Пляска в степи - Виктория Богачева

Святополку нравилось причинять боль. И крики ему жалобные нравились, и чтобы добыча трепыхалась в его руках, замирала от страха и верещала от ужаса. И чтобы он над нею властвовал, решал, миловать али казнить. Начиналось-то с животинок… и вот куда зашло.

— Она сама ко мне пошла, — вскинулся княжич. — Нашто мне ее неволить, я свистну — любая кинется, — он весело усмехнулся и подбоченился, расправив плечи. — Наговаривает на меня ЯркО, батюшка.

Черная тень пробежала по лицу князя Мстислава. Переводил он тяжелый взгляд со старшего сына на младшего и не ведал, как быть. По старой привычке следовало во всем обвинить Ярослава. Стервец что в сопливом детстве, что в отрочестве ослушивался постоянно, отцовскую волю нарушал, дерзил, обрехивался. За что порот был не единожды, но ума все равно не нажил. Да и княгиня ему многое о бастрюке нашептывала…

Но нынче все было по-другому.

— А с рукой что? — буркнул Мстислав, указав на повязку.

Ярослав вновь промолчал и посмотрел на брата. Он словно ждал, что тот первым во всем сознается отцу.

— Отвечай своему князю, щенок!

Незнамо что удержало князя от затрещины. Видят боги, он был к ней близок.

— Брат ножом ударил.

Прищурившись, Мстислав окинул Ярослава цепким взглядом. Особенно задержался на его неподпоясанной рубахе.

— А ты оружие вздевал? — спросил в нехорошей, давящей тишине.

— Нет, — Ярослав мотнул головой, чувствуя на себе вдобавок к отцовскому пристальный взгляд пестуна. — Пояс на заднем дворе оставил, когда с мечом упражнялся.

— Бестолочь, — тихо, но отчетливо выдохнул сотник Крут.

Мстислав не сказал ничего. Даже на Святополка не поглядел, хотя тому хватило совести али притворства покраснеть. Князь же повернул голову в сторону девки.

Та по-прежнему сидела в пыли, сжавшись в комок, но уже почти не выла. Размазывала по заляпанному кровью лицу грязные слезы да скулила тихонько. Прищурившись, князь посмотрел на ее синяки — на шее, плечах, локтях. Все они виднелись под разорванной рубахой.

— Так. А ну сказывай, как было, да не смей лгать! Прибью, — велел ей Мстислав, потерявший уже всякое терпение, разбираясь с сыновьями.

Девка сызнова бросилась ему в ноги.

— Господине, не губи, не губи, — принялась приговаривать, вновь разрыдавшись. С трудом уняв всхлипывания и икоту, она указала грязными, ободранными пальцами на бледного от гнева Святополка. — Княжич меня силой в клети зажал, щипал, бил. Истрепал всю… Снасильничать грозился! А… другой княжич… вступился!

— Батюшка, пошто грязноротую слушаешь! — Святополк развел руками. — Не трогал я ее против воли!

Мстислав смерил сына суровым взглядом, заставив замолчать. Посмотрел на плачущую девку у себя в ногах и повернулся к Ярославу.

— Правду она сказывает?

— Правду, князь, — тот кивнул.

— Сучий ты потрох! — князь взревел, схватил упиравшегося Святополка за шкирку и потащил в сторону конюшни.

Княгиня Мальфрида совсем по-бабьи вскинула раскрытые ладони к щекам, резко втянув ртом воздух. Она сделала два шага в сторону, куда отец увел сына, и остановилась. Она знала, что сделает токмо хуже, коли бросится следом. Воевода Брячислав что-то шепнул ей на ухо и, бережно придержав под локоть, увел со двора, подальше от чужих, бесстыжих взглядов.

Ярослав почувствовал, как стоящий позади дядька Крут сжал его плечо, заставив обернуться.

— Ну, княжич, расскажи-ка мне теперь, где и как ты свой воинский пояс позабыл, — притворно ласковым голосом попросил пестун.

Понурив голову, Ярослав поглядел на него исподлобья. Но все же дерзнул ответить.

— Ты из меня нынче весь разум под конец вышиб. Добро, что я голову свою нигде не забыл.

Против воли дядька Крут рассмеялся. Придержав за плечо, он увлек воспитанника за собой в терем: следовало поглядеть на рану, промыть ее, успокоить целебным отваром да зашить, коли будет нужда.

Позабытая всеми девка, медленно пятясь, отползла в сторону и убежала, взвившись на ноги. Больше ее в тереме с того вечера не видали. Слуги шептались, что уморила княгиня, затаив на нее великую злобу, но Ярослав видал, как на следующий день рано по утру она выскользнула за ворота и была такова. Правильно сама рассудила, что княгиня Мальфрида ей обиду не простит. И что из-за неумойки единственный, любимый сын в опалу отцу угодил — тоже.

Мстислав тогда Святополка порядочно отходил, тот потом седмицу кряду на лавке у матушки в горнице провалялся. И на Ярослава князь стал иначе глядеть. Пестун все довольно щурился и оглаживал бороду. Был ведь их князь разумным мужиком во всем, окромя собственной жены. Как токмо речь о жене заходила, тому глаза застилала невидимая пелена. А через нее и на выходки младшего сына сквозь пальцы глядел, хотя сечь подлеца следовало втрое чаще, чем наказывал Мстислав. Глядишь, и вышел из Святополка толк.

А так. Мать до отрочества в няньках. В пестунах — бессловесный воевода Брячислав, который против сестры и слова сказать не посмеет. Вот и испортили оба мальчишку своими потаканиями да заботой. Вырос Святополк с гнильцой. А князь на самотек все пустил, глаза закрывал, отворачивался. Вот и придется теперь ему расхлебывать. Все чаще сотник Крут задумывался: как на такого княжество оставить? Что он с наследством своим сотворит, коли он уже нынче, на отцовском-то подворье, такое творит! А ведь худо-бедно, да сдерживает его нынче Мстислав. А коли заберет князя к себе светлый Перун?

После таких нерадостных размышлений поворачивался Крут Милонегович к Ярославу. И тени сомнений ни у кого бы не оставалось, коли б тот был законным сыном от водимой жены. Сотнику уже рассказали, что Святополк выкрикнул брату в лицо, что тот робичич. Напрасно Ярослав стерпел да отцу не рассказал. Князь Мстислав давно воспретил так старшего сына называть — хоть в глаза, хоть за глаза. Глядишь, еще бы плетей всыпал зарвавшемуся щенку, тому бы на пользу пошло.

Но с того дня Мстислав переменился. Стал всюду брать с собой старшего сына, а не изредка, как бывало раньше. Ярослав стоял за спиной отца, пока тот творил в гриднице суд. Ехал на полшага позади него, когда князь выезжал за ворота терема. Сопровождал его на торг, и на вече, и в походы с дружиной. И послов вместе с ним привечал, и всходил на палубу норманнского драккара.

Минула зима, и отец его оженил на княжне из земель, с которыми недавно враждовал ладожский князь. Их союзом скрепили заключенный недавно мир. Ярослав жену едва видел: было на юге немирье, и князь с обоими сыновьями еще реже обычного показывались в тереме. Святополка Мстислав тоже взял. Решил, что негоже оставлять его под бабьей юбкой. Да и где еще княжичу ратную науку постигать, как