Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах - Гагик Карапетян

– Все! Больше не могу! Меняйте!

Трудно сказать, как сложился бы для нас 2-й тайм – а значит, и весь матч, если бы не Яшин. Он был великолепен! В двух пропущенных в первой половине игры мячах – в том числе забитом Пеле – наш вратарь был не виноват. Зато сколько раз спасал команду, казалось, от неминуемого гола. В конце концов он покорил самого Пеле.

В одной из очередных атак этот суперфорвард, обойдя центрального стоппера Шестернева, выскочил с Яшиным один на один. С этой позиции Пеле стопроцентно, в упор «расстреливал» лучших вратарей мира. И, наверное, сначала даже не поверил своим глазам, когда вдруг увидел, что в каком-то неимоверном прыжке Яшин намертво взял мяч. Что после этого сделал Пеле? Он подбежал к голкиперу и, подняв, словно рефери в боксе, его руку, стал поворачивать Льва Ивановича лицом ко всем трибунам по очереди. Вот как высоко великий бомбардир оценил мастерство своего не менее великого оппонента! Понятно, что потрясающая игра Яшина вселила в его товарищей уверенность.

Ребята раскрепостились. И, сквитав два мяча, восстановили к концу матча «статус-кво». Стадион рукоплескал. Такая ничья стоила иной победы. Не зря по окончании встречи в раздевалку нашей команды в сопровождении посла СССР в Бразилии Сергея Михайлова зашел присутствовавший на матче Роберт Кеннеди. Судя по тому, что сенатор и родной брат предыдущего президента США – пусть и недолго, но исключительно тепло – общался в основном с Яшиным, было ясно, кого он считал главным героем исторического матча.

И еще! Вот сколько лет прошло, но я нет-нет да и вспоминаю ту игру на «Маракана». А больше всего тот момент, когда Яшин изумил Пеле. Вспоминаю, пытаюсь и никак не могу до конца понять, как Лев Иванович вытащил тот мяч. Нет, если о слагаемых, то никакой загадки, в общем-то, нет.

Он фантастически точно выбирал оптимальную позицию. Видимо, срабатывала природная интуиция. Кроме того, Яшин один из первых стал играть, словно 11-й полевой футболист, в пределах штрафной площадки. И в этих условиях во многом действовал на опережение. Можно припомнить и другие составляющие его необычного футбольного таланта. Но исчерпывающего ответа все равно нет. Возможно, потому, что это в математике сумма плюсуется из слагаемых. А из чего слагается талант и искусство, ни на одном суперкомпьютере не подсчитаешь!

Вероятно, по этой причине, вспоминая о Льве Ивановиче-вратаре, в памяти сразу возникает образ: на фоне белой сетки двигается человек в черном. И уж потом приходят на ум реальные детали. Ведь Яшин на самом деле играл во всем черном: бутсы, гетры, трусы, свитер. Да и перчатки на руках у Льва Ивановича были густого темного цвета. Недаром за рубежом его называли «Черный Паук». Видно, не сомневались, что мимо него не то что мяч – муха в ворота не пролетит.

Харизма Яшина была такой силы, что одно его присутствие помогало. Вспоминается 1970 год, когда он заканчивал карьеру. Чемпионат мира в Мексике. В распоряжении Качалина – тогдашнего, напомню, главного тренера сборной – имелись три голкипера – Рудаков, Кавазашвили и призванный из ЦСКА Шмуц. Неожиданно, получив серьезную травму, «сломался» Женя. Чтобы подстраховаться, из Москвы вызвали 41-летнего Льва Ивановича, благо он был включен в предварительную заявку. Когда я ему рассказал о ЧП с Рудаковым, Яшин по обыкновению счел необходимым поддержать меня:

– Все сделал правильно – и гипс положил, и в Москву отправил. Разве можно было рассчитывать на него с таким плечом?

И вот интересная деталь. Там, в Мексике, Лев Иванович ни разу не вышел на игру – даже, по-моему, в запасные не попадал. Но насколько полезным оказалось его пребывание в команде! Ведь он тренировался, готовился со всеми к матчам. И уже одно это благотворно влияло на более молодых его коллег – голкиперов сборной. Не случайно Кавазашвили, который, пропустив всего два мяча, в Мексике выступил достойно, потом всем рассказывал, что вряд ли сыграл бы столь удачно, если бы рядом не находился Яшин.

– Следующий год знаменателен тем, что Москва, СССР, да и вся планета прощались с лучшим голкипером всех времен и народов. 27 мая в 19.30 трансляцию матча сборных «звезд» мирового футбола и «Динамо» начали Центральное телевидение и Интервидение. Я его смотрел, признаюсь, сквозь слезы.

