Могучая крепость (ЛП) - Вебер Дэвид Марк

— Значит, нет вообще никакого прогресса?

— С сожалением должен сказать, что нет, Ваша Светлость. — Рейно покачал головой. — С тех пор, как они исчезли, между ними не было никакой связи, а наши агенты по всему городу не обнаружили ни единого следа. — Он на мгновение сделал паузу, а затем склонил голову. — Мы всегда можем попросить Стантина узнать о них.

— Нет. — Клинтан мгновенно покачал головой. — Мы могли бы также пойти и спросить их самих! Если на то пошло, учитывая тот факт, что мы не можем найти их семьи, мы должны, по крайней мере, рассмотреть возможность того, что они сами могут ускользнуть из наших рук, если решат, что мы собираемся схватить их.

Рейно кивнул, хотя и не был уверен, что в данном случае согласен со своим начальником. Никлас Стантин, архиепископ Хэнки, был «кротом» Клинтана в группе реформаторски настроенных викариев, которые называли себя «Круг». На самом деле, именно Стантин первым сказал Великому Инквизитору о существовании Круга. Рейно казалось очевидным, что другие члены Круга — или, по крайней мере, его руководство — должны понимать, что один из них предал их, хотя они, очевидно, не знали, кто именно. Лично Рейно был, по крайней мере наполовину, склонен сделать из Стантина мученика. Была пара членов Круга — на ум пришёл Ховерд Уилсинн, — которые, как подозревал Рейно, не скрываясь перерезали бы Стантину горло. В конце концов, это их не спасло бы, но они, вероятно, всё равно получили бы от этого определённое удовлетворение. И когда они это сделали бы, это стало бы убедительным доказательством их собственной вины, которое можно будет легко продемонстрировать оставшейся части викариата. Это было бы немного неприятно для Стантина, но его ценность всё равно обнулится в тот момент, когда Круг будет уничтожен. По мнению Рейно, в этот момент он был бы гораздо полезнее как мученик, чья смерть подчеркнула бы измену Круга.

И даже если бы это не подчеркнуло эту измену, Стантин, в любом случае, не был бы большой потерей.

Что касается того, что ренегаты понимали, что Клинтан просто выжидал своего времени, прежде чем арестовать их, Рейно был уверен, что они, должно быть, уже поняли, что происходит. По словам Стантина, как минимум один викарий, который был членом Круга более десяти лет, покончил с собой месяцем ранее. Ещё двое погибли в результате того, что выглядело как несчастный случай, хотя Рэйно был уверен, что была видимость для введения в заблуждение.

«Нет, все трое покончили с собой, — снова подумал он. — Они решили, что это будет более лёгкий конец, чем тот, который Книга Шуляра уготовила еретикам. И они, вероятно, решили, что это единственный способ удержать Инквизицию от преследования оставшихся членов их семей».

Он не знал, были ли они правы насчёт последнего пункта или нет. Это было бы решение Клинтана, и хотя первым побуждением Великого Инквизитора, несомненно, было бы также привести примеры из семей предателей, он мог бы этого не делать. Если бы он держал себя в руках в этом отношении, это могло бы побудить будущих врагов предпринять тот же самый побег — убрать себя с пути викария, не заставляя его беспокоиться о том, чтобы их убрать. Было бы интересно посмотреть, какой подход в конце концов выберет Клинтан.

«А пока, — бесстрастно подумал Рейно, — он наслаждается знанием того, что другие поняли, что их ждёт. Они не смогли бы далеко уйти в самый холодный месяц зимы в Зионе, даже если бы попытались бежать, а тем временем они должны видеть его каждый день и знать, что с ними будет. Как и все остальные викарии, хотят они это признавать или нет».

Рейно был уверен, что это и было настоящей причиной, по которой Клинтан ждал так долго. Это был не тот вопрос, который Великий Инквизитор собирался подробно обсуждать даже с ним, но Рейно не служил бы Клинтану так долго и так хорошо, не понимая, о чём думает викарий.

