Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах - Гагик Карапетян

Когда Яшина доставили в клинику, там, несмотря на ранний час, его ждал давний друг – легендарный вратарь сборной Венгрии 1950-х Дьюла Грошич. Он воспринял беду Яшина как личную, метался по кабинетам, торопил врачей. Удалили тромб, но ситуация оставалась критической…»

– Знаете, до сих пор не могу понять, как его в столь плачевном состоянии выпустили в загранпоездку?! У меня даже сердце защемило, когда после операции в Будапеште начальник медицинского отдела Спорткомитета СССР Анатолий Алексеевич Лебедев позвонил домой:

– Савелий Евсеевич! Только что сообщили из Венгрии – первым авиарейсом в Москву срочно возвращается Лев Иванович. Возникла угроза гангрены. Надо не только встретить его, но и подумать, куда, в какой стационар из аэропорта везти…

Пришлось в очередной раз воспользоваться помощью своих товарищей по мединституту, с которыми не терял связи и до сих пор дружу. Почти сразу пришел на ум Анатолий Владимирович Покровский – в студенческие годы он учился на курс старше, а в дальнейшем стал академиком РАМН, профессором, заведующим отделением сосудистой хирургии Института им. Вишневского. Я немедля связался с ним. Анатолий Владимирович отреагировал соответствующе:

– Мы готовы немедленно принять Яшина!

…В аэропорту уже дежурила присланная динамовцами машина «Скорой помощи». Ее бригада собиралась забрать Льва Ивановича в госпиталь МВД. Увидев Валентину Тимофеевну – супругу Яшина, я кратко изложил ей свои аргументы в пользу Института имени Вишневского. Когда самолет приземлился, Льву Ивановичу помогли спуститься по трапу, посадили в каталку. Забинтованная нога не была обута. Опекать знаменитого вратаря рвались все. Особенно старались пограничники: они подошли к трапу, поставили в его паспорте необходимые отметки, провезли через служебные выходы.

Получив «добро» от Валентины Тимофеевны, я с ней и Львом Ивановичем помчался к Покровскому. Гангрена стремительно распространялась по больной ноге. Промедление грозило тяжелейшими последствиями. В ту же ночь Покровский оперировал Яшина, вынужденно, во имя сохранения жизни пациента ампутировав больную правую ногу.

Первую телеграмму с искренним сочувствием и дружеской поддержкой Льву Ивановичу прислал знаменитый итальянский вратарь Дино Зофф: «Весть эта потрясла меня. Ты навсегда останешься для меня лучшим из лучших вратарей. Я знаю тебя, твою силу воли и верю, что стремление приносить пользу, стойкость и оптимизм вернут тебя к активной деятельности». Позже лучшие мастера в Финляндии и Германии изготовили Яшину несколько легких, удобных протезов.

– В те же осенние дни 1984-го, примерно через полгода после начала работы в «Неделе», мой начальник Церковер, суперрепортер и горячий футбольный болельщик, отправил меня домой к Яшину, вернувшемуся из больницы. Мы узнали, что он при содействии нашего коллеги закончил автобиографическую книгу «Счастье трудных побед».

Я приехал в Чапаевский переулок, чтобы от имени редакции морально поддержать живую легенду спорта, а также выбрать для публикации одну из глав рукописи («Неделя», № 49 за 1984 г.). Лев Иванович открыл дверь, предельно подтянутый, тщательно выбритый, но – на костылях. На влажных губах оставался запах коньяка, хотя ему категорически нельзя было пить алкоголь. Впрочем, как и курить.

Поздоровавшись, Яшин перехватил мой взгляд на закатанную правую брючину: «Держусь! А что делать? Врачи настоятельно рекомендовали побольше ходить – в квартире, парке, во дворе. То, что движение – жизнь, теперь понимаю буквально. Надо привыкать. Подождите, мы еще побежим!»

В конце беседы «недельский» фотограф Ахломов, известный страстью к «коллекционированию» казначейских билетов, попросил меня: «Сфотографируй с Яшиным». – «Тебе-то зачем такой снимок?» – «Ничего не понимаешь – молодой еще! Гаишник остановит, покажу карточку, и все – свободен. Сэкономлю на взятке».

Перед тем как попрощаться, я сообщил Яшину: «Рядом с вами живет потрясающий человек и спортивная «звезда». Причем он знает, что вы – соседи, но до сих пор не знакомы». Яшин спросил: «Кто же это?» – «Юрий Петрович Власов». – «Вот это да! Продиктуйте, пожалуйста, номер его домашнего телефона?» Не знаю, успел ли он дозвониться и встретиться с великим штангистом ХХ века. Недолго потом пожил Лев Иванович.

– Увы! Вдобавок к прочим бедам спустя несколько лет у него обнаружили онкологию. И самое ужасное – помочь уже ничем было нельзя.

– Печальное последствие многолетнего курения?

