Московская старина: Воспоминания москвичей прошлого столетия - Юрий Николаевич Александров

сюжетами из балаганного репертуара, под Девичьим было много мелких балаганчиков, в которых показывались разные необычайные вещи: теленок о двух головах, «мумия египетского царя-фараона», дикий человек, привезенный из Африки, который на глазах у публики ел живых голубей, человек с железным желудком, выпивающий рюмку скипидара или керосина и закусывающий этою же рюмкою, разгрызая ее зубами, и еще многое тому подобное.

Вертелись карусели с сиденьями в виде лодок, небольшими колясочками или деревянными конями, на которых гордо верхами восседали подростки с железными палочками в руках; этими палочками они вынимали на ходу кольца, вставленные в особый прибор. Известное количество колец, поддетых на палочку, давало право ездоку еще раз прокатиться бесплатно.

Несколько качелей были в беспрерывном движении; фабричные работницы, в ярких ситцах, со своими кавалерами в новых суконных картузах с блестящими лаковыми козырьками то и дело взвивались над качелями. Разносчики со всевозможными сладостями нараспев расхваливали свои товары.

Вся толпа лущила семечки, грызла орехи, и вся площадь была усеяна скорлупой…

А кругом гулянья двигались вереницей катающиеся на разубранных тройках и богатых купеческих санях, в которых важно сидели купеческие семейства, разодетые в соболя и бобры.

Такое же катанье происходило и на вербном базаре на Красной площади; это было самое оживленное весеннее гулянье. Еще со средины вербной недели вся площадь заставлялась белыми палатками и наполнялась самыми разнообразными товарами, большей частью подарочного характера: игрушки, цветы, корзинные изделия, галантерея, сласти…

Масса воздушных шаров красными гроздьями колебалась над толпой гуляющих. Находились любители, которые покупали несколько шаров, связывали их вместе и выпускали, любуясь, как они поднимались в весеннем солнечном воздухе.

Писк, визг, гудки разнообразных детских игрушек наполняли площадь и заглушали говор гуляющих и выкрики торговцев.

К бульвару около кремлевской стены располагались торговцы живыми цветами, тут же стояли мороженщики со сливочным и шоколадным мороженым, но эти торговцы появились в более позднее время, а раньше их заменяли сбитенщики. Тут же стояли палатки, в которых выпекались вафли, были торговцы глиняной и фаянсовой посудой.

На вербный торг выезжали букинисты с Сухаревки и торговцы живыми морскими рыбками с Трубы.

Каждый год на вербном базаре появлялись новые игрушки, которым торговцы придумывали названия лиц, чем-нибудь за последнее время выделившихся в общественной жизни в положительном, а большею частью в отрицательном смысле, — проворовавшегося общественного деятеля, купца, устроившего крупный скандал или «вывернувшего кафтан» крупного несостоятельного должника, адвоката, проигравшего на суде громкое дело, на которое было обращено внимание москвичей.

Во время войны игрушкам давались имена неприятельских генералов, проигравших сражение.

Очень распространенной была игрушка под названием «морской житель». Устраивалась она так: в стеклянную трубку с водой опускалась отлитая из стекла и пустая внутри фигура чертика, конец трубки обвязывался резиной, при нажатии на которую чертик опускался вниз, потому что сжатый воздух под резиной вгонял в него воду и он тяжелел и опускался на дно, когда же давление на резину прекращалось, вода из чертика выливалась, он делался легким и поднимался кверху. Одно время особенно распространена была игрушка «кри-кри», по всему вероятию, заграничного происхождения. Она состояла из стальной пластинки, заключенной в металлическую оправу; при нажиме на пружинку игрушка издавала звук «кри-кри», отчего и получила свое название.

После вербного базара еще долго можно было слышать на московских улицах звук «кри-кри».

По прилегающим к вербному базару улицам тянулись толпы народа, волнами вливаясь на площадь и отливая от нее.

У рядов, вокруг памятника Минину и Пожарскому, происходило катание. В середине круга катающихся разъезжали конные жандармы в синих мундирах, в касках с черными волосяными султанами и устанавливали порядок.

После вербной недели начиналась страстная — строгий пост; в церквах шли торжественные богослужения с лучшими хорами певчих; москвичи знали, где какие поют певчие, и наполняли эти храмы.

Особенно большим праздником считался день благовещения 25 марта, в который никаких работ не производилось по поверию: «В этот день даже птица гнезда не завивает». Но трактиры, пивные и рестораны были открыты, торговали и рынки. Особенным оживлением отличался в этот день «Птичий рынок» на Трубной площади, или, как ее называли, «Труба». На этом рынке стояли небольшие палатки с продажей певчей птицы и птичьего корма; по воскресеньям же сюда выносили на продажу кур, гусей, уток, гоночных голубей, выводили целые своры охотничьих собак; тут же можно было купить рыболовные принадлежности, морских свинок, белок, кроликов.

В день благовещения этот базар увеличивался против обыкновенного в несколько раз. У москвичей существовал исстари обычай выпускать в этот день на волю птиц.

Некоторые истые москвичи из купечества и зажиточного класса специально приезжали на Трубную площадь, чтобы выпустить на волю несколько птичек. Для этого крестьяне из подмосковных деревень привозили целые садки с сотнями овсянок, снегирей и других мелких птиц.

В этот день на деревьях бульваров, прилегающих к площади, можно было наблюдать множество выпущенных на волю птиц, их щебетание в веселый солнечный день висело в воздухе над шумной толпой рынка. Мне рассказывали о таком случае, бывшем в восьмидесятых годах. Одна купеческая компания возвращалась с загородного кутежа утром в день благовещения. Проезжая мимо Трубного рынка, один из молодых купчиков вспомнил, что в этот день выпускают на волю птиц, и предложил остановиться и исполнить обычай старины, но было слишком рано — торговля еще не начиналась, палатки были заперты. Что было делать? А тут подвернулся какой-то мальчик-болгарин с обезьяной.

— Давай выпустим обезьяну, — решили купцы. — Сторговались, купили, отвязали цепочку от обезьяны, заулюлюкали. Обезьяна бросилась в сторону и быстро забралась на дерево…

Купцы уехали довольные.

Мальчик — владелец обезьяны — хотел было заманить ее к себе, но обезьяна действительно почувствовала себя на воле, перескакивала с дерева на дерево и никак не давала себя поймать…

А базар уже начинался, толпы народа стали наполнять площадь, и внимание всех было обращено на прыгающую обезьяну. Около нее собралась такая огромная толпа, что заполнила проезды и прекратила движение. Полиция обратила внимание, вызвала наряд жандармов, усилила наряд полицейских и с трудом разогнала толпу…

Самой распространенной птицей в купеческих и мещанских домах была канарейка — клетки с канарейкой и горшки с геранью на окнах были необходимой принадлежностью в этих домах.

Были среди купечества любители соловьев, но это были особые охотники, понимающие толк в соловьином пении.

Клетки с птицами в купеческих домах обыкновенно вешались в столовых. В праздники, когда купцы обедали дома, они любили послушать канареечное пение, подразнивая птичку трением ножа о тарелку.

*

Вскоре после пасхи наступало 1 мая.

В Москве этот день считался полупраздником, официально по календарю он