Клинтан намеренно разжигал постепенно растущий страх внутри викариата, но не из простого садизма, и даже не из простого желания наказать тех, кто осмелился бросить вызов контролю «Группы Четырёх». Нет. Он использовал гложущий ужас, чтобы обострить внутреннюю, фракционную напряжённость, которая всегда поражала Храм в зимние месяцы, до ещё более острой, опасной грани. Он хотел навязать решения, заставить даже тех, кто традиционно пытался оставаться в стороне от внутриполитической борьбы викариата, выбрать чью-то сторону. Взять на себя обязательства. И он хотел, чтобы они сделали это в обстоятельствах, которые контролировал он. Бывшая под его командованием Инквизиция, и Храмовая Гвардия под командованием Аллайна Мейгвайра, дали «Группе Четырёх» абсолютную монополию на силу в Храме и Зионе, а зима сделала остальное, поймав в ловушку всю высшую иерархию Матери-Церкви. Этому не было, в буквальном смысле, никакого противовеса, а это означало, что все знали, что Клинтан был в состоянии обрушить всю репрессивную мощь своей должности на любого, кто обозначил себя врагом «Группы Четырёх».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Перед лицом такого рода угроз едва ли было удивительно, что многие, кто питал серьёзные сомнения относительно того, как «Группа Четырёх» справится с кризисом, обнаружили, что ищут способы доказать свою лояльность. Выслужиться, как испуганная собака, лизать руку, которая угрожала её избить, в надежде купить какое-то милосердие. Или, по крайней мере, обеспечить краткосрочное выживание. Потому что даже самый глупый тупица должен был признать, что без краткосрочного выживания не может быть и долгосрочного.

Без сомнения, Клинтана забавляла возможность использовать врагов и соперников в своих собственных политических целях. На самом деле, Рейно никогда в этом не сомневался, и он предположил, что проявленная им жёстокость, даже садизм, была серьёзным недостатком. И всё же он давно пришёл к выводу, что у всех людей есть недостатки, и что чем выше забирается человек, тем больше у него недостатков. И тот факт, что Клинтану нравилось заставлять страдать своих врагов, не делал его стратегию менее эффективной. Кроме того, это было не так, как если бы какая-либо другая стратегия когда-либо была действительно возможна, потому что не могло быть никакого сближения между Сэмилом Уилсинном и Жаспером Клинтаном. Этого просто не могло случиться — хотя бы по той причине, что Клинтан ожидал, что другие потенциальные противники воспримут это как проявление слабости с его стороны. И как если бы он искал компромисса, потому что сомневался в силе своего железного кулака. Было важно, чтобы он доказал, что у него нет таких сомнений… и что он не потерпит существования этих сомнений в сознании любого другого викария.

Чтобы сделать это, он должен был использовать эту силу. Он должен был сокрушить своих врагов открыто и полностью, и он это сделает. Он мог оттягивать момент, мог растягивать мучительное ожидание, чтобы заставить других предложить ему свою покорность, но конечный результат никогда не вызывал сомнений. В этом никогда не могло быть сомнений, что это не было воспринято как нерешительность или робость с его стороны.

Рейно понимал это, и, по его собственным оценкам, Клинтан достиг практически всех своих целей. Дальнейшая задержка мало что могла дать с точки зрения внутренней динамики членов викариата, которые, вероятно, переживут грядущую чистку. Это означало, что в данный момент Клинтан держал его за руку по чисто личным причинам. Достигнув всех своих политических целей из всех тех, что были значимыми, он испытывал хищное удовлетворение, наблюдая, как его обречённые враги испытывают все муки ожидания.

И если кто-то ещё поймет, что он делает, это только заставит их ещё больше бояться пересечься с ним в будущем. Так что даже сейчас он убивает двух виверн одним камнем.

Единственным недостатком в удовлетворении Великого Инквизитора была возможность того, что некоторые из семей его врагов могут всё-таки сбежать от него, но ни его, ни Рейно не беспокоила возможность того, что кто-то, кто ещё не исчез, может сделать то же самое. Рейно до сих пор не понял, как пропавшим членам семей — и особенно Уилсиннам — удалось так бесследно исчезнуть, хотя он подозревал, что в игре есть ещё один игрок. Один, о котором Стантин не знал и поэтому не мог его предать. В исчезновении семей было ощущение… мастерства, которое сильно напомнило Рейно исчезновение семьи архиепископа Эрайка Динниса. Он до сих пор не мог понять, как это произошло, но у него появилось невольное уважение к тому, кто сумел вывести их из Храмовых Земель в Черис, не оставив после себя ни единого следа. Генерал-адъютант с радостью руководил бы казнью этого парня, кем бы он ни был, но он уважал достоинства своего противника.