Крапивник - Екатерина Концова

с которой я спал. И та — проститутка Фелиция.

— Давай не будем о твоих девушках лёгкого поведения, — я потёрла средним пальцем висок. Не думать. Просто не думать. Я ему не жена и правом устраивать скандалы на почве ревности не наделена. — Но согласна, возможно, «дружба» не совсем подходящее слово.

— Да абсолютно.

Соус с гренки стёк ему на палец. Эдмунд слизал его и продолжил:

— Я на тебе чуть не женился. Это о чём-то говорит, не находишь?

— Да, да. Просто… Я не вполне понимаю, как тогда это нужно называть.

Эд пожал плечами:

— Либо инерция, либо рецидив.

— Что? — я во второй раз медленно повернула голову к Эду. Он горит про снова проснувшиеся чувства или несёт какую-то невнятную чушь, а я просто не догоняю его ход мыслей?

Щёки у него имели чуть более яркий румянец, чем всегда. По крайней мере, так казалось во мраке. Может, снова пьян? Разговаривает нормально, да и вполне в его духе. Но он сегодня пил — это я точно видела — ходил с бокалом.

Я продолжала рассматривать Эдмунда с любопытством и малой настороженностью — кто знает, что он сейчас выкинет.

Взгляд серых глаз на протяжении долгих секунд оставался спокойным и ничего не значащим. «Инерция или рецидив»…

— Относительно себя, я склоняюсь ко второму варианту, — Эд наклонился ко мне.

Видимо я упустила какое-то важное мгновение. Лишь на секунду, казалось бы, прикрыв глаза, я почувствовала на губах вкус имбиря.

И снова я что-то упустила. Мы уже сидели в прежнем положении, будто никакого поцелуя не было. Только две вещи напоминали о нём: пятно моей помады у Эда на губах и стойкое послевкусие соуса для креветок.

«Инерция или рецидив» всё-таки о чувствах.

— Я бы хотела попробовать снова, — сообщила я, поднимая глаза к небу, где, как мне показалось, пронеслась звезда.

— Чёрт, я надеялся, ты мне пощёчину влепишь, — проворчал Эдмунд.

— С чего бы? — его реакция меня разом насмешила и оскорбила. — Ты красивый, холостой, трудолюбивый, хозяйственный и с хорошей работой. Ладишь с моим ребёнком и сам проявляешь интерес. Я ничем не связанная вдова, которая вот вообще не против прибрать тебя к рукам. С чего ты взял, что можно вот так просто меня поцеловать и думать, что я не потребую продолжения?

— Цифи… — вздохнул Эд. — Ты мечтала в детстве стать принцессой?

— Не больше, чем все девочки, — пожала плечами.

— Ну-ну… а я, не меньше чем другие мальчики хотел стать рыцарем, который спасает принцессу от любого дракона, — Эд развёл руками и откусил последнюю гренку. — Как видишь, дракона скорее победишь ты, а в башне заперт я.

Я негромко засмеялась:

— О, Боже, Эдмунд… Ты, конечно, лапочка, но боюсь, тебе не быть принцессой. У них обычно нет подростково-уличного лексикона. Только в очень паршивых книгах.

Эд улыбнулся:

— Иногда кажется, я живу в такой.

— Это многое бы объяснило, — я покачала головой и прибавила, легонько касаясь его ладони. — В любом случае ни один из нас не королевская особа и пару по титулу искать не обязательно.

— С тем, что ты не принцесса, я бы поспорил, — хмыкнул Эд, окидывая меня быстрым, но выразительным взглядом. Что выражал этот взгляд? Помесь ностальгической грусти по ушедшей юности и мальчишеской влюблённость.

Прежде, чем я ответила, он соскочил с мраморных перил, сунул остатки хлеба за щёку и невнятно предложил:

— Пойдём назад? Ещё немного и мы с тобой отморозим себе почки на этой каменюге.

Я протянула руку и мягко подтащила Эда за воротник.

— Сообщаю тебе, профессор, — я запустила пальцы в мягкие витые волосы. — Ты непрошибаемый идиот, если думаешь, что я хочу другого рыцаря.

Эд посмотрел грустным обречённым взглядом, упираясь животом мне в колени и позволяя перебирать ухоженные локоны.

— Ты мой самый лучший на свете принц.

Нагнувшись, я коротко чмокнула его в губы.

— Ладно, пойдём. Я тоже что-то стала замерзать.

Эдмунд взял меня за талию и осторожно спустил с перил. Мы под руку зашагали к павильону.

…

96. Пацифика.

…

Эд открыл мне дверь. На белой рубашке красовалось зелёное резко пахнущее пятно.

— Вы закончили?

— Нет, — Эд отошёл в сторону, позволяя мне войти. — Подожди на кухне, у нас с Луной в зельевареньи… маленькое непредвиденное обстоятельство.

— Эд! — донеслось из кухни. — Оно кипит.

— Закрой дверь, — бросил мне Эд и убежал к Луне.

Я повернула ключ в замке и, поставив туфли на коврик, зашла в кухню.

Плотная пена лезла из кастрюли. Эд тихо крыл её матом, перебрасывая в таз глубокой тарелкой и половников. Луна быстро резала что-то, издалека напоминающее мягкую картошку.

Я села за стол. Когда урок закончится, пойдём с Луной на рынок.

Раздался звонок в дверь. Эд заворчал, ускоряя переброс пены:

— Прям сейчас тебе открыть, да? А не пойти б тебе… — далее последовало непристойное направление, по которому гостю предлагалось проследовать.

— Я открою, — сообщила я и добавила. — Прекрати ругаться, пожалуйста.

Вышла в коридор, повернула ключ.

— Оливия? — за дверью стояла подруга с корзинкой, пахнущей свежей выпечкой.

На кухне что-то с грохотом шандарахнулось на пол. Раздался вскрик Луны и громкий мат Эдмунда.

Я отскочила от двери и оказалась в кухне:

— Оба целы?!

— Нормально? — Эд смерил Луну, стоящую в метре от разлитого зелья. Она кивнула. — Значит оба.

Я призвала энергию и создала плетение, способное собрать пролитое с пола.

В кухню заглянула Оливия, оглядела обстановку, встретилась взглядом с Эдмундом, но сказать ничего не успела.

При попытке применения моё плетение разрушилось, ещё сильней расплескав зелье.

Корзинка опустилась на комод. Оливия применила эти же чары. Зелёная жижа собралась в сферу. Эд указал на кастрюлю:

— Лей сюда.

Недоготовленное опустилось в кастрюлю.

— Легко вам, магам воды, — Эд потёр нос и сообщил Луне. — Завтра закончим это варево.

— А ничего, что оно упало? — усомнилась дочь.

— Да пофиг. Вскипятим — нормально будет. Нам же это не пить.

Оливия применила ещё одни чары. Вытянула влагу и грязь из рубашки Эда. Зелёное пятно зелья пропало с ткани и отправилось в кастрюлю.

— Спасибо, — Эдмунд опёрся спиной о край высокого стола для готовки.

— Не за что, — Оливия секунду помолчала и растянув губы в широкой улыбке, развела руки.

Намёк был ясен. Эд подошёл к ней и обнял.

Луна не среагировала на это. Она раскладывала по ящикам использованные предметы и мыла посуду.

— Выглядишь живее, чем в последнюю нашу встречу, — Оливия особенно крепко сжала объятья и отпустила друга детства.

— Не могу сказать того же о тебе — вообще не поменялась, — усмехнулся Эдмунд, тоже убирая руки. — Ты чего пришла-то?

— Да знаешь… — Оливия