Оттепель. Действующие лица - Сергей Иванович Чупринин

и очерк З. «История моего заключения», и обнародованные архивные материалы. Нам же важно сказать, что в эти годы сложились, кажется, всего два стихотворения — «Лесное озеро» (1938) и «Соловей» (1939), но, едва режим стал помягче, поэт вернулся к начатому еще до ареста переводу «Слова о полку Игореве». И важно обратить внимание на то, что на свободу З. выпустили не благодаря непрестанным мольбам жены или письму сталинских лауреатов Н. Тихонова, И. Эренбурга и С. Маршака от 22 марта 1945 года, адресованному Л. Берии, а только после того как — случай, кажется, беспрецедентный — лагерное начальство 6 сентября того же года попросило писательское начальство

восстановить тов. ЗАБОЛОЦКОГО в правах члена Союза Советских писателей и оказать ему всемерную помощь и поддержку как при опубликовании его труда в печати, так и в предоставлении права на жительство в одном из центральных городов Советского Союза[1128].

Не вдруг, но дело сладилось. Разрешение на проживание в Ленинграде, замененное разрешением жить в Москве, было выписано. И в этом смысле Оттепель началась для З. еще в 1946 году — пусть «под агентурным наблюдением»[1129], пусть без денег, без своего дома, но началась.

4 марта он читает перевод «Слова» в Клубе писателей, 14 марта в Гослитмузее, под занавес года этот перевод печатается в «Октябре» (№ 11–12)[1130], а в первом номере 1947 года, благодаря настойчивости Л. Чуковской, ведавшей в редакции стихами, в «Новом мире» появляются и «Творцы дорог» — стихотворение, в замысле не лишенное конъюнктурности, но по поэтике перебрасывающее мостик между эксцентрикой «Столбцов» и метафизикой поздней лирики[1131]. Нашлась и работа, дающая, помимо творческого удовлетворения, надежный заработок и профессиональный статус, — переводы с грузинского, узбекского, венгерского, немецкого, итальянского, иных языков. Позднее З. переведет «Витязя в тигровой шкуре» (1957), выпустит в своей обработке для детей «Гаргантюа и Пантагрюэля» Ф. Рабле, на склоне дней задумает переложение «Песни о Нибелунгах» (1958).

Его репутация выдающегося мастера перевода неоспорима, и даже единственную свою награду — орден Трудового Красного Знамени — он за полгода до смерти получает «за выдающиеся заслуги в развитии грузинского искусства и литературы». Однако ведь пишутся же и собственные стихи, а с их публикацией все далеко не так прекрасно. Спустя два десятилетия после «Столбцов» и более чем десятилетие после «Второй книги» (1937) З. готовит большой том «Стихотворений», но А. Фадеев, этот том благословивший, его же, учитывая, что «сборник Заболоцкого буквально будут рассматривать сквозь лупу», обкарнывает до 92 страниц, да и то большая часть объема уходит под «Слово о полку Игореве» (1948).

Журналы? Но в «Новом мире» произошла смена караула, и, — рассказывает Б. Слуцкий, — когда «друзья Заболоцкого (наверное, Алигер и Казакевич) собрали его стихи и в хорошем 1954 году отнесли их Твардовскому», «Твардовский вернул все стихи, сказав, что ничего и никогда напечатано быть не сможет. — Кроме, пожалуй, парочки вот этих, пейзажных». Понятно, — продолжает Слуцкий, — что «до конца дней своих Заболоцкий относился к Твардовскому с полной и исчерпывающей враждебностью»[1132]. И поистине чудесна сценка, Слуцкому запомнившаяся:

В купе международного вагона он (Твардовский) сказал мне вполне искренне дословно следующее:

— Каково мне, Б. А., быть единственным парнем на деревне и чувствовать, что вокруг никого.

Продолжение тирады было прервано тихим смехом Заболоцкого[1133].

