Амаира Первого дома - Ина Деш

ягодным взваром.

— Ты больше так не будешь делать.

Он говорил привычным суровым приказным тоном, но почему-то именно сейчас девушка четко понимала, что это просьба, и что вызвана она не желанием покомандовать, а заботой. Беспокойство за нее вот в такой странной жесткой форме, обычно вызывающей протест у Лин.

Нел легко, как пушинку, подхватил принцессу и пересадил к себе на колени. Наколол на вилку, свернутую в трубочку пластинку мяса, и поднес к ее губам.

— Как так? — спросила девушка, и лишь после этого принялась за еду.

Шарлинта уже не была столь голодна, как раньше. И теперь жевала неторопливо, наслаждаясь вкусом мяса, а, не стремясь быстрее набить пустой желудок.

— Ты не будешь отказываться от нашей помощи, когда не в состоянии толком стоять на ногах, как вот сейчас. И неважно, насколько мы устали, заняты, крепко спим или что-то еще.

Равенелю не требовалось согласие Лин. Он не спрашивал, а ставил перед фактом, что теперь принцесса будет делать именно так. Не угрожал расправой, не расписывал то, что могло с ней случиться по пути на кухню сегодня ночью, наверное, поэтому девушке не хотелось ни спорить, ни возражать, ни бороться за собственную самостоятельность. Она готова была подчиниться его просьбам.

В его объятиях Шарлинта чувствовала себя так словно, наконец, вернулась домой после долгой дороги. Тепло, уютно, спокойно, трепетно, нежно. Хотелось раствориться в нем, расслабиться, прижаться щекой к груди, закрыть глаза, забыть обо всем, что случилось.

— Ты меня хотя бы слышишь?

Нел поймал ее рассеянный взгляд, невесомо провел пальцем по искусанной в кровь нижней губе, недовольно поморщился.

— Я снова тебя не сберег.

Лин очень хотелось сейчас возразить, рассказать, что ее над ней не нужно трястись, словно над сокровищем дракона, но не смогла. Глаза как бы сами собой закрылись, и приятная теплая дрема окутала девушку, словно пуховое одеяло.

— Спи, любимая. Завтра поговорим.

Голос Нела доносился как будто издалека. Засыпая, Шарлинта улыбалась. Она точно знала, что никакие кошмары преследовать ее больше не будут.

Про кошмары Лин не ошиблась, но сон все-таки был, и назвать его приятным девушка никак не могла. Ее посетила Саркани. Веселая, многословная, в ярких одеждах. Что именно говорила богиня, в памяти не сохранилось, а вот звонкий, почему-то кажущийся издевательским, смех, как будто еще эхом звучал в ушах принцессы, когда она открыла глаза. Шарлинта с силой потерла лицо ладонями, избавляясь от остатков неприятного сновидения, и поморщилась, случайно побеспокоив порез, который так ничем и не обработала ночью.

— Светлого утра, Лин.

Равенель захватил пораненную ладонь и невесомо провел пальцем по воспаленной на краях пореза коже.

— Светлого, — улыбнулась девушка, рассматривая его лицо, все такое же расслабленное, как и ночью.

Наверное, это тяжело столько лет ждать, пока с братом случится что-то непоправимое. Возможно, предсказание оракула помогло в какой-то мере. Хотя бы в том, что она встретилась с амаирами. Но насколько непросто пришлось родным феникса за это время. Стоило ли оно того? Принцесса обернулась, ища глазами Трейвента. Он все так же спал рядом. Феникс был уже не таким бледным, как ночью, но здоровым его вид назвать можно было лишь с большой натяжкой.

— С ним все хорошо? — спросила Лин. — Это нормально, что он не приходит в себя?

— Он просто спит. Его магии, чтобы восстановиться, нужно больше времени, чем твоей.

Девушка провела пальцами по щеке Трейвента, потом положила ладонь ему на грудь, чтобы ощутить биение сердца. Почувствовать физически, что феникс жив.

— Что его спасло?

Наверное, этот вопрос она должна была задать первым, еще ночью.

— Ты спасла.

Принцесса перевела взгляд на старшего амаира. Неужели, еще не все? Опять загадки и недосказанности? В памяти всплыло ощущение вчерашней беспомощности. Когда отдаешь всю магию без остатка, а результата все равно нет.

— Не я, — едва слышно, но твердо выдохнула девушка.

Шарлинта сохраняла спокойствие лишь неимоверным усилием воли. Наверное, осознание всего произошедшего накануне накрыло ее только сейчас. Она едва не потеряла феникса, да и сама балансировала на грани.

— Ты, — повторил Равенель, притянув принцессу ближе и буквально укутал в объятия. — Но не одна.

Лин вспомнила его руку на собственном животе и чужеродную магию, вырвавшуюся откуда-то изнутри.

— С твоей помощью?

Амаир отрицательно качнул головой, словно не желая более обсуждать эту тему. Принцесса тяжело вздохнула, борясь с внутренней обидой. Она искренне не понимала, зачем амаирам делать очередную тайну из произошедшего.

— Я все расскажу, — словно прочитав мысли девушки, добавил Нел. — Когда Икрей вернется, и Трейвент придет в себя. Они имеют полное право присутствовать при этом разговоре, и желательно находясь в сознании.

— А где наш младшенький?

Лин заставила себя улыбнуться. Позже так позже. Про обещанные ответы она все равно не забудет. Сейчас как никогда хотелось полностью избавиться от внутренних обид. Вчера Шарлинта окончательно осознала, что она не готова потерять никого из них троих.

— Работает.

Голос Равенеля заледенел, словно он хотел пресечь все возможные вопросы об этой самой работе, хотя принцесса примерно представляла, чем может заниматься после вчерашней битвы сильнейший менталист дома. Допросами выживших отщепенцев.

— А война? — осторожно осведомилась Лин, словно пытаясь нащупать границы дозволенных для беседы тем.

— Все закончилось. Не переживай.

Теплые пальцы Нела мягко скользнули по ее щеке, потом спустились к шее. Девушка буквально всем телом потянулась к амаиру. Спрашивать о судьбе отщепенцев принцесса не стала. Она не была уверена, что готова услышать ответ. Но и сочувствия особого к их участи не было. Достаточно было вспомнить обескровленное лицо феникса и собственное ощущение полной беспомощности перед подступившей неотвратимой бедой.

— Кто еще пострадал кроме Трея?

Равенель улыбнулся. Легко, открыто, тепло. Шарлинта могла любоваться им бесконечно.

— Только безмерное самолюбие Арно, — теплый, чуть насмешливый голос ласкал, словно легчайшее прикосновение. — Подставился под огонь, опалил свою шевелюру и лицо немного.

Принцесса, как не пыталась, не смогла вспомнить, как выглядел советник накануне, хотя его голос она точно слышала. Но тогда все внимание Лин было сосредоточено на фениксе.