Здоровый эгоизм. Как перестать угождать другим и полюбить себя - Эмма Таррелл

на этой диете!»

Мать Сорайи была от природы миниатюрной, и в ретроспективе понятно, что, скорее всего, она сама боролась с расстройством пищевого поведения. Но Сорайя этого тогда не знала. Что она услышала, так это то, что ей надо есть меньше, а съесть больше трех хлебцев – верх чревоугодия.

Когда родители наносят своим детям вред, в большинстве случаев это происходит ненамеренно. Чаще всего это какие-то, казалось бы, незначительные мелочи, комментарий или закатывание глаз, из которых ребенок выносит: «То, что я делаю, – нехорошо». Не со– мневаюсь, что, если бы мать Сорайи могла услышать, что ее дочь говорит на терапии, она была бы уничтожена, узнав, какой эффект возымел ее комментарий о хлебцах. Были и другие высказывания, которые Сорайя помнила: то, как мама подбадривала ее, когда дочь болела, ведь это «хороший способ скинуть пару килограммов», или как она водила ее в магазин за покупками в качестве награды за то, что девочка стала на размер меньше и ей нужна новая одежда. В то же время были и невербальные сообщения, например недоеденная еда на тарелке матери или то, как ее лицо выражало отвращение, когда по телевизору показывали людей с ожирением. Как большинство одиннадцатилетних девочек, Сорайя хотела быть как мама и начала еще больше ограничивать себя в калориях, наслаждаясь тем, как ее желудок шумно глодал сам себя.

Килограммы буквально слетали с нее, и она ставила себе новую цель, меньше и меньше – случайные круг– лые числа, не имеющие ничего общего с логикой или наукой. Когда она занималась спортом, мама хвалила ее за то, что она «нарабатывает аппетит» или «зарабатывает» свои калории на день.

Не важно, насколько дисциплинированна была Сорайя, она рано или поздно достигала своего предела и не могла больше морить себя голодом. Тогда она объедалась тем, что раньше себе запрещала, тратя свои карманные деньги на шоколадки из магазина за углом и пряча упаковки от них под кроватью. Так продолжалось, пока она не набирала обратно весь тот вес, что раньше сбросила. Еда стала врагом, и каждый раз, когда она ела, внутри шла битва. Она устанавливала все более строгие правила, интернализировала голос матери и использовала его как оружие против себя. Когда правила становились невыносимы, она саботировала свои предыдущие действия, резко уходя в сопротивление. Она бунтовала против своих настоящих и внутренних родителей, объедаясь запретной едой с двойной порцией стыда на добавку.

Такой цикл доминировал, когда Сорайе было 20 лет, тогда ее методы стали более экстремальными. Интенсивные физические упражнения вместе с периодами голодовки, чтобы угодить матери в своей голове, а затем ее сила воли истощалась, управление перехватывал Резистор и она переедала. Она взвешивалась несколько раз в течение дня, и числовой показатель обладал силой ввергнуть ее в отчаяние или вознести до эйфории. Она врала друзьям о своем поведении и стала раздражительной со своим молодым человеком, срываясь на нем, когда он указывал на ее резкие смены ее настроения.

В конце концов она пришла на терапию не из-за своих отношений с едой, но из-за депрессии. Прошли недели, прежде чем мы начали говорить о ее отношениях с едой и, что важнее, о ее отношениях с матерью.

«Как, вам кажется, вы почувствуете себя, когда достигнете нужного числа?» – спросила я о ее последней цели. «Я буду счастлива! – без сомнений ответила она. – Почувствую, что я наконец достаточно хороша».

Желание Сорайи угодить матери направило ее по пути саморазрушающего поведения, которое привязало ее чувство самоценности к цифре на весах.

В действительности Сорайя всегда была «достаточно хороша». Она в итоге поняла, что стремилась угодить матери, которая сама была заперта в экстремальном самоконтроле и дисциплине, которые шли уже из ее детства.

Мы порассуждали, что могло бы произойти, если бы ее мать ответила ей сообщением, несущим защиту и принятие, если бы Сорайя могла к ней прийти с вырванными из журналов планами питания и услышала от матери: «Тебе не нужно сидеть на диете, тебе не надо меняться, я люблю тебя такой, какая ты есть. Но мне интересно, что заставило тебя думать, что ты должна выглядеть по-другому – мы можем поговорить об этом?» Сорайя представила, как все ее страхи быть хуже своих сверстников и сверстниц рухнули бы, и в ее жизни могло бы быть больше понимания и принятия себя, если бы получила такой ответ. Как бы то ни было, ее мать упустила возможность помочь своей дочери понять ее чувство неадекватности. Возможно, она была занята тем, что сама мучилась чувством неадекватности. В голове одиннадцатилетней Сорайи было одиноко, и ее внутренний критик заполнил тишину.

Волшебные слова

Этот курс на любовь и валидацию, который Сорайя представила, содержал слова, которые могли бы направить ее по другому пути. Если мы сможем понять, какие слова всегда хотели услышать от родителя, мы сможем понять, что нам нужно услышать сейчас от себя. Это даст нам возможность начать с чистого листа и быть сами себе родителем, таким, который нужен был маленьким нам.

Может быть, вы можете вспомнить, какой комментарий вашего родителя причинил вам боль или толкнул на путь нездорового поведения. Эти слова продолжают влиять на вас сегодня? Подумайте о сообщении, которое вам нужно было услышать вместо травмирующего, или что понадобилось бы, чтобы залечить причиненный ущерб.

Какие волшебные слова вам нужно было услышать от родителей?

Может, что вы достаточно хороши или что вас любят и принимают за то, кто вы есть, или был какой-то другой способ заживления – признание, что ваши родители сделали что-то не так или сказали то или другое под действием собственных проблем. Вы, возможно, никогда не услышите этих лечебных слов от своих настоящих родителей. Они могут так и не понять их важности или быть не способны сказать их. Больно принимать, что вы никогда не услышите их от того, кто причинил боль, или в тот момент, когда они были нужны вам больше всего.

Если с этим фактом вам удастся примириться, можно отпустить эту ситуацию и двигаться к тому, что может излечить нас сейчас. Мы можем перестать стремиться угодить своим родителям в слепой надежде, что однажды мы сделаем достаточно, чтобы наконец услышать слова, которых так желаем. Можем перестать искать новые отношения, которые заполнят пробел, но на самом деле не исцелят нас. Можем перестать держаться за устаревшие критерии самоценности, из-за которых чувствуем, что недостаточно хороши. Можем прекратить угождать окружающим и начать угождать себе.

У нас есть сила интернализировать отрицательного родителя,