Гарики из Иерусалима. Книга странствий - Игорь Губерман

Гений жил в Москве, в густо населенной коммунальной квартире на улице Щукина. Жил очень бедно, ибо был давным-давно уже уволен отовсюду. Все лаборатории его (он основал их несколько) были закрыты еще в пятидесятом году. Пенсия была ничтожно маленькой. Он почти всегда был весел и похоже, что счастлив. Он работал, и работа подвигалась.

Никак я не могу сообразить, с чего бы мне начать, чтоб соблюсти какую-нибудь иллюзорную последовательность изложения. Несколько последних лет жизни Николая Александровича я к нему довольно часто приходил, и это мне сейчас мешает. В памяти всплывает длинный и запущенный коридор коммуналки (вся эта квартира некогда принадлежала его отцу, очень известному московскому психиатру — вот и начало).

Психиатр Бернштейн основал в Москве лечебное заведение, позже ставшее зловещим символом советской психиатрии под именем Института Сербского. Но интересно, что основан он был с прямо противоположной целью — для психиатрической помощи больным, оказавшимся почему-либо в полиции. Потому и квартира отца была неподалеку от этой клиники. Николай Александрович закончил медицинский факультет университета, служил военврачом в Красной армии, а в начале двадцатых пошел работать в Институт труда, созданный романтиком и энтузиастом поэтом Гастевым для научной подготовки прекрасного светлого будущего (убит, как и такие же другие). Начинающий физиолог Бернштейн занялся изучением движений (а конкретно — ударами молотка по зубилу). Ибо как именно строит мозг и нервная система любое человеческое действие — известно еще не было (а досконально — не известно и посейчас). Николай Александрович изобрел несколько методик изучения движений, занялся тем, что проще именовать биомеханикой. И преуспел: в тридцатые — он уже доктор наук, профессор, основатель нескольких лабораторий. В тридцать шестом он пишет книгу, в которой обсуждает все известные гипотезы работы мозга и — со спокойной твердостью вступает в резкую полемику с идеями своего великого коллеги Павлова. Книга эта света не увидела совсем не потому, что Павлов был уже канонизирован как единственный и непререкаемый авторитет, эта беда произошла чуть позже. Книга не вышла в свет из-за немыслимого (на сегодняшний наш взгляд) благородства ее автора: Павлов умер в том году, полемизировать с покойным оппонентом молодой Бернштейн считает для себя непристойным и задерживает выход книги, уже доведенной до верстки, оставалось только сделать переплет. В этом виде сохранилась книга до сегодняшнего дня.

Очень обидно, потому что еще в конце двадцатых, изучая всякие движения, молодой физиолог походя делает открытие, пятнадцатью годами позже принесшее мировую славу Норберту Винеру, отцу кибернетики. Он вводит понятие обратной связи — непрерывного сообщения в мозг о результате каждого мельчайшего действия. Сегодня — это классические азы любого управляющего устройства. Под названием «сенсорная коррекция» (слова понятны, правда же?) это впервые было введено в научный обиход.

А теперь я сделаю довольно длинный экскурс в историю познания мозга, чтобы очевидней стало, как велик прорыв вперед, совершенный изгнанным отовсюду затворником с улицы Щукина. Я просто-напросто надергаю куски из своей давней книжки «Чудеса и трагедии черного ящика» — она и привела меня когда-то к Николаю Александровичу Бернштейну, за что я до сих пор благодарю судьбу и тех приятелей-ученых, что меня туда отправили.

Если совсем издалека, то следует начать с Декарта. Это он в своем семнадцатом веке внес в познание мозга первую очень значимую идею. Он наткнулся на нее, гуляя в парке, где стояли статуи-автоматы. В гроте — фигура купальщицы, убегающей при приближении человека; а если к некоторым статуям приближаться спереди, они окатывали водой. Простейшие механические автоматы натолкнули Декарта на понятие (впервые) о рефлексе. Что означает — отражение, и наши действия — это отражение, реакция на те события, что происходят во внешнем мире. Так, ощутив жар от огня, некие жизненные силы, передаваясь по нервам, как вода — по трубкам садовых статуй, сообщают мозгу о том, что руку следует отдернуть. С помощью давления тех же жизненных сил (замените это современными словами «нервный импульс», и все станет на свои места) мозг заставляет руку отдернуться. Точно так же Декарт трактует и все человеческие поступки. При виде страшного предмета, изображение которого возникает в мозгу, пишет он, жизненные силы направляются в ноги, двигая их так, чтоб убежать. У людей с другим характером (иным устройством) эти жизненные силы приводят в действие руки с целью защиты.