И пусть в 1950-е жизнь З. становится сравнительно благополучной, «собрат зверей, растений, птиц / Боялся он до дней конечных / Волков-опричников, волков-самоубийц, / Волчиных мастеров заплечных» (С. Липкин). На всю жизнь травмированный тем, что последовало за «Столбцами» и «Торжеством земледелия», он, — рассказывает сын, — «всегда тревожился, когда эти стихи читал ему кто-нибудь из малознакомых людей. В раненую душу поэта закрадывалось подсознательное сомнение — а не испытывают ли его, не заманивают ли в ловушку…» Старался выглядеть законопослушным и даже пересаливал — так, побывав с еще девятью советскими поэтами в Италии, счел нужным в свои путевые стихи прибавить в общем-то уже и не требующиеся упоминания о язвах капитализма (Литературная газета, 18 января 1958 года). Цену себе знал, и цену высокую, но подтверждение ее со стороны получал крайне редко, и можно себе представить, с каким недоверчивым волнением читал З. адресованные ему строки К. Чуковского:

Пишу Вам с той почтительной робостью, с какой писал бы Тютчеву или Державину. Для меня нет никакого сомнения, что автор «Журавлей», «Лебедя», «Уступи мне, скворец, уголок», «Неудачника», «Актрисы», «Человеческих лиц», «Утра», «Лесного озера», «Слепого», «В кино», «Ходоков», «Некрасивой девочки», «Я не ищу гармонии в природе» — подлинно великий поэт, творчеством которого рано или поздно советской культуре (может быть даже против воли) придется гордиться, как одним из высочайших своих достижений[1134].

Эти слова высказаны Корнеем Ивановичем 5 июня 1957 года в ответ на подаренные ему «Стихотворения» (1957) — всего четвертую по счету книгу З. С нею он и уйдет через полтора года из жизни — с тем чтобы оставить нам бессчетные переиздания стихов, прозы, переводов и возможность вот уже почти 70 лет спорить, что же на самом деле поэтически сильнее — «Столбцы», написанные двадцатипятилетним поэтом, или его поздняя лирика.

Соч.: Стихотворения и поэмы. М.; Л.: Сов. писатель, 1965 (Библиотека поэта. Большая серия); Собр. соч.: В 3 т. М.: Худож. лит., 1983–1984; Огонь, мерцающий в сосуде…: Стихотворения и поэмы. Переводы. Письма и статьи. Жизнеописание. Воспоминания современников. Анализ творчества. М.: Педагогика-Пресс, 1995; Полн. собр. стихотворений и поэм. СПб.: Академический проект, 2002 (Новая библиотека поэта); Поэтические переводы: В 3 т. М.: Терра — Книжный клуб, 2004; Метаморфозы. М.: ОГИ, 2014, 2019.

Лит.: Воспоминания о Заболоцком. М.: Сов. писатель, 1977, 1984; Роскина Н. Четыре главы: Из литературных воспоминаний. Paris: YMCA-PRESS, 1980; Македонов А. Николай Заболоцкий: Жизнь, творчество, метаморфозы. Л.: Сов. писатель, 1987; Заболоцкий Н. Н. Жизнь Н. А. Заболоцкого. М.: Согласие, 1998; СПб.: Logos, 2003; Н. А. Заболоцкий: pro et contra: личность и творчество Н. А. Заболоцкого в оценке писателей, критиков, исследователей. СПб.: Изд-во Русской Христианской гуманитарной академии, 2010; Шубинский В. Жизнь человека на ветру. М.: АСТ: Corpus, 2015; Михайлов В. Заболоцкий: Иволга, леса отшельница М.: Молодая гвардия, 2018 (Жизнь замечательных людей).

Закс Борис Германович (1908–1998)

Вот судьба, поражающая самое смелое воображение. Хотя, если следовать только за личным листком по учету кадров, то вполне обычная и в своей благополучности даже заурядная: родился в Северном Казахстане, а после учебы (правда, недолгой) в московском Высшем художественно-техническом институте навсегда связал себя с печатью, и войну провел тоже журналистом — сначала в центральной газете «Красный флот», затем редактируя окружной «Суворовский натиск»