Режим черной магии - Ким Харрисон

— Я не стану просить своих людей жить на милость пикси. Ты можешь вылечить нас. Ты задолжала нам…

— Ничего, — перебила я спокойно, опуская одну ногу, чтобы поднять вторую. — Я защищала свой сад. Вы напали, а я пощадила ваши жизни. Я ничем вам не обязана, кроме того, что требует моя совесть, и вы будете довольствоваться тем, что я вам дам.

Он зашипел на меня со своими длинными зубами, и я понизила голос — прежде чем Дженкс вернулся и перерезал бы ему горло.

— Я хочу попросить об услуге, — сказала я тихо.

Шипение Сидерала остановилось, и его серебряные брови поднялись.

— Услуге? У побежденного тобой?

Мои внутренности тряслись. Боже, надеюсь, он пойдет на это. Мне действительно необходимо, чтобы из этого вышло что-то хорошее.

— Что ты думаешь о ней? — спросила я, указывая подбородком на Кери, стоящую сейчас рядом с Айви и разговаривающую с тремя детьми Дженкса.

Выражение Сидерала стало осторожным.

— Она сплела проклятие, которое сделало тебя маленькой.

Я кивнула.

— Еще она была третьей в заклинании, которое должно было вас убить. Она злится на меня за то, что я остановила ее. Что ты думаешь об этом?

— Я бы тоже злился, если бы воин, которому я доверяю, остановил мою руку, — сказал он осторожно. Я могла понять его дилемму. Кери пыталась убить его, но она также могла излечить их, и он знал об этом.

— Я слышал, что когда-то эльфы были отважными войнами, — добавил Сидерал.

— Она мой друг, — сказала я, снова подтянув первую ногу, чтобы скрестить ноги, поскольку боль у меня в коленях совершенно пропала. — Она самостоятельно решила жить среди моих врагов, в качестве шпиона. Она хочет вернуться, но с собой ей нужны глаза. Я хочу, чтобы вы пошли с ней. Вы все.

Сидерал посмотрел на Кери, потом на меня.

— Зачем мне помогать ей? — сказал он, в его шепелявости слышалась злость.

— Об этом вас прошу я, а не она.

Сидерал провел рукой вдоль своего подбородка, и догадываясь, что фэйри спросит про условия, я сделала вздох:

— Она живет в садах Каламака.

Его серебряные брови снова поползли вверх. Он был заинтересован, и я почувствовала пробуждение надежды.

— Там нет птиц, нет пикси, ничего, — сказала я, и Сидерал поднял взгляд на дерево, явно желая поделиться этим с кем-то. — Вы можете жить там незамеченными, занимаясь шпионажем для Кери. В мою пользу.

Неприятная усмешка Сидерала заставила меня задрожать.

— Это может быть приемлемо для моих людей, — прошепелявил он. — Однако я хочу оставить кого-то здесь.

«О, неужели?»

Испытывая любопытство, я держала свои грязные ноги, пытаясь их согреть.

— Зачем?

Плечи фэйри поднялись и упали, он сделал попытку пожать плечами по-человечески.

— Чтобы убить тебя до того, как ты запланируешь предательство.

Я улыбнулась, мне понравилась его честность, и спустя мгновение он улыбнулся в ответ. Это был честный ответ. За его спиной Кери учила детей Дженкса песне потери, чтобы помочь им справиться с горем. Созвучия из четырех частей было достаточно, чтобы разбить ваше сердце.

— Я не смогу попросить Дженкса пойти на это, поэтому оставь того, кто умеет хорошо прятаться, — сказала я, и он зашипел. Я посмотрела на него с тревогой, пока не поняла, что он смеется.

— Поговори со своими людьми, — сказала я, поднявшись, и от пальто донесся запах пикси и колдуна. Я протянула руку, и он уставился на нее.

— Я должна стать большой, — объяснила я. — Скорее всего, это последний раз, когда я вижу тебя своего размера. Большие люди пожимают друг другу руки, когда встречаются и расстаются, выказывая расположение.

Его рука приблизилась, и мы коснулись друг друга.

— Расположение, — сказал он, наморщив лоб.

Пальцы Сидерала были слишком большими в моих и необычайно грубыми. И мне показалось, что я пожимаю руку моему отцу.

— И доверие, — сказала я, и наши руки разъединились.

Фэйри улыбнулся, заставив меня задрожать. Отойдя, он опутал свою ногу шелковой нитью, но потом остановился.

— Когда мои люди расстаются, они говорят «мягких восходящих потоков».

— Мягких восходящих потоков, Сидерал, — сказала я тихо. — Я бы хотела, чтобы этого никогда не случилось, но, может быть, из этого может выйти что-то хорошее.

Длинное лицо изогнулось в ужасающей улыбке, и он посмотрел вверх на дерево.

— Кому судить, что выбирает Богиня, — он дернул за шелковую нить, и по сигналу его подняли вверх.

Я не смотрела ему вслед, вместо этого я повернулась, чтобы найти Дженкса. Я была уверена, что они пойдут на это. Все, что мне надо будет делать, так это волноваться о последствиях приглашения крылатых, клыкастых фэйри на задний двор Трента. Боже, они выглядят устрашающе. Ну и поделом ему.

— Дженкс? — позвала я, желая сказать ему «пока».

Пряди моих распустившихся кос разлетелись, когда Дженкс опустился рядом со мной. Очевидно, он наблюдал за нами. Его лицо было болезненным, но злость все еще окрашивала его.

— Мне не нравится, что они ползают по всему саду, как пауки, — сказал он, его ноги по-прежнему не касались земли, когда он смотрел на деревья. Его лицо повернулось ко мне, и гнев сменился почти паникой, когда он увидел мое выражение.

— Ты уходишь.

Мое сердце заколотилось.

— Я просто собираюсь стать большой. Я все еще здесь.

Направление его эмоций изменилось, и ноги коснулись земли. Глаза заблестели, и он вытер их, испытывая к самому себе отвращение.

— Тинкины титьки, я не могу перестать изливать пыльцу, — он перевел дух и выдохнул. Мое увеличение будет тяжелым событием для него. Мне хотелось, чтобы он пошел со мной.

Душевная боль снова ударила меня, и я опять обняла Дженкса, удивив его. Его руки обняли меня, и я почувствовала, как он замер, не найдя крыльев за моей спиной. Его шелковый шепот заставил мои пальцы отклониться, и когда он собрался отойти, я крепче сжала свои объятия, чтобы еще немного продлить этот момент.

— Я бы сплела тысячи проклятий, чтобы быть сегодня с тобой, — прошептала я.

Затихнув, Дженкс позволил своему лбу стукнуться об меня.

— Мне больно, — шепотом ответил он, его руки упали по сторонам. — Все время. Даже когда я пытаюсь.

Слезы согрели мои глаза, и я отодвинулась, чтобы взглянуть на него.

— Однажды боль пройдет, — сказала я, сжимая его плечи. — Даже без твоего участия, а потом ты почувствуешь вину. Но после этого ты проснешься однажды утром, вспомнишь ее и улыбнешься.

Он кивнул, устремив взгляд вниз. Боже, мне было так больно видеть его страдания.

— Ты уверен, что не хочешь стать большим вместе со мной? — вновь спросила я, и мои руки упали с него, когда он вытер свои глаза, стряхивая с себя сверкающие блестки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});