Так возникла первая основа, первый, но фундаментальный камень наших представлений о мозге. Надо ли говорить, что одновременно его познавали как планету, только на карты наносили не острова, пустыни, реки и хребты, а извилины, выступы, бугры, впадины, отверстия и щели. Гадая и безуспешно докапываясь, где и в каком виде квартирует сознание, таятся способности, протекает мышление, гнездятся пороки и наклонности.

К концу прошлого века завоевала окончательное первенство теория, согласно которой деятельность мозга — это слаженное взаимодействие четырнадцати миллиардов нервных клеток — нейронов. Сочетанием и связью цепей нейронов шифруется и воспроизводится все, что знает, умеет, делает и ощущает человек. Как шифруется? До сих пор неизвестно. А назначение наших органов чувств — перекодирование в нервные импульсы всех сведений из внешнего мира и передача этих сигналов в мозг по цепочкам нервных отростков — кабелей связи. Мозг моделирует мир. Он создает какие-то очень полные и точные образы, модели явлений, вещей, событий — всего, что совершается и происходит во внешнем мире. Игра с миллионами таких моделей и есть величайшая пока загадка мышления, творчества, памяти, действий, движений и поступков.

И почти тогда же, почти полторы сотни лет назад появилась книга Сеченова «Рефлексы головного мозга». Автор писал о полной машинности мозга, слово «рефлекс» — отражение, реакция — становилось ключевым в познании работы этого верховного органа управления. Сеченов оптимистически писал: «Чувствуете ли вы теперь, любезный читатель, что должно прийти наконец время, когда люди будут в состоянии так же легко анализировать внешние проявления деятельности мозга, как анализирует теперь физик музыкальный аккорд или явления, предоставляемые свободно падающим телом?»

Книга Сеченова сполна определила жизнь сына одного рязанского священника. Однако же сначала он занимался изучением физиологии пищеварения. В 1903 году имя лауреата Нобелевской премии Павлова стало известно всему миру. Но среди его наблюдений оказался небольшой факт, лежавший в стороне от столбовой дороги тогдашних интересов ученого: у его подопытных собак появлялась слюна не только от вида и запаха пищи, но и при звуке шагов экспериментатора. Так и говорили: появляется «психическая слюна». Только что это такое и откуда? В непроходимой чаще явлений психики просветов еще практически не было. У Павлова нашлось мужество отказаться от уже проторенной им дороги и врубиться в эту девственную чащу — да еще с грубым по тогдашним понятиям топором физиолога. Так и появилось вскоре понятие об условном рефлексе.

Нервная система любого живого существа от рождения оснащена инстинктами — программами поведения, без которых обладатель не выжил бы в борьбе за существование. Сами названия инстинктов исчерпывающе говорят об их предназначении: оборонительный, пищевой, родительский, продления рода. Есть еще ориентировочный инстинкт — рефлекс «что это такое?». Любое событие во внешнем мире вызывает у живого существа реакцию, определяемую одним из этих инстинктов: нападение или бегство, заботу о потомстве, настороженное любопытство, половое стремление. Таких реакций множество, поскольку жизнь немыслимо разнообразна. Но если с неким событием, вызывающим вполне определенную (основанную на инстинкте) реакцию, совпадает по времени какое-нибудь другое, порой незначительное, лежащее в стороне от главных интересов существования, то теперь и оно может вызвать такую же реакцию. Спасая глаз от струйки воздуха, мы на мгновение закрываем его — инстинкт безопасности работает безотказно и стремительно. Если вдуванию воздуха будет предшествовать какой-либо звук, наш мозг довольно быстро это совпадение уловит, и теперь уже только при звуке мы будем привычно закрывать глаза. Установилась временная связь — условный рефлекс.

Павлов работал с собаками. Дают мясо — у собаки выделяется слюна. Перед кормлением несколько раз вспыхивает лампочка. А после только вспыхивает лампочка — у собаки течет слюна. Из цепочек (порой — очень сложных) таких временных связей и состоит значительная часть взаимоотношений мозга с внешним миром. Значительная, но не вся. И притом — самая элементарная.