КОШМАР : МОМЕНТАЛЬНЫЕ СНИМКИ - Брэд Брекк

Я был очень одинок и однажды ночью позвонил Мэрилу.

– Привет, это я.

– Узнала…

– Как ты?

– Нормально…

– А дети?

– С ними всё хорошо.

– Догадайся, где я.

– Где-то далеко.

– Само собой… Блэк-Каньон-Сити, Аризона. Я только что проехал Феникс. Еду во Флагстафф искать работу.

– Так, и что?

– Ну, я подумал, тебе интересно, где я.

– Нам с ребятами всё равно, где ты.

– М-да…

– Ты бросил нас, Брэд. Мы сами по себе.

– Ты не оставила мне выбора. Я не мог заработать дома достаточно денег. Ты ведь знаешь, Мэрилу…

– Я уже сказала : это твои проблемы.

– Послушай, я звоню, потому что хочу с тобой поговорить.

– Ну и…

– Хочу знать, может, уже довольно, может, ты хотела бы покончить с этим делом? Здесь чудесная страна, Мэрилу. Мы могли бы начать всё по-новому – среди кактусов, солнца и пустыни.

– Ты имеешь в виду покончить с разводом?

– Именно.

– Да иди ты к чёрту! Я не хочу быть твоей женой!

– Ты на самом деле так считаешь?

– Да, я так считаю!

– И тебе всё равно, живой я или мёртвый?

– Абсолютно. Мне с ребятами начихать. Когда ты нужен, тебя нет.

– Так поцелуй меня в жопу. Пойду напьюсь! До чёртиков! И буду валяться как свинья!

– Это твоя жизнь. Делай, что хочешь. Нам больше нет до тебя никакого дела.

– Сниму мексиканскую бабу! Алиса из Ногалеса, вот и я! Как тебе такие яйца?

– Чтоб ты подцепил заразу какую-нибудь!

– Вот помру я до развода, Мэрилу. Что будешь делать? Найдётся ли ещё кто-нибудь разгребать твоё дерьмо, не знаю. Всего хорошего, детка! С тремя детьми на руках и кучей проблем, кому ты нужна. Без меня тебе жизни нет!

– И не мечтай, пьянчуга дешёвый!

– Ну и катись, чокнутая сучка!

– Больше нас не беспокой.

– Ни за что, будь уверена.

– Прощай…

– Иди ты!

Я свернул в Ногалес поточить рога, оттуда плавно перебрался в Эль-Пасо и далее в Хьюстон. За несколько дней до Рождества я остановился у какого-то ручья на востоке Техаса, раздумывая, вернуться ли в Чикаго или упереться копытом и попытать счастья во Флориде : повезёт, буду тискать статейки в газету, не повезёт, буду продавать устриц туристам.

В ту ночь мне приснился сон. Наш дом в Кристал-Лейк стоит заколоченный, почтовый ящик с моим именем валяется на земле, и вокруг – ни души. Я узнал у соседей, что Мэрилу и детей выселили. Куда они уехали? Увижу ли их снова?

Я подскочил как ужаленный и без остановок помчался в Чикаго, всю дорогу хлюпая носом, так что от горьких слёз почти не видел дороги. Я приехал, дома никого не оказалось. Но собаки резвились на заднем дворе, окна заколочены не были, и почтовый ящик висел на своём месте.

Я вернулся – мрачный, с пустыми карманами, разочарованный в рынке труда и злой, потому что не смог найти работу ни в одной газете.

Я поехал в Баррингтон и временно поселился в подвальчике у родителей, потом позвонил Мэрилу и сказал, что вернулся.

Я послал ей 100 долларов – у самого почти ничего не оставалось, – чтобы у ребят было весёлое Рождество – с индейкой и подарками. К деньгам я присовокупил дюжину роз.

В первый день Рождества я позвонил.

– Ты успела купить детям подарки на деньги, что я послал?

– Да, Санта-Клаус уже побывал здесь.

– Давай поговорим о нас : может, всё ещё поправимо?

– Я получила розы, если ты об этом говоришь. Но предупреждаю тебя, Брекк, тебе не умаслить меня цветами!

– Упрямая ты сука, Мэрилу, но всё равно с Рождеством!

– Прощай, болван…

Я просрочил алименты на месяц, и 1-го января адвокат Мэрилу передал мне повестку в суд за это нарушение. Она даже не удосужилась сообщить адвокату, что я вернулся и где обретаюсь.

Через неделю я предстал перед судом и сообщил, что потратился в пух и прах и не могу позволить себе юрисконсульта, и тогда судья отложил слушание на месяц.

В январе я мотался вокруг Чикаго в поисках работы. С работой было туго. Так что я даже стал подумывать о возвращении во Вьетнам. Я знал, что там надо делать, там я чувствовал себя в своей тарелке, а здесь – неуютно.

После возвращения из Вьетнама умерла часть моей души. Меня мучила постоянная депрессия. Я чувствовал, что мне не удаётся переплавить свой боевой опыт во что-то значимое. Соединённые Штаты Америки больше не были моей родиной. Я был иммигрантом в собственной стране, мне было страшно одиноко, я стал чужим всем, кого знал. Я не мог приспособиться. После развода я получал долгожданную свободу, но не представлял, как ею распорядиться.