Еще в тбилисской школе родилась мечта стать дипломатом, проучившись в МГИМО. Чтобы переступить его порог и сдать лишь документы в приемную комиссию, в советские годы необходимо было получить рекомендацию Центрального комитета комсомола любой республики СССР (по месту жительства), утвержденную в ЦК местной компартии. Я, будучи комсоргом школы, наивно считал, что сам, без блата, заработаю допуск в любой вуз. Но все обернулось драматически.

Комсомольский вожак Грузии Патиашвили (спустя 18 лет, став «хозяином» республики, за день превратился в «политический труп», будучи общепризнанным виновником трагических последствий силового разгона демонстрантов 9 апреля 1989 года у Дома правительства в Тбилиси) и его соратники, несмотря на успешное собеседование, глядя мне в глаза, заявили: «Хочется, чтобы в МГИМО учились будущие национальные кадры». Эта фраза не оставляла меня на протяжении всего исторического матча. Кстати, организованного моим будущим старшим коллегой-известинцем Борисом Федосовым, руководителем Федерации футбола СССР.

Извините за пространное отступление. Вернемся к «вашему» Яшину?

– Я вижу, что и в вашей жизни Лев Иванович сыграл определенную роль…

Итак, январь 1977-го. Я работал в сборной, которую возглавлял Симонян. Команда по программе предсезонной подготовки отправилась в Италию на серию товарищеских игр. Лев Иванович в качестве руководителя делегации поехал с нами. Ну, казалось, шеф он и есть шеф: для ребят – еще один начальник. Но только не Яшин. Молодежь из нового футбольного поколения относилась к нему, как к доброй фее. И постоянно тянулась за советом, подсказкой, содействием в решении разнообразных вопросов.

Иногда, когда возникала возможность, мы с Яшиным посещали матчи серии А национального первенства Италии. В частности, однажды побывали на матче «Рома» – «Фиорентина». Очень скоро местные тиффози, сидевшие около нас на трибуне, почти перестали следить за тем, что происходило на поле. Они все больше заглядывались на Льва Ивановича. Пока, в конце концов, окончательно развернувшись в его сторону, не начали с ударением на последний слог скандировать: «Яшин! Яшин!»

– Вы много с ним общались, а за «скорой помощью» он обращался к вам?

– Будучи еще действующим вратарем, Лев Иванович очень страдал из-за язвенной болезни. Специалисты предлагали сделать операцию, консультировали по поводу лечения. Я с ним ездил в 1-ю Градскую больницу. Но от хирургического вмешательства Яшин отказался. И как ни в чем не бывало продолжал играть. Помню, когда в 1965-м мы поехали «на Европу», накануне матча в Афинах Лев Иванович предупредил меня:

– Савелий Евсеевич! Положи в свой чемоданчик соду – наверняка понадобится.

В те годы врачам еще разрешали не только на лавочке сидеть, но и стоять за «рамкой». Улучив момент, когда игра переместилась к чужим воротам, Лев Иванович крикнул в мою сторону:

– Доктор, соду!

Подлетев, я передал ему разовую дозу. Он проглотил, спешно запил водичкой и снова занял место в воротах. После игры на мой тревожный вопрос: «Как дела?» Яшин ответил: «Все нормально!»

Еще он чересчур много курил. Я осаждал его, умоляя:

– Лев Иванович! Бросай курить – у тебя ведь язва!

Просили и другие. Но он ни на чьи уговоры не поддавался. Только когда зазвучал тревожный звоночек по поводу проблем с сосудами ног, Яшин слетал на консультации в Израиль. Но это случилось уже в 1980-х, когда он работал в руководстве спортобщества «Динамо». Тогда мы встречались нечасто – в основном во время его визитов в Федерацию футбола СССР.

Обострение случилось в сентябре 1984-го. Тогда Лев Иванович в качестве почетного гостя сначала присутствовал в Софии на прощальном матче своего друга Христо Бонева. А затем с командой ветеранов переехал в Будапешт. Вот там-то проблема со всей серьезностью и обозначилась…

– Тут я процитирую коллегу: «Подъехали к гостинице, стали выходить из автобуса, и вдруг Яшин перестал ощущать правую ногу. Принялся растирать ее, массировать – улучшения нет. Друзья помогли добраться до номера. Боль не проходила. Встревоженные хозяева подняли на ноги врачей. В местной больнице Яшину сделали обезболивающий укол и порекомендовали срочно везти его в госпиталь, специализирующийся на сердечно-сосудистых заболеваниях.

Когда Яшина доставили в клинику, там, несмотря на ранний час, его ждал давний друг – легендарный вратарь сборной Венгрии 1950-х Дьюла Грошич. Он воспринял беду Яшина как личную, метался по кабинетам, торопил врачей. Удалили тромб, но ситуация оставалась критической…»