– Наверное. За неделю до кончины и прямо на дому Льву Ивановичу вручили золотую звезду Героя Социалистического Труда. Родные и друзья ожидали приезда президента СССР Михаила Горбачева. Вместо него появился Рафик Нишанов – председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР. Так уж получилось, что, когда Льва Ивановича не стало, меня в Москве не было: мы тогда с Симоняном находились в Цюрихе, куда прибыли на совещание делегаций – участников предстоящего первенства мира.

Утром 21 марта 1990 года зашли в супермаркет. В отделе бытовой техники на разных каналах мерцал экранами целый набор телевизоров. И на всех шли передачи о Яшине: биография, фрагменты матчей… Нас словно током ударило. Мы поняли, что нет больше с нами родного Льва Ивановича. Нет человека, который для миллионов людей по всему свету остался в памяти как вратарь № 1. Лично для меня – еще и Человек с большой буквы.

– Недавно волею творческих обстоятельств – 26 лет спустя (!) – я вновь переступил порог квартиры Яшиных. Пересказал Валентине Тимофеевне фрагменты нашей беседы, посвященной Льву Ивановичу. Закурив на кухне сигарету и тяжело вздохнув, она «подарила» эксклюзивное дополнение.

После кончины мужа, дозвонившись до параолимпийской сборной России по футболу, попросила четверых из них (тех, кто не ниже 185 см) приехать на Чапаевский, где подарила им изготовленные для Яшина четыре протеза. Пятый, призналась вдова, уложили в гроб…

– Да! Вот так: даже расставшись с нами, Лев Иванович продолжил делать людям добро…

* * *

– В футболе, как и в жизни, свято место пусто не остается. Поговорим теперь о следующем (по возрасту) голкипере из вашей номинации, прославленном «торпедовце»?

– Вы имеете в виду Кавазашвили?

Кавазашвили Анзор Амберкович. Заслуженный мастер спорта. Родился 19 июля 1940 г. в Батуми. Воспитанник тбилисской ДЮСШ «Динамо». Выступал за команды «Динамо» (Тбилиси) (1957–1959), «Зенит» (Ленинград) (1960), «Торпедо» (Москва) (1961–1968), «Спартак» (Москва) (1969–1971), «Торпедо» (Кутаиси) (1972), «Спартак» (Кострома) (1974). Чемпион СССР 1965 и 1969 гг. Обладатель Кубка СССР 1968 и 1971 гг. Лучший вратарь СССР 1965 и 1967 гг. За сборную СССР сыграл 29 игр. Участник чемпионатов мира в 1966 (4-е место) и 1970 гг.

Главный тренер команды «Спартак» (Кострома) (1973–1975), сборной Чада (1976–1977). Тренер управления футбола РСФСР (70-е). Главный тренер юношеской сборной РСФСР (1978, 1981–1983), сборной Гвинеи (1985–1986). Первый зам. председателя Союза спортсменов СССР (1980-е). Президент Всероссийской ассоциации футбола (1992–1995). Первый зам. председателя Госкомитета РФ по физкультуре и туризму (1992–1994). Вице-президент МФФ (2003–2004). Ныне – гендиректор фирмы ВАФ-Строй. Награжден орденом Почета (2000).

– Да, за «черно-белых» он выступал здорово, и я, будучи верным болельщиком «Торпедо», все семь лет, пока он защищал цвета этой команды, внимательно следил за его игрой. Как-то Анзор и его одноклубники встречались в Лужниках с ЦСКА. Армейцы, заперев торпедовцев в штрафной, били в ворота с пяти и даже двух метров! «Мой» клуб, если не ошибаюсь, забив единственный мяч, победил. Что, конечно, не могло не обрадовать. Но то, что тогда в «рамке» вытворял Кавазашвили, я такого потом не видел даже в исполнении куда более маститых и признанных вратарей.

Понятно, что многие наши действующие футболисты, попадая в сборную, потенциально становились моими пациентами. В этом качестве Анзор впервые предстал передо мной в 1965-м, во время поездки сборной СССР по Европе. Тогда в главную команду Кавазашвили пригласили вторым вратарем.

Вместе с другими резервистами тренер Морозов выпустил его во время матча в Кардиффе. Ту встречу сборная СССР проиграла – 1:2. Но ни в одном из пропущенных мячей вины Анзора нет. Он защищал ворота достойно.

С первого дня нашего знакомства Кавазашвили произвел на меня впечатление серьезного, трудолюбивого, ответственного человека. Он, конечно, по ряду статей уступал Льву Ивановичу. Но при этом – и с полным на то основанием – считался очень надежным голкипером. Да и быть дублером Яшина тогда означало, что вратарь достиг уровня экстра-класса. Общительный, наделенный природным чувством юмора, Анзор частенько наведывался ко мне в кабинет не по причине проблем со здоровьем, а чтобы поговорить по душам.