Письма на воде (СИ) - Гринина Наталья "NataBusinka"

Нет, добром это всё не кончится, святые Небеса!

Отдышавшись, Кванджон огляделся, будто не понимая, где находится, ненадолго задержал взгляд на съёжившемся у его ног астрономе и, отвернувшись, устремился к лестнице, на краю которой задержался и бросил через плечо:

– Книга сегодня должна быть у меня.

Вздрогнув от грохота захлопнувшейся за императором входной двери, Чжи Мон наконец-то выдохнул и устало плюхнулся на пол пятой точкой.

Всё это точно не кончится добром, что, к своему глубочайшему сожалению, он знал наверняка.

***

Покои главной придворной дамы Дамивона пустовали со смерти Чхэ Рён, занимавшей их после Хэ Су. А до неё здесь жила наложница О.

Ван Со в который раз обходил уютные комнаты, прикасался к фарфоровой посуде, картинам на стенах и вышитым покрывалам, представляя, что их когда-то так же касалась её рука. Он закрывал глаза и видел, как вечером Хэ Су читает при свечах эти толстые книги о травах, пахнущие настоями и сборами, как задумчиво листает страницы и улыбается, обнаружив нечто интересное. А в этом чайнике она наверняка заваривала свой чудесный чай из хризантем или ромашек, недаром у него так пожелтел носик…

Вернув чайник на поднос, Ван Со в который раз оглянулся на закрытую дверь и разочарованно вздохнул.

Он ждал Хэ Су.

Возвратившись из башни звездочёта и вполне предсказуемо не обнаружив Су в её покоях во дворце, он бросился сюда, в Дамивон, и поклялся, что не уйдёт, пока не увидит даму Хэ. А заодно казнит всех, кто, отправившись на её поиски, вернётся ни с чем. И, произнося эту угрозу, он ни капли не кривил душой.

Время шло, за окнами смеркалось, а он всё так же измерял шагами комнаты, упрямо не желая покидать их, пока не дождётся Хэ Су. В коридоре слышались возня, нервный шёпот, стук дверей. Ван Со зло усмехнулся: пусть ищут, раз не могут уследить за одним-единственным человеком. Пусть ищут, иначе казнь Чхэ Рён покажется им лучшей из смертей…

Подумав так, Ван Со помрачнел и замер, невидяще глядя в окно.

Ему не хотелось думать, что Хэ Су может что-то сделать с собой после такого унизительного обвинения Ван Вона. Жалкий идиот! Да как он посмел! Ван Со гнал тревожные мысли и обещал себе, что разделается с девятым принцем, как только тот перестанет быть ему нужным.

Лишь бы Хэ Су нашлась!

И наложница О, и Чхэ Рён, обитавшие когда-то в этих скромных покоях, приняли смерть из-за мужчин, которых любили и которым принесли в жертву своё счастье, любовь и жизнь. Су Ён, преданно любившая его отца. Чхэ Рён, потерявшая себя из-за его брата… Неужели и Хэ Су настигнет проклятье этих светлых безобидных комнат Дамивона, что на деле являлись самой настоящей тюрьмой для верных женских сердец, умолкнувших по прихоти дворца?

Ван Со застонал сквозь зубы и ударил кулаком по оконной раме, вскользь отметив, как по высохшему дереву зазмеились трещины.

Такие же трещины покрывали и его душу. Но он и думать не хотел, что может лишиться Хэ Су. Что угодно, только не это! Он запрёт её в своих императорских покоях, прикуёт к себе цепями, заставит не отходить от себя ни на шаг.

Пусть ненавидит его, пусть молчит. Но лишь бы она нашлась! Лишь бы она была жива! Лишь бы осталась рядом!

Ван Со закрыл глаза и, сцепив руки за спиной, приготовился ждать столько, сколько потребуется. Поэтому едва не подпрыгнул, услышав за спиной тихое:

– Ваше Величество…

На пороге комнаты стоял первый министр, который с поклоном пропустил внутрь Хэ Су.

Нашлась! Жива!

Только присутствие постороннего удержало Ван Со от того, чтобы броситься к ней и заключить в объятия.

Он нетерпеливо ждал, пока министр откланяется и исчезнет в коридоре. И всё это время не сводил глаз с Хэ Су, смотревшей в пол. Её волосы были аккуратно уложены в простую причёску без украшений, а белые траурные одежды сменил ханбок, без вышивки, но зато цветной. В нём Хэ Су больше не походила на бесплотного призрака, и это вселило в душу Ван Со надежду.

