Страстный подарок отшельнику - Рейчел Стюарт

из контактов твоей матери, а не…

— …По-настоящему с ней дружить? — закончил Аларик.

Кэтрин кивнула, покусывая нижнюю губу. Ее охватило чувство вины за двуличное поведение матери.

— Что тут непонятного? — продолжил Аларик. — Мама знала о твоей несладкой жизни, потому и старалась быть к тебе поближе, а это означало, что она и с твоей матерью должна была дружить.

Кэтрин вспомнила, как по-матерински тепло относилась к ней Анастасия де Вере.

— Она водила дружбу с моей мамой, чтобы защитить меня…

— Мы все хотели защитить тебя, Кэтрин.

На сердце у Кэтрин потеплело от этого признания. Значит, Аларик был к ней неравнодушен.

— И Фло со своими постоянными приглашениями вместе делать уроки, и отец, когда приглашал тебя на светские вечеринки, чтобы ты могла у нас остаться, и я, когда выносил тебе пирожные, которые мать тебе запрещала. А ты смеялась сквозь слезы.

У Кэтрин и сейчас навернулись слезы на глаза, столько чувства было в его голосе. Конечно, она все знала, но услышать это сейчас и осознать, что ему не все равно, дорогого стоит.

— Прости меня, — тихо промолвила она.

— За что? — удивился он.

— За то, что была всем вам обузой.

Аларик нахмурился:

— Ты никогда не была обузой, Кэтрин. Мы все тебя обожали. Если кто и нуждается в прощении, так это твои родители за их безразличие к тебе.

У Кэтрин комок застрял в горле. Аларик так яростно ее защищает! Ей так захотелось его обнять и поблагодарить за все, но она знала, что ему это не понравится. Несмотря на определенный прогресс, они по-прежнему далеки от стадии объятий.

Десять лет прошло, да еще эта авария. Нужно снова наводить мосты.

Что касается ее собственной правды… Если он узнает, вообще не захочет ее знать.

— Как насчет прогулки?

Она вздрогнула от его внезапного предложения.

— Прогуляться? — переспросила она.

— Да. — Он запустил пальцы в волосы и посмотрел на море, поблескивающее в лунном свете.

— Это поможет еде перевариваться.

— Не слишком ли… — она посмотрела на начало тропинки, вьющейся через оливковую рощу, — темно?

Он воспринял ее опасения с легкой улыбкой.

— Вдоль тропинки имеется освещение, нужно просто его включить. Уверен, что по вечерней прохладе экскурсия по острову покажется тебе довольно… приятной.

Она была удивлена, почувствовав, как участился ее пульс, но еще больше удивилась собственной нерешительности. Что такого было в том, как он сказал «приятной»? Что заставило ее кровь забурлить? И почему мысль о том, чтобы пройтись с ним наедине, казалась более интимной, чем ужин, который они только что разделили?

И почему эта интимность так ее беспокоит?

«Потому что твои чувства к нему далеки от платонических, и тебе вряд ли удастся от них убежать», — подсказал внутренний голос.

В последний год Кэтрин испытала много боли и не хотела подвергать себя новым страданиям.

— Я уже осмотрела остров днем, — сказала она, отпивая глоток вина.

— С Марселем или Андреасом?

— Нет, сама. — Она снова сделала глоток прохладного вина. — Я совершила пробежку.

— И часто ты бегаешь в тридцатиградусную жару? — поинтересовался он.

— Конечно, я не могу назвать это любимым времяпровождением, но когда… — Она оборвала фразу, снова представив себе его мускулистый голый торс, блестящий от пота.

— Продолжай, — потребовал он таким тоном, что Кэтрин поняла: отпираться бесполезно.

— Когда я пришла в зал, там уже был ты, — ответила она, чувствуя, как предательский румянец заливает щеки. — И ты явно не хотел, чтобы тебя беспокоили.

— И ты отважилась на пробежку в такую жару? Это, мягко говоря, легкомысленный поступок, Кэтрин, — сказал он с упреком. — Надеюсь, ты использовала солнцезащитный крем?

— Я не ребенок, Аларик. — И тут она вспомнила про диагноз Анастасии. — Прости, я буду более осмотрительной.

— Как себя чувствует сейчас твоя мама? — осведомилась она. — Фло говорила, что наступила ремиссия.

— Так и есть, — подтвердил он. — Но рак есть рак. Живешь в страхе, что он может вернуться.

— Я знаю. — Она прикусила уголок губы, раздумывая, стоит ли говорить больше, и зная, что должна это сделать. — Вот почему твой отказ приехать домой вызывает еще большее беспокойство, разве ты не понимаешь?

— Умно, Кэтрин. Очень умно.

— Что?

— Оборачиваешь это против меня.

— Я… я просто…

Он резко поднялся, не дав ей закончить. У Кэтрин сердце упало.

— Я думала, мы собирались прогуляться.

— Я уже не уверен, что это хорошая идея.

Она поднялась вслед за ним.

— Честно, Аларик. Прости, что я заговорила об этом, но…

— Ты обещала Фло?

— Даже если бы я этого не сделала, — Кэтрин решительно посмотрела ему в глаза, — я бы все равно спросила тебя о том же.

Они уставились друг на друга, сцепившись в битве воли. Кэтрин не была готова закончить этот вечер сейчас. Она не хотела, чтобы он снова замкнулся.

— Давай договоримся, — предложила девушка. — Ты держишь эти мысли при себе, и мы можем пойти на прогулку. — Она слабо улыбнулась. — Или пробежаться, если хочешь.

Аларик усмехнулся:

— Это после такого-то количества еды?

— Справедливо подмечено.

Но ни один из них не пошевелился.

Казалось, невидимая нить обвилась вокруг них, побуждая их тела сблизиться. Он долгим взглядом посмотрел на ее губы, которые она невольно облизнула, и Кэтрин увидела в этом взгляде желание.

Аларик де Вере хочет ее.

— Тебе нужно переобуться, — обронил он хрипло.

Кэтрин проглотила остатки клокотавшего в ней вожделения.

— Переобуться? — переспросила она, тряхнув головой.

— Да, — ответил он ровным голосом. — Если ты была на пробежке, то знаешь, какая скалистая здесь местность.

Он засунул руки в карманы и отвернулся. Неужели ей все привиделось?

Она взглянула на свои непрактичные шпильки.

— Конечно.

— И жакет прихвати. По вечерам здесь прохладно.

— Поняла. Жакет и туфли, — послушно повторила она.

Он снова взглянул на нее так, что у Кэтрин мурашки побежали по всему телу.

«И как можно ласкать взглядом?» — удивилась она про себя.

А вслух произнесла:

— Я мигом.

Глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы успокоиться, Кэтрин быстро направилась в свою комнату.

По дороге она пыталась убедить себя в том, что предприняла поездку не для возрождения былых чувств, а для будущего Аларика в кругу его семьи и ради своей новой работы…

И вот она позволила своим подростковым фантазиям взять верх, словно перед ней какой-то мачо, а не Аларик, друг детства и юности, которому пришлось пройти все круги ада и которому она хотела помочь, а не запутать еще больше…

Это было эгоистично с ее стороны. Она едва сдерживала свои чувства к нему в подростковом возрасте. Но сейчас она стала старше, мудрее, к тому же всемирно известная актриса, она в состоянии добиться желаемого.

Но сказать и сделать