Письма на воде (СИ) - Гринина Наталья "NataBusinka"

Чхэ Рён никогда не нравилась ему, пусть Ван Со и не сталкивался с ней часто, но помнил, что именно эту служанку Хэ Су бросилась защищать от Ён Хвы в поместье Ван Ука и встала вместо неё под палку принцессы. В тот день он ещё впервые назвал Су своей…

Именно эта служанка везде сопровождала Хэ Су, когда та, ещё будучи благородной госпожой, бывала во дворце. Она постоянно крутилась возле Су – уже придворной дамы. И неслучайно именно её Ук отпустил в Дамивон!

Чхэ Рён повсюду следовала за Хэ Су, немудрено, что ей ничего не стоило войти в доверие к своей госпоже. Но чтобы настолько? Чтобы Су едва не умерла от горя, потеряв её? Оттолкнула его, скорбя о той, что лишила жизни её друзей и подставила под удар её саму?

Как такое возможно?

Ван Со тщетно силился понять, почему Хэ Су оправдывала Чхэ Рён. Почему не могла простить ему справедливое наказание ничтожного человека, по вине которого не стало стольких хороших людей. Почему защищала ту, кто едва не разлучил их?

Хотя разве – едва…

Время шло, а Хэ Су по-прежнему не прощала его и отдалялась всё больше и больше, замыкаясь в себе. Ван Со не единожды порывался поговорить с ней, но всякий раз натыкался на стену отчуждения и холодности. И поделать с этим ничего не мог, как ни пытался.

Теперь он снова просыпался каждую ночь, мучаясь от душивших его кошмаров, а очнувшись, тут же в панике принимался звать и искать Хэ Су, спросонья шаря по одеялу трясущейся рукой. Но императорское ложе было пустым и холодным, мёртвым, как стылые камни погребальных курганов.

«Иди к ней, – искушал его внутренний демон. – Что же ты? Иди! Ты – император. Она – твоя женщина. Ты имеешь на неё право. Ты можешь делать с ней всё, что захочешь!»

А некто разумный и добродетельный, быть может, светлый посланник Небес, невидимый обычному глазу, всякий раз оказывался рядом, прижимал плечи императора к постели, не давая встать и совершить непоправимую ошибку.

Хэ Су была нужна ему как воздух. Но Ван Со не мог вернуть её силой. А сама она не желала к нему возвращаться. И он лежал без сна до самого утра, комкая одеяло и до крови кусая костяшки пальцев, чтобы не сорваться и не закричать от раздиравших его противоречий и мёрзлого одиночества.

Не выдержав этой изматывающей внутренней борьбы, однажды Ван Со всё-таки сломался, дойдя до такого состояния, что уже было неважно, как она отреагирует на него Ему нужно было увидеть её, коснуться её, хотя бы поговорить, иначе он чувствовал: просто сойдёт с ума.

Днём Хэ Су будто специально пряталась от него, старательно избегая встреч, а когда он находил её, отмалчивалась и смотрела в пол.

А чёрная леденящая пустота в груди, которая теперь всё чаще давала о себе знать, захлёстывала не только его тело, но и разум, неотвратимо погружая в безумие. Так дальше продолжаться не могло, и Ван Со посреди ночи, даже не утруждая себя облачиться в верхнюю одежду, как во сне, преодолел несколько шагов до покоев Хэ Су и без раздумий толкнул дверь.

Он не сразу увидел её: она стояла у окна в полной темноте. Ни единой свечи не теплилось в её комнате, отчего выстуженные непогодой покои напоминали склеп.

Тоненький силуэт Хэ Су в белой траурной одежде, что она упрямо не снимала после казни Чхэ Рён, тускло выделялся на фоне окна, в которое стучал затяжной осенний дождь. Ночь широко раскинула свой мрачный плащ над дворцом, но Хэ Су не спала. Просто стояла. Не плакала, не убивалась. Она молча стояла, прислонившись к стене, и слепо смотрела во тьму, закаменев в своём горе.

Когда Ван Со вошёл, скрипнув дверью, Хэ Су даже не повернула голову, не вздрогнула, не вздохнула. И не подняла глаз.

Он приблизился к ней – печальной тени той, что когда-то была живым горным ручьём, переливчатым пением птиц по весне, свежим ветром с лугов…

Ван Со смотрел на неё – и у него сжималось сердце от осознания того, что сделал с ней дворец, во что он, император, заставил её превратиться рядом с собой.

А дождь всё стучал и стучал по вискам, не врачуя, а бередя незажившие душевые раны, поливая их тоскливыми слезами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Су… – хрипло прошептал Ван Со и сам поразился своему вдруг отказавшему голосу.