Однако эта хрупкая надежда развеялась в прах, стоило им заговорить.

– Вы звали меня, Ваше Величество, – поклонилась ему Хэ Су, как только за министром закрылась дверь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Чжи Мон всё рассказал мне, – начал с главного Ван Со, старательно пряча на задворки сознания тревогу и сомнения. – Ты станешь императорской наложницей.

– В этом нет нужды, – равнодушно откликнулась она.

– Я не желаю слышать, как тебя называют любовницей! – вспылил Ван Со. – К тебе будут относиться как к супруге императора, а родив дитя, ты станешь моей второй императрицей.

– Я хочу покинуть дворец, а не занять высокое положение, – подняла на него печальные глаза Су.

Не обнаружив в её застывшем взгляде ни толики чувства, Ван Со ощутил, как внутри него растекается тоска. И всё же продолжал сопротивляться.

– Просто скажи Чжи Мону, какой ты хочешь титул! – не сдержавшись, прорычал он.

– Ваше Величество…

Хэ Су удручённо покачала головой. Весь её вид говорил: «Почему же вы не слышите меня? Мне это не нужно. Мне нужно иное».

Но Ван Со не желал ничего видеть и слышать.

– Ты же понимаешь, что не можешь уйти, поэтому послушай меня и перестань упрямиться!

Осознав, что уже просто кричит на Хэ Су, он умерил пыл, шагнул к ней ближе и взял её руки в свои.

– Давай не будем пререкаться, – мягко, успокаивающе проговорил он, заставляя себя улыбнуться. – Неужели ты уже позабыла, как долго мы были в разлуке? Не стоит ссориться и разрушать наше счастье из-за подобной мелочи.

Сказал – и понял, какую непоправимую ошибку только что совершил. То, что для него было мелочью, жизнь какой-то преступной служанки, для Хэ Су было равносильно катастрофе.

Су молча смотрела ему в глаза, но взгляд её красноречиво отвечал: «Нам больше нечего разрушать, Ваше Величество. Всё уже разрушено. Нечего беречь. Нечего спасать».

Она отняла руки и отвернулась от него.

Слабая улыбка Ван Со угасла. Острое болезненное чувство одиночества накрыло его, грозя утопить в окутавшей его тьме. Они с Хэ Су стояли друг напротив друга уже почти чужими людьми. И в этот самый момент она своими руками укладывала последний камень в стену, выросшую меж ними из обид и непонимания.

Ван Со бился в эту стену, но не мог её разрушить, как ни пытался: слишком крепка она была, слишком старательно Хэ Су подгоняла друг к другу цепкие камни. И можно было сколько угодно кровить об эти камни руки – ничего бы не изменилось.

Только он не верил. Отказывался верить.

Всё уже разрушено? Ложь!

Нечего беречь? Ложь!

Нечего спасать? Какая пустая ложь и упрямый самообман!

А как же то, что горит у него внутри, продираясь сквозь этот мрак навстречу Хэ Су? Как же то, что заставляет его рваться к ней и всякий раз падать в ледяной омут её глаз?

Неужели ничего не осталось?

Ложь!

Вот только, похоже, Хэ Су больше не верила ему. И что делать с этим, Ван Со просто не знал.

 

Скажи мне, Су, почему мы перестали слышать друг друга?

Что заставляло нас ранить друг друга словами и поступками снова и снова, в то время как сердца наши обливались кровью, а души тосковали по утраченной половине?

Я пытаюсь найти причину – и не нахожу. Пытаюсь понять, когда и в чём я ошибся, – и у меня нет ответа.

Неужели виной всему дворец? Власть? Трон?

Я думал, что, став императором, смогу сделать тебя свободной и счастливой и стать таким же рядом с тобой. И слишком поздно понял, как чудовищно ошибался.

С одной стороны, я мог всё, а с другой – ничего. Ничего! Зажатый в тиски жёстких рамок власти и законов, в толпе придворных и слуг, я чувствовал себя страшно одиноким и беспомощным. Передо мной лежал весь мир, и я полагал, что сумею изменить его, но на самом деле это он менял меня, заставлял жить так, как того требовали время и обстоятельства, а не так, как стремилось сердце.

Я видел, как в твоих глазах гаснет свет, как тебя покидает желание быть рядом со мной. Но я знал, я чувствовал, что ты любишь меня! И так отчаянно нуждался в тебе сам! Сильнее, чем прежде!