Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Они заставляют задуматься о вечности мира любви, сотворенного Творцом.

- О вечности мира любви или о Спасове человеколюбии, побуждающем людей к покаянию? – Задумался Макарий. Помолчал, левой рукой крест поглаживая. Потом продолжил. – Новые иконы нужны, отче. Евангелистская история случилась не только на земле, она в душах людских жить должна. Оттого образ Бога-сына, Спасителя нашего должен стать доступным и понятным, как и писал ваш Ансельм. – Митрополит еще раз перекрестился, и словно рисовать начал. – Видеть должно, что по правую руку от Спаса чистота, правда, разум и мужество стоят, а по левую - дверь прикрытая, за которой притаились блужение, зависть, порок, безумие, ложь и грязь, что есть диавол семиглавый. А над всеми Премудрость Господня сияет. Но начало Премудрости есть Страх Господень! Правда Его! Правдой и Премудростью смерть преодолена, недаром пути праведных светом светятся. Пойдем со мной, показать кое-чего хочу тебе, отче. – Резко оборвав речь, владыка повернулся и вышел. Пастору ничего не оставалось, как поспешить за архиепископом.

Вышли обратно в сенцы, повернули, переходом опериленым дощатыми балясами – гудками перешли в другую постройку, оттуда на заднее крыльцо, где лестница был каменная, но спускаться не стали, вновь свернули, миновали еще одни сени, вошли в отдельный покой, уставленный еловыми столами, на которых лежало множество книг. В углу, как и положено, деисус в серебряном окладе и в резном позолоченном киоте с медным подсвечником. Перед образами книжный аналой виднелся, расписанный красками с луженым прибором.

За одним из столов сидел монах, одетый очень просто, годами намного старше митрополита. Он склонился над раскрытой большой книгой и внимательно читал ее про себя, чуть шевеля губами. Еще несколько книг высились стопкой неподалеку от него. Владыка широко шагнул за порог, остановился, сотворил поклон и крестное знамение. Пастор, зная о русских обычаях, немедленно перекрестился и трижды поклонился образам, что располагались строго по диагонали от входа. Краем глаза он успел заметить одобрительный взгляд Макария.

Пожилой монах поднял голову, посмотрел на вошедших, и, несмотря на возраст, легко поднялся, поклонился им.

- Покажи ему, что читаешь, старче Димитрий! – Макарий обратился к монаху, тот послушно и осторожно повернул фолиант к пастору.

Веттерман подошел и присмотрелся. Это была Вульгата Блаженного Иеронима, нюрнбергское издание 1478 года.

- Она содержит не только библейские тексты, но и «Буквальные трактования» Николы Лиранского. – Пояснил ему незнакомый монах. И сразу представился, перейдя на абсолютно правильный верхненемецкий язык, при этом светясь доброй старческой улыбкой. – Дмитрий, толмач латинский, грешный и мало ученый схоластик. А вы пастор Веттерман с Немецкого двора? Может, вы не откажете рабам Божьим в помощи перевода некоторых пассажей?

Иоганн так был поражен чистотой произношения, что машинально ответил тоже по-немецки:

- Мне кажется, что если вы так хорошо говорите по-немецки, то и латынь не осталась вне пределов ваших знаний. – Старец не замедлил перевести сказанное владыке. Тот кивнул и продолжил разговор по-русски, похвалив переводчика:

- Отче Димитрий Герасимов - знатный толмач. Служил при Посольском дворе великого князя московского Иоанна, деда нынешнего младого князя, жил в Ливонии, бывал у вас в свейском и датском королевствах, в Пруссии и даже в Риме. С кем из пап ты встречался, Митрий?

- С Климентом VII , владыко! – монах поклонился архиепископу.

- Лиранский, это Николас де Лира ? Его комментарии? – полюбопытствовал пастор.

- Да, это он Лиранский. Очень помог его трактат «Против коварства иудеев», когда мы боролись с ересью жидовствующих. Кроме того у нас есть и сочинение Самуэля Марохитануса «Обличение иудейского заблуждения», иудея постигшего всю божественную истину христианства и перешедшего в него. Я переводил его лет тридцать назад вместе с Власом Игнатьевым с Посольского двора. У нас еще есть толкования Библии и на Символ Веры Бруно Вюрценбургского , а также еще много поучительных книг Блаженного Августина, Ансельма Кентеберийского, Франциска Азисского и других прославленных отцов и учителей церкви.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Мудрецы ваши все больше мучились в доказательствах истинного существования самого Бога, а что доказывать очевидное, ибо все вокруг Божие. Наши отцы византийские это не обсуждали, их интересовала человеческая и Божья сущность Спасителя. – Язвительно заметил Макарий.