Никакого ответа.

– Су, прошу тебя, поговори со мной…

Она молчала, и Ван Со протянул к ней руку, коснулся распущенных волос, длинными прядями струившихся у неё по плечам и груди. Хэ Су больше не делала красивые причёски, не плела косы, не украшала волосы затейливыми шпильками. Ту самую, что он подарил ей когда-то как частичку своего сердца, он не видел уже очень давно и не знал, у неё ли эта шпилька вообще, цела ли, дорога ли ей, как прежде.

Недавно ему приснился странный сон, в котором Хэ Су отдала эту шпильку Бэк А. Зачем она это сделала, было непонятно. Куда дел шпильку тринадцатый принц – тоже. Единственное, что помнил Ван Со, выбравшись из серой мути сна, был её шёпот: «Передайте её…» Кому – он уже не узнал. Но весь день пристально наблюдал за Бэк А, словно ждал, что тот и в самом деле отдаст ему шпильку Хэ Су. Не отдал… И Ван Со не то чтобы забыл об этом муторном видении, просто впечатления от него вплелись в череду таких же удручающих мыслей и чувств и затерялись там. А теперь вот вспомнились. Почему вдруг?

Между тем его пальцы, смелея, погружались в волосы Су, а сам он подступал к ней вздох за вздохом, заворожённый её близостью и таким родным запахом, что его хотелось пить. И вот он уже скользил губами по её прохладному лбу, едва касаясь шелковистой кожи, по кромке волос и стрелкам бровей. Замирая от наслаждения, уловил пульс на виске, спустился вниз по щеке и вздрогнул, задев уголок губ.

Ван Со взял лицо Хэ Су в ладони, а его тело уже само прильнуло к ней. Чувствуя, как набирает силу неутолённое желание, он вдавливал её в стену, беспорядочно скользя руками по белому шёлку нижнего платья.

Ощутив мягкие губы, Ван Со со стоном приник к Хэ Су, глотая её имя…

…и понял, что она ему не отвечает.

Раньше Хэ Су мгновенно отзывалась на малейшее его прикосновение, как водная гладь – на призыв ветра: трепетно, радостно, легко… А сейчас принимала его ласки, никак не откликаясь, не поднимая рук, не открывая глаз. Её тело не реагировало на него, губы не улыбались, дыхание не вплеталось в его собственное…

Хэ Су стояла и терпела. Она всего лишь терпела его, подчиняясь его силе и власти.

Ван Со покачнулся, как от удара.

– Су, скажи, что мне сделать? – с отчаянием прошептал он, готовый на всё, что бы она ни попросила.

И обмер, услышав её надтреснутый голос:

– Вы император. Вы вольны делать, что хотите. Это ваше право.

Это касалось не только его государственных деяний и смертных приговоров, но и того, что он делал с ней сейчас. А Хэ Су оставалась безвольной и покорной. Не отталкивала его, но и не признавала. Не тянулась к нему, как прежде. Она уступала воле императора, который имел право поступать так, как ему заблагорассудится. С кем угодно. И с ней в том числе.

Хэ Су отказывалась принимать его как мужчину. Её мужчину.

Это было невыносимо. Просто невыносимо!

– Су, пожалуйста, не мучай меня так, – взмолился Ван Со, опускаясь перед Хэ Су на колени, обнимая её ослабевшими руками и пряча пылающее лицо в складках её одежды. – Поговори со мной! Скажи, чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы вы ушли.

– Что?

– Уходите, Ваше Величество. Оставьте меня, – Хэ Су наконец взглянула на него сухими, полными безразличия глазами. – Я боюсь вас.

Ван Со поднял на неё ошеломлённый взгляд, не веря тому, что слышит. Эти тихие слова швырнули его в тот вечер, когда он впервые поцеловал её на берегу озера Донджи. Но тогда Хэ Су сопротивлялась, вырывалась, плакала и кричала. Сейчас же она была мёртвой, неподвижной, и от этого ему стало ещё страшнее, а пустота тут же выхолодила всё внутри.

Тяжело дыша, Ван Со встал и отшатнулся.

В нём вновь вступили в борьбу два начала: светлое и тёмное, ангел и демон.

Первый буквально оттаскивал его от Су за шиворот, умоляя оставить её в покое, не брать её силой, не ломать хрупкий стебель: «Тебе не нужна её холодная покорность! Ты нуждаешься в любви, тепле и понимании. Уступи. Перетерпи. Дай ей время!»