Я был в растерянности.

Разъезжая по стране в поисках работы, я видел города, похожие друг на друга как две капли воды : повсюду гостиницы "Холидей Инн", забегаловки "Макдональдс" с золотыми арками, дворники, обхаживающие лужайки, торговые центры и голые безлесые предместья, народ на новеньких автомобилях, уличные пробки и бестолковая работа. Казалось, все американцы озабочены больше своим внешним имиджем, нежели внутренним содержанием.

Ничего нового.

Страна моя стала однообразной.

Я подумал об отдыхе в каком-нибудь тихом местечке вроде залива Монтего-Бэй. Солнце, прибой, девушки в набедренных повязках из травы, а я – занимаюсь любовью тут же неподалёку, пью с одноглазыми пиратами в Бухте Контрабандиста и везу травку из Мексики в Ки-Уэст в 30-футовом шлюпе, чтобы по-быстрому зашибить деньгу.

Ещё мне хотелось выкрасть Билли из его семейной тюрьмы и махнуть во Вьетнам журналистами-внештатниками писать о войне, пить пиво в Бангкоке во время коротких передышек и трахать крольчих.

Войну, пьяные загулы и проституток я вспоминал теперь с грустью. Мысленно я по-прежнему оставался в Сайгоне.

Я ещё не вернулся домой.

Я как будто угодил в ловушку. Жизнь стала похожа на кораблик в бутылке. Двигаться нельзя – но я сам создал себе такую жизнь…

ГЛАВА 46. "МАЛЫШ БИЛЛИ".

"Все солдаты чувствуют вину за то, что нарушили запрет на убийство, вину такую же старую, как сама война. Прибавьте к этому чувство стыда за участие в боевых действиях, которые – прямо или косвенно – привели к гибели мирного населения. Плюс ко всему – общественное порицание, из-за которого воюющий солдат чувствует личную ответственность за войну, – и вот вам готовый растиражированный портрет ходячей бомбы с часовым механизмом…"

– Филипп Капуто, ветеран Вьетнама, американский

писатель и журналист

I

Я потерял всякую связь с Билли сразу после армии. Моя жизнь разваливалась на куски, и я не хотел обременять его своими проблемами по вживанию в мирную реальность. Мне было очень стыдно. Гораздо позже, когда у меня уже появилось несколько вариантов этой книги, а горькие воспоминания о Вьетнаме схватили меня за горло, я стал вспоминать о Билли чаще и чаще.

Что с ним стало? Прошёл ли он за годы разлуки через такие же испытания, что выпали мне? В чём-то мы были с ним очень похожи, а в чём-то – такие разные. Я подозревал, что для психиатрии он стал таким же тяжёлым пациентом, как и я. И мне загорелось разыскать его и расспросить о жизни после войны.

Поэтому в феврале 1983-го года, через пятнадцать лет после нашей последней встречи, я начал поиски.

Я жил тогда в провинции Альберта, Канада, и перво-наперво отправился в публичную библиотеку в Калгари.

Его след простыл. Его имени не было в телефонном справочнике Чарльстона, но это меня не удивило. Я предположил, что ему не сиделось на месте и он, как и я, колесил по свету в поисках самого себя. Но в справочнике были другие люди с такой фамилией; я выписал адреса всех Бауэрсов и в надежде, что какой-нибудь родственник даст мне зацепку, разослал им письма с объяснениями, кто я такой и почему ищу Билли…

Если он ещё жив.

Через несколько недель мне ответила его мать и сообщила его адрес в Коннектикуте.

*****

Дорогой Брэд,

Я получила ваше письмо : да, я мать Билли Бауэрса. Не знаю, для чего вам понадобилось связываться с Билли. Да, он один из тех страдальцев, о которых вы писали. Многие годы его терзают кошмары и воспоминания. Однажды он даже позвонил мне, рыдал в трубку и говорил, что видит убитых им женщин и детей.

Это меня чрезвычайно озадачило, потому что я всегда полагала, что его отправили во Вьетнам в качестве военного журналиста, а не солдата. Я умоляла его обратиться в ветеранский госпиталь за помощью, но он отказался. Тем не менее, он встречается с группой ветеранов, у которых такие же проблемы.

Если бы я думала, что положение никоим образом не меняется, я бы просила вас связаться с ним немедленно. Однако за последнее время я разговаривала с ним несколько раз, и он показался мне нормальным и на удивление счастливым. Я просто боюсь, что ваше появление может обострить его старые проблемы.

Но я хорошенько всё обдумала и решила, что обязана доверить вам сделать то, что вы считаете нужным.

Билли и его первая жена Дженни развелись вскоре после его возвращения из Вьетнама. После этого он поступил на службу на телевидение и возобновил дружбу в Пэм, а потом женился на ней. Она замечательная, удивительная девушка. Они очень сильно любили друг друга и дом своей мечты построили на вершине горы в Лисбурге, штат Вирджиния.