Есть что скрывать - Элизабет Джордж

не нужно жилье, потому что он намерен вернуться в Мейвилл-Эстейт. Завади и Софи назвали его сумасшедшим. Он настаивал на своем, и только Симисола, не отходившая от брата ни на шаг, убедила его. Она отказалась расставаться с ним – и кто бы мог ее винить? Она должна быть с ним, и это заставило Завади согласиться на предложение Деборы предоставить Банколе крышу над головой и защиту.

Она назвала себя, пожала руку Симисоле и Тани, потом Софи, потом посадила брата и сестру в свою машину. Симисола не выпускала руку брата; Тани хмурился из-за того, что нарушены его планы – какими бы они ни были.

Они заехали в ближайшее отделение скорой помощи. Дебора хотела, чтобы мальчика осмотрели. Она боялась, что у него сотрясение. Пока шел осмотр, они с Симисолой ждали в приемной. Вовлечь девочку в разговор оказалось непосильной задачей. Улыбка на лице Симисолы появилась позже, когда она познакомилась с Пич.

Итак, с маленькой девочкой всё в порядке. Сотрясения у Тани не обнаружили, в доме имелась собака, с которой можно играть, а высокомерный кот может смягчиться в присутствии восьмилетнего ребенка, и все вроде было хорошо, пока Тани не объявил, что должен уйти.

– Нет, нет! – Симисола заплакала. – Куда ты собрался?

– Всего лишь к Софи, Пискля. Я должен проверить, как там мама. Должен увезти ее оттуда. И еще мне нужно забрать наши паспорта, особенно твой. Это очень важно. Но завтра я вернусь. Переночую у Дела. Это ближе к дому, и я быстрее все сделаю.

Но Симисола не хотела его отпускать. Остальные тоже. Саймон сказал Тани, что этим должна заняться полиция. Но парень настаивал. Отец Деборы взял телефон Тани, записал в его памяти номер и строго сказал, что Тани должен сразу нажать кнопку «Отправить», если случится что-то серьезное.

– Скажи нам адрес, – попросил Саймон. – Получив сигнал, мы позвоним в полицию. Не нужно стесняться, ладно? И не воображай, что можешь справиться с тем, что тебе не под силу. Понял?

Тани ушел, надавав им кучу обещаний, и оставалось только надеяться, что он сдержит слово.

Наконец дверь спальни открылась и в проеме показалась голова Симисолы. Она увидела таксу и прикусила нижнюю губу, открыв маленькую щель между передними зубами. Пич завиляла хвостом. Дебора поднялась со ступеньки, на которой сидела.

– Пич настаивала, – сказала Дебора. – Не хотела сидеть под лестницей. Я спустилась, и она стала тебя искать, и… вот мы здесь. Ты должна потрепать ее по голове или погладить, иначе она от тебя не отстанет. Хочешь ее погладить?

– Ой, хочу, – ответила Симисола, опустилась на колени и принялась гладить собаку.

Стратфорд Большой Лондон

– Ее взяли к себе Сент-Джеймсы, – сказал Линли. – Вероятно, Дебора была в «Доме орхидей», когда туда привели девочку. Я видел ее вчера после обеда. Таким образом, если ее привезли в «Дом орхидей», а оттуда ее забрала Дебора, было бы разумным предположить худшее относительно намерений обоих родителей, пока ситуация не прояснится.

– Что касается миссис Банколе, она понятия не имеет, где Симисола, – ответил Нката. – И очень переживает, шеф. Из-за обоих детей.

– Это понятно, Уинстон. Но пока у нее остается даже мысль об обрезании девочки, мы будем действовать именно так.

– Могу я сообщить ей, что девочка в безопасности? И отец до нее не доберется?

Линли посмотрел на него. Между ними всегда пролегала невидимая граница, определяемая происхождением, жизненным путем каждого, а также общей работой в качестве коллег.