- Тогда зачем вам эти книги? – Пожал плечами недоуменно Веттерман.

- Затем, что написаны они были в те далекие времена, когда христианская церковь была единой Апостольской.

- Но де Лира был францисканец, и Марохитанус тоже принадлежал к лону католической церкви, как и блаженный Августин, Францисск Азисский…

- Истоки одни. Мудрость общая, пути разные. Познать истинный свет, исходивший от библейских пророков, можно лишь осмыслив все трактования Священного писания. Безбуквенная душа мертва, без знания не видно Божественного закона, ведущего к истине.

- Ересь иудейская, - вмешался отец Димитрий, - отчего брожение умов вызвала? Раскусить силлогизм хитроумного Схарии не под силу было многим. Что они заявили? Мол, в Евангелие от Матфея написано: «Христос пришел не нарушить Закон, а исполнить», ergo договор Бога с Авраамом надо исполнять и свято следовать Ветхому завету, как это делают иудеи, забыв о Боговоплощении.

- Протопоп Алешка Авраамом обозвался, хотел обрезаться, свою жену велел Сарой называть… - Осуждающе произнес владыка Макарий.

- Вот Лиранский да Марохитанус, иудей бывший, - продолжил Димитрий, подсказали, как избавиться от мерзостей еретических, как приобщиться к великим тайнам бытия, среди которых наиважнейшая воплощение Бога в человеке.

- Книга деяний Апостольских глаголет лишь об апостолах Павле и Петре, но хранит молчание о судьбе других. – Снова вмешался Макарий. - Меж тем, Евсевий Кесарийский и Ориген пишут, что после смерти Спасителя апостол Андрей отправился в наши земли, основал священное чиноначалие и скипетроправление. Оттого вера наша православная шла не по пути из Иерусалима через Рим и Царьград в Киев, как богословы римские утверждают, а сразу принесена благой вестью от апостола Андрея через Скифию – Крым татарский, на север – в Новгород и Ладогу.

- Это так важно?

- Вестимо. Ибо прав ты был, отче, когда говорил о том, что Русь и поныне в язычестве пребывает… Христианство лишь в храмах, да в затворничестве монашеском. А вон она остальная, там – владыка рукой взмахнул, показал куда-то в сторону, - за стенами, медведя на цепи водит, скоморошествует, тайно волхвам да мокошам поклоняется, на храмы и иконы лишь креститься. А что пальцами в лоб тыкать, коль в душе еще Бога нет!

- Когда я говорил такое? – Растерялся Веттерман, словно архиепископ прочитал его давние мысли, рассуждения, наблюдения за новгородцами.

- Ну не говорил, так писал. – Усмехнулся Макарий. И пояснил. – В письмах, что в Стекольну свою отсылал, советнику королевскому. И не изумляйся и не вопрошай! – Добавил, видя неподдельное удивление на лице пастора. Веттерман действительно описывал свои наблюдения за жизнью московитов, отсылая ежемесячные доклады о работе и жизни прихода Немецкого двора магистру Петри в Стокгольм. Так ему было приказано, и он добросовестно исполнял порученное.

- Мне не нужно, чтоб вы пытались разузнать некие секреты московитов, да и вряд ли вам это удастся, тем более не хочу подвергать вас опасности, ибо тамошние люди чрезвычайно настороженно относятся к иноземцам. Мне нужно знать, о чем думают простые люди, чем живут, чем дышат, как относятся к нам! Все, что сочтете интересным и любопытным для себя записывайте на память и отсылайте мне свои наблюдения. – Напутствовал Веттермана магистр Петр, отправляя в Новгород. Теперь выясняется, что вся переписка Немецкого двора со Стокгольмом, с ганзейскими городами, с Ливонией и другими странами, полностью контролировалась и проверялась архиепископом. Веттерман осознал, что перед ним сейчас находится не просто духовный наставник, церковный иерарх, а истинный хозяин Новгорода. Но каким образом ему это удавалось? Владыка сам ответил на немой вопрос пастора: