Восхитительная ложь - Шона Мейред

мне серенаду перед сном.

Одеяло, в которое я завернулась, срывают с меня, и в следующий миг прохладный ночной ветерок обдувает мою кожу, заставляя меня вздрогнуть.

— Ты, блядь, кто такая? — Грубый тон заставляет меня открыть глаза и обнаружить размытый силуэт, похожий на гиганта, загораживающий экран телевизора.

Желая, чтобы мои глаза сфокусировались, я моргаю и принимаю сидячее положение. Когда в поле зрения появляется лицо моего незваного гостя, я чуть не проглатываю язык. Из-под нахмуренных бровей его поразительные серые глаза впиваются в мою кожу. От него исходит раздражение, подчеркиваемое раздувающимися ноздрями. Я останавливаю свой взгляд на пирсинге в форме черепа, сжимающем обе стороны его носа, прежде чем он переходит на его пухлые, поджатые губы. Замысловатые чернила выглядывают из-под круглого выреза его черной футболки, поднимаясь вверх по шее и останавливаясь на острой, как бритва, линии подбородка.

Матерь Божья, что здесь происходит Это третий горячий парень, которого я видела сегодня, но он, кто бы то ни был, совсем не похож на тех, из спортзала.

Он крупнее, шире, и рисунки на его коже — это холст фотореалистичных татуировок, а не неуместное лоскутное одеяло. И все же, каким-то образом, это заставляет его казаться… Я не знаю, более опасным.

— Что случилось, дорогая? Кошка прикусила тебе язык или что-то в этом роде? — Его навязчивый взгляд снова скользит по мне, только на этот раз он задерживается на моем теле слишком долго. Сначала проколотый язык скользит по его нижней губе, затем он прикусывает губу, и все мое тело горит от его внимания. Я ненавижу себя за это. Этот придурок явно доставляет неприятности, но я никогда не умела этого избегать.

Встав во весь рост, я расправляю плечи и предлагаю:

— Сирша… Сирша Райан.

Одна бровь приподнимается, смеряя меня взглядом, который одновременно и забавен, и может сжигать здания.

— А. — Он усмехается. — Давно потерянная Райан возвращается.

— Что это должно означать?

Его коварная ухмылка становится шире.

— Это я знаю, а ты должна разобраться, дорогая, — подчеркивает он, подмигивая.

— Лиам. — Голос Фиа доносится из дверного проема, разрушая напряжение между татуированным Богом и мной. — Прекрати беспокоить нашу гостью. Мне все равно, сколько тебе лет, я надеру тебе задницу, и ты это знаешь.

Улыбка, которой он одаривает ее, совсем не похожа на дьявольскую усмешку, которой он одарил меня; напротив, она мягче, даже любящая.

— Да, мэм.

Пожимая плечами, он проходит мимо меня, останавливается у моего плеча и приближает губы к моему уху.

— Ты так же хороша на вкус, как выглядишь?

Мои щеки пылают, но я знаю, что он всего лишь пытается вывести меня из себя. Понижая тон до шепота, я решаю сыграть с ним в его собственную игру.

— Это для меня, чтобы знать, и для тебя, чтобы ты никогда не узнал.

— О, дорогая… Мне будет так весело доказывать, что ты ошибаешься.

С этими словами он неторопливо проходит мимо матери в дом.

Трахните меня. Это должно быть весело.

Глава седьмая

СИРША

— Итак, Сирша, Айна сказала мне, что ты учишься в последнем классе школы, это верно? — Оливер Деверо поднимает взгляд от своей тарелки.

Мои глаза устремляются на его жену, и она быстро читает вопрос, назревающий в них.

— Помнишь те еженедельные звонки, о которых я тебе говорила?

Я киваю.

— Ну, большую часть времени твоя мать говорила о тебе и твоих достижениях.

— Возможно, ты еще не знаешь нас, милая, — заявляет Оливер. — Но мы знаем все о тебе и какой прекрасной молодой женщиной ты стала.

Я не была уверена, чего ожидать от старшего Деверо, но это был непринужденный и небрежно одетый мужчина, сидевший во главе стола. Его серо-голубые глаза почти идентичны глазам его сына. Только выглядят менее кровожадными и гораздо дружелюбнее.

Может быть, то, как он обожает свою жену, без остатка, с любовью и обожанием, так успокаивает меня, или то, как он с полным вниманием слушает своих детей, как будто каждое слово, слетающее с их уст, драгоценно.

Что бы это ни было, Оливер Деверо притупляет мое беспокойство одним своим присутствием.

— Да, это так. Хотя, я не думаю, что вернусь в школу в ближайшее время. Сначала мне нужно выяснить несколько вещей.

Например, где я собираюсь жить. Как я собираюсь выжить без денег. О, и кто, черт возьми, были эти люди в масках, не говоря уже о том, что случилось с моей матерью!

— Ерунда. Тебе нужно образование, Сирша. Я состою в совете средней школы Киллибегса. Я посмотрю, что я могу сделать.

— Сэр, — начинаю я, — не хочу показаться грубой, но я чувствую, что у меня есть более насущные проблемы, чем мое образование.

Он прерывает меня, прежде чем я могу возразить дальше.

— Пожалуйста, зови меня Оливером. «Сэр» заставляет меня чувствовать себя старым. — Он с отвращением морщит нос. — Учитывая, что мне только исполняется тридцать девять, я хотел бы еще немного сохранить свою молодость. — Его улыбка искренняя, соответствует его шутливому тону и подмигиванию, которое он направляет в мою сторону. — А что касается твоего образования, твоя мать хотела бы, чтобы ты осталась в школе. Итак, пока мы не выясним, что случилось с Айной, ты можешь оставаться здесь и посещать школу с Лиамом и Беван. Я не буду навязывать тебе это, но я хочу, чтобы ты знала, что выбор есть.

Он прав. Моя мама всегда подчеркивала, как важно было закончить школу и сдать экзамены, но как я могла это сделать, когда ее не стало?

Внезапно слова Оливера оседают в памяти, и ярость, какой я никогда раньше не испытывала, вырывается из меня.

— Вы хотите знать, что случилось с моей матерью? Двое мужчин в гребаных масках ворвались в наш дом. Один гнался за мной по лесу, в то время как другой, полагаю, зажег гребаную спичку, спалив дотла наш дом и оставив ее умирать, когда тот сгорел дотла вокруг нее.

Я чувствую на себе тяжесть взглядов Лиама и Беван, сверлящих мою кожу, когда я встаю из-за стола, стул скрипит по полу от резкого движения, но мне все равно.

Прежде чем я успеваю убежать, Фиа оказывается рядом со мной, обнимает меня и поворачивает мое тело к себе лицом.

— Сирша, есть вещи в этой жизни, которых ты еще не знаешь. Поверь мне, если бы я чувствовала, что ты можешь справиться со всеми ними, я бы выплеснула все это наружу, но ты не готова. Не пойми меня неправильно; я люблю твою маму всем сердцем,