– Оставляю это на твое усмотрение, Уинстон. Используй информацию так, как считаешь нужным.

– Спасибо, шеф, – Нката кивнул.

Они шли к Мёрси Харт. Она жила на Рокби-стрит в ничем не примечательном квартале домов из красного кирпича с крышами из искусственного материала, имитирующего черепицу. Перед домом Харт низкая кирпичная стена отгораживала небольшой участок, а за ней росла зеленая изгородь, явно нуждавшаяся в стрижке. На маленьком дворике за изгородью стояли детский трехколесный велосипед и маленький красный стул, покрытые пылью и грязью. Больше во дворе ничего не было, если не считать сигаретных окурков, часть из которых просто выбросили, а часть потушили в жестяной банке из-под тушеных бобов «Хайнц».

К дому когда-то пристроили остекленное крыльцо, и оно сверкало свежей белой краской. Дверь оказалась не заперта, и они вошли, миновав четыре пары резиновых сапог и чугунную подставку под зонты. Линли постучал во входную дверь, а когда никто не отозвался, нажал кнопку звонка. Вышла молодая женщина. Довольно привлекательная, с десятком косичек – ярко-оранжевых, – спускавшихся до середины спины. На ней были модные джинсы, разодранные на коленях, и зеленая майка на бретельках. В каждом ухе по две серебряные серьги, серебряное кольцо в одной ноздре. На руках у нее был маленький ребенок.

– Мёрси Харт? – спросил Линли.

– Нет. Я Кейша. – Она повернулась к узкой лестнице у себя за спиной и крикнула: – Мама, к тебе пришли. – Потом одарила их улыбкой, вероятно предназначенной Нкате, подумал Линли, и сказала: – Простите, не могу вас впустить. Мамины правила. Подождите здесь. – Она закрыла дверь, из-за которой доносились детские голоса и стук бросаемых на пол игрушек.

На улице взревел мотоцикл, потом где-то поблизости залаяла собака. Издалека донесся лязг поезда, направлявшегося в центр Лондона. Где-то рядом проходила железная дорога, но они не видели станции, когда искали Рокби-стрит.

Дверь снова открылась, и они увидели женщину, выглядевшую не старше Кейши.

– Мёрси Харт? – спросил Линли.

– Совершенно верно, – ответила женщина, и он подумал, что либо она нашла источник вечной молодости, который искал Понсе де Леон, либо родила первого ребенка, едва перешагнув порог детства. Он показал удостоверение, назвал себя и Нкату.

– Столичная полиция. Мы можем поговорить?

Мёрси взялась за ручку двери, словно преграждая им путь.

– О чем?

– О центре женского здоровья, который недавно закрылся на севере Лондона. На Кингсленд-Хай-стрит, если быть точнее.

– Я ничего не знаю о центре здоровья на Кингсленд-Хай-стрит.

Линли кивнул.

– Как Мёрси Харт, вы его не знаете. А вот как Эстер Ланж, похоже, хорошо с ним знакомы. Он называется «Клиника женского здоровья в Хакни». Кстати, мы говорили с вашей тетей. Можно войти?

Мёрси прищурилась, но отступила от двери. Впрочем, не пошла в дом, а извлекла из кармана брюк пачку сигарет, поднялась на четыре ступени лестницы и села под десятком семейных фотографий в красивых рамках, усеивавших стену. Линли и Нкате пришлось остаться у подножия лестницы. Потом она прикурила от пластиковой зажигалки, затянулась и выжидающе посмотрела на них.

– Женщина, называющая себя Эстер Ланж, работала в клинике женского здоровья, о которой я упоминал, – сказал Линли. – Ее также там арестовали и отвезли на допрос. С ней была еще одна женщина, Монифа Банколе, и я думаю, что если мы покажем ей вашу фотографию, она узнает Эстер Ланж.

Лицо Мёрси ничего не выражало.

– Я использовала ее имя, –