившихся под их властью, служат прекрасным источником информации о судьбах всего Средиземноморья в конце XIV и XV веков. Каталонское влияние распространялось по всему Средиземноморью, вплоть до рынков Александрии и Родоса, а в конце века король Арагона был доминирующей фигурой как на Пиренейском полуострове, так и в широкой европейской политике. Мартин Младший, сын и наследник короля Мартина Арагонского, женился на наследнице Сицилии после того, как она была похищена и отправлена в Испанию, что дало ему достаточный повод для вторжения на остров в 1392 году; в XV веке островом управляли наместники, отчитывавшиеся перед островными парламентами, а отдельная линия все более неэффективных арагонских королей Сицилии исчезла. Мир, очевидно, был хорош для сицилийцев, но он также был хорош для тех, кто хотел покупать их зерно. Каталонские дворяне начали приобретать обширные