Обломки нерушимого - Стейс Крамер

упрекнул ее в том, что ради нее он так много сделал, а она взамен – ничего. И вот настал момент, когда Рэми была готова разуверить брата. Но что же она может сделать? Что? Она пока не знает, но точно уверена, что это поможет Элаю и ей, облегчит им жизнь… Охваченная каким-то пророческим экстазом, Рэми глядела невидящим взглядом куда-то вдаль, никого не слыша…

– Рэми… Рэми, покажи нам свое творение, не стесняйся. – По всей видимости, Риннон дошла до той части шоу, где Рэми должна была показать всем свою картину.

Голос матери не только заставил Рэми очнуться, но и помог ей сообразить, в чем же заключается ее миссия. Она медленно встала, дошла до края сцены и… сняла с себя кофту.

– Рэми… – изумилась Риннон, а вместе с ней и все зрители.

– Мое тело – это холст. И на нем я изобразила все, что гнездится в моей душе.

Рэми без страха и даже с гордостью показала всем свои шрамы – «штрихи» ее страшной, наполненной болью и кровью картины. Зал накрыла гробовая тишина. Все присутствующие в студии, в том числе операторы и остальные причастные к созданию телепередачи, похолодели от ужаса. Кому-то было мерзко на все это смотреть, они отвернулись, кто-то с брезгливым интересом разглядывал изуродованный «холст» Рэми.

Риннон была настолько шокирована увиденным, что и тысячи таких же чудесных лекарей души, как она, не смогли бы помочь ей справиться с таким сильным стрессом. «Так… Риннон, забудь на время о том, что ты – мать. Сейчас ты ведущая шоу, существование которого вот-вот может прекратиться, если ты не спасешь ситуацию. Ты – просто ведущая. Ты сможешь подобрать нужные слова, чтобы не потерять зрителей. Ты обязана!»

– Да… это не просто «творение». – Риннон решительно подошла к дочери. – Это напоминание о наших бедах и о победе… общей победе. Ведь мы же справились, Рэми? Мы смогли все обсудить, понять друг друга и забыть об этом кошмаре?

Встретив полный надежды и мольбы взгляд матери, Рэми ответила с жалостью:

– …Смогли.

Риннон приобняла дочь. Почувствовав под своими ладонями выпуклости шрамов на теле дочери, Риннон едва не рухнула в обморок. Пока застигнутое врасплох, несчастное материнское сердце ревело в груди, Риннон говорила:

– Я всегда с тобой откровенна, мой дорогой зритель. Рэми обнажила сейчас не только свое тело, но и мои грехи. Быть идеальной матерью – это не значит быть без трудностей, все делать правильно, обязательно следовать какому-то канону… Нет! Уметь признавать проблемы, решать их здраво и двигаться дальше, ничего не стесняясь и делясь своим опытом, предостерегая, поддерживая столкнувшихся с той же бедой, – вот, что значит быть идеальной матерью!

И публика ожила, захлопала в ладоши с прежним восхищением, влюбилась в Риннон заново. Какая сильная женщина! Какая смелая! Это ж надо… на всю страну показать такое!

Риннон слегка расслабилась, поняв, что ей удалось сгладить это «недоразумение». Как ведущая она превосходно справилась, это очевидно. Но как мать?..

* * *

Сразу после того как закончились съемки, состоялся важный разговор между Риннон и Рэми. Во время него Рэми не покидало ощущение, будто она беседует не со своей матерью, а с какой-то незнакомой, безумно нервной женщиной, что была близка к истерическому припадку. Ну не могла эта женщина быть Риннон, той Риннон, что всегда отличалась сдержанностью, благоразумием, философским взглядом на жизнь и, можно сказать, врожденной способностью к адекватному решению всевозможных проблем. «Я не мать – а убогая карикатура…» – эта и подобные мысли терзали Риннон.

– Как же я это упустила… Как я могла?! – ломая руки, вопрошала мать.

– Мама, пожалуйста, не вини себя. Хотя… кое в чем ты все-таки не права. – Риннон вопросительно взглянула на дочь. – Элай. Ты пренебрегаешь им. Это несправедливо. Он заслуживает любви, несмотря на то что якобы неидеален. Потому-то я и показала себя, чтобы ты поняла, что я тоже… неидеальная.

– Но я люблю Элая. Люблю… Ну как я могу не любить его, он же мой ребенок!

– Но меня ты любишь сильнее, – мягко упрекнула Рэми. – Мам, тебе не кажется, что в нашей семье такая же проблема, как и у О’Нилл? Йера ведь тоже любила больше Сашу, и бедная Джел всегда страдала из-за недостатка внимания. Тебе же известно, к чему это привело?.. Мама, я боюсь за Элая. Я не хочу потерять его!

– Я все поняла, Рэми… Обещаю, я начну работу над ошибками.

Они обняли друг друга, расплакались. Но Рэми донимали невеселые мысли: «Работу над ошибками… Она все еще считает Элая своей ошибкой? Мама так ничего и не поняла! Неужели я просто так рассталась с тайной, что берегла столько лет?..»

Все же поступок Рэми привел к положительным результатам. Риннон с тех пор стала мягче относиться к Элаю, а еще она убедила Грэда, чтоб и он изменил свое предвзятое отношение к сыну. Элай сразу почувствовал перемену, внезапно возникшую в их семье, и, безусловно, эта перемена пришлась ему по душе.

Рэми все-таки не смогла так просто отделаться от матери. Риннон все еще переживала за дочь, поэтому настояла, чтобы Рэми все выходные ближайшего месяца посещала ее знакомую, Сандру Крэнстон (она тоже была уважаемым психотерапевтом). Для решения этой серьезной проблемы необходимы трезвый рассудок и вся мощь беспристрастности, какими обладает только посторонний человек.

Но я сильно забежала вперед. Еще требуется поведать вам о том, что произошло после беседы Риннон и Рэмисенты. Так как в тот день в Барвимарш состоялся финал выездных соревнований, Рэми решила позвонить Элеттре, чтоб узнать, как обстоят дела.

– Я победила. Победила! – сообщила Эл.

– Что?! Эл, ты серьезно? Господи, как я рада за тебя! А как там Героева и Дилэйн? Поди, пережили триста микроинсультов?

– Героеву еще не видела, а Дилэйн неплохо поживает, ведь рядом с ней твой брат.

– Так задумано. К твоему сведению, Никки вылетела из соревнований не просто так. Элай помог.

– К твоему сведению, она вылетела до его приезда.

Рэми чуть не выронила телефон.

– Как?.. Ну, видимо, мы с ним неправильно поняли друг друга. Неважно… – Рэми проняло такое страшное чувство… будто она оказалась прикованной к рельсам, и правда, тяжелая, доселе отвергаемая ею правда в виде несущегося на полном ходу, дребезжащего поезда, вот-вот проедется по ней, разорвет ее на части, протащит ее кровавые останки за собой, смешает с грязью… «Обманщик! Предатель!»

– Рэми, мне кажется, Элай по-настоящему увлечен ею. Он так страстно поддерживает ее, ни на шаг от нее не отходит.

– Элай – мастер перевоплощений. Он может сыграть и отпетого негодяя, и наивного романтика, так что…

– Ой, прости,