Великое море. Человеческая история Средиземноморья - David Abulafia

Вукчич, герцег (или герцог) земель в тылу Дубровника, которые стали известны как Герцеговина. Его титул был подтвержден османским двором, но он был независим и рассматривал подчинение Сублимированной Порте как способ гарантировать, а не подорвать свою власть. Он решил собрать средства, основав торговое поселение, которое, как он надеялся, превзойдет Дубровник в Герцег-Нови, у входа в Которский залив. Источником прибыли были бы не экзотические товары с Востока, а соль, традиционно продававшаяся через Дубровник.57 Рагузаны не были лишены территориальных амбиций. Они, конечно, хотели приобрести Герцег-Нови и даже сербский город Требинье, расположенный немного в стороне от Герцеговины. В 1451 году рагузанские глашатаи объявили, что наградой за убийство Герцега (который также подозревался в ереси) будут 15 000 дукатов и возведение в рагузанское патрициатство.

Эта угроза достаточно напугала Вукчича, чтобы заставить его вывести свои войска с рагузанской территории, но Дубровнику почти сразу же пришлось столкнуться с новой угрозой, поскольку Мехмет Завоеватель триумфально распространил свою власть на балканские княжества. Поэтому в 1458 году рагузанские послы отправились ко двору султана в Скопье с предложением о покорности в обмен, как они надеялись, на подтверждение их торговых привилегий. Пришлось немного поторговаться, но к 1472 году они уже посылали 10 000 дукатов в качестве ежегодной дани - и впоследствии она продолжала расти.58 Регулярная выплата дани была лучшей гарантией безопасности, чем массивные стены города. Сложилась любопытная ситуация. Рагузы торговали с землями, находившимися под властью Османской империи, но при этом оказывали поддержку врагам турок, таким как Скандербег, когда он переходил из Албании в южную Италию, чтобы поступить на службу к осажденному королю Неаполя Ферранте; они присматривали за Вукчичем, когда его лишили власти турки, очевидно, забыв о своем желании покончить с ним. Однако турки редко притесняли Дубровник, видя выгоду в его роли торгового посредника, который снабжал Возвышенную Порту товарами и данью. Примерно в 1500 году рагузаны смогли извлечь выгоду из расстройства венецианцев, которые пытались сдержать продвижение Османской империи вдоль побережья Албании. Венеция больше не могла торговать с Константинополем, но рагузские корабли могли безнаказанно плавать под своим флагом в турецких водах и перевозить товары между Востоком и Западом. Выбросив из головы дань, которую они платили османскому султану, рагузанцы выставляли напоказ миф о свободе города, заключенный в простом девизе LIBERTAS.

 

 

Трансформации на Западе, 1391-1500 гг.

 

I

 

В то время как рагузы извлекали выгоду из своих особых отношений с турками, генуэзцы и венецианцы были более осторожны в налаживании связей с османским двором. Султан стремился не оттолкнуть их, но они считали восточное Средиземноморье все более опасным. Трудности усугублялись периодическими спорами между венецианцами и мамлюкскими султанами Египта, которые требовали все больших сумм налогов, чтобы поддержать свой режим. Мамлюки также представляли собой региональную угрозу. В 1424-6 годах они вторглись на Кипр и увезли его короля Януса вместе с 6000 пленников; пришлось заплатить выкуп в 200 000 дукатов, прежде чем Янус был восстановлен на троне, и говорят, что он больше никогда не смеялся. В 1444 году они осадили Родос. В 1460 году они поддержали претендента на кипрский престол, направив против острова восемьдесят кораблей, к ужасу христианства, поскольку никто не мог понять, зачем Якову Лузиньяну, бастарду, понадобилось заручаться египетской помощью в борьбе за трон, на который он не имел права.1

По мере того как давление Османской империи и мамлюков на эти территории становилось все более невыносимым, генуэзцы и их соперники все чаще обращали свое внимание на Запад, покупая сахар на Сицилии и в Испании и зерно на Сицилии и в Марокко. В середине XV века в Генуе наступил настоящий экономический ренессанс, на первый взгляд, вопреки всему: город все еще был охвачен внутренними распрями, но широкие слои населения смогли получить выгоду от торговли и инвестиций, и город процветал. Особенно привлекательными были акции нового государственного банка, Banco di San Giorgio, который со временем получил власть над Корсикой.2 Потеря генуэзцами легкого доступа к квасцовым рудникам Фокии в Малой Азии была компенсирована открытием в 1464 году квасцовых рудников на пороге самого Рима, в Тольфе; папа Пий II назвал это открытие "нашей величайшей победой над турком". Это уменьшило зависимость от "турок", но не уменьшило зависимость от генуэзцев, которые переключили свое внимание на центральную Италию и построили там новую монополию на производство квасцов. Технология производства сахара продвигалась на запад быстрее, чем купцы, и восточная сахарная промышленность начала приходить в упадок.3 На Сицилии были построены сложные сахарные заводы, или траппети. В Валенсии, где сахарный тростник выращивали дальше всех на севере, плантации создавали предприниматели из Германии; потребность в керамических сосудах, используемых для переработки сахара-сырца, стимулировала развитие местной гончарной промышленности, что принесло Валенсии еще большую славу в виде ее "испано-морской" керамики, которую можно увидеть во многих современных музеях.4 Движение на запад было настолько мощным, что продолжалось через Гибралтарский пролив, достигнув Мадейры в 1420-х годах, а затем Азорских, Канарских, Кабо-Верде и Сан-Томе - большинство из них были приобретены португальцами, но капитал и ноу-хау пришли от генуэзцев, а первые запасы сахара на Мадейре, как говорят, были привезены из Сицилии.5

Пункты остановки на пути к Атлантике приобрели новое значение. Гранада, хотя и оставалась мусульманским государством до 1492 года, стала центром операций для генуэзских, флорентийских и каталонских бизнесменов, которые регулярно посещали Альмерию и Малагу, покупая шелк, сухофрукты и керамику. Трудно представить, как султаны Насридов в Гранаде смогли бы удержаться у власти (или построить дворцы Альгамбры) без финансовой поддержки, которую они получали от христианских купцов. Им нравилось думать, что именно их ревностный ислам удерживал Гранаду, но иностранные средства были не менее важны.6 Гранада была еще более нейтрализована периодическими успехами королей Кастилии в наложении дани на султанов. Пограничные войны между кастильцами и гранадцами не прекращались, хотя и приняли характер длительных турниров, и были более успешны в создании испанских баллад о прекрасных мавританских принцессах, чем в завоевании территорий.

Эта хрупкая стабильность оказалась под угрозой в августе 1415 года, когда португальцы направили 100 кораблей против Сеуты и захватили город после короткой осады, в ходе которой сын короля Генрих, позже известный как "Мореплаватель", заработал свои шпоры. Это была замечательная победа: португальцы плохо понимали сложные течения в проливах, и их флот был потрепан летними штормами, так что часть его отнесло обратно в Испанию. Это дало губернатору Сеуты время вызвать марокканские подкрепления, хотя затем он по глупости отменил свою просьбу. Португальцы раздумывали, следовать ли им первоначальным планам или