Когда осенние печали. Часть 3. - Эвелина Пиженко

— Ну, вот и встретились… — не поздоровавшись и не ответив на вопрос Олег недобро усмехнулся. — Что, не ожидал меня увидеть?

— Не ожидал.

— Ты что же, думал, что я как всегда ничего не узнаю… Ошибаешься. Я всегда знал о тебе на три хода вперёд.

— Ты о чём? — во взгляде Мясникова промелькнуло неприкрытое удивление.

— Решил навестить родные места?.. — Дзюба как будто не слышал последнего вопроса. — Что тебе нужно?! Что решил вынюхать в этот раз?!

— О чём ты, Олег Семёнович? — Виталию пришлось сделать над собой усилие, чтобы выглядеть невозмутимым. — Помнится, в последний раз мы с тобой виделись лет этак шестнадцать назад?.. Какие претензии у тебя ко мне через столько лет?

— Ты зачем приехал?! — поджав и без того узкие губы, Олег невольно сделал ещё один шаг вперёд. — Что тебе нужно?!

— Почему я не могу приехать в свой родной город? — Мясников пожал плечами. — Здесь мой филиал… в конце концов, здесь живёт мой сын…

— Вспомнил!..

— Что тебе самому–то нужно, Олег? — тон Мясникова внезапно изменился с невозмутимого на злой — ему надоел этот непонятный диалог. — Говори прямо, зачем пришёл.

Даже невооружённым глазом можно было заметить, что Дзюба вне себя от гнева. Судя по не заготовленной заранее речи, его визит носил спонтанный характер.

— Что мне нужно, говоришь?.. — стоя прямо перед Виталием, Олег сжимал и разжимал кулаки. — Мне нужно, чтобы ты не лез в мою семью!

— Окстись, Олежек… Ты о чём — вообще?!

— Я знаю, что ты сегодня виделся с матерью! Что, удовлетворил своё поганое нутро?!

— Да–а–а… — не сводя глаз с собеседника, Мясников иронично качнул головой. — Хладнокровие и выдержка тебе изменили, Олег. Раньше ты так никогда не дёргался.

— Ты что… думаешь, что Бога за бороду ухватил?! Взобрался на поднебесную высоту?.. Думаешь, ты теперь всемогущий?! — со стороны могло показаться, что Дзюба еле сдерживается, чтобы не кинуться с кулаками на собеседника. — Так сиди на своём небе!.. Чего ты сюда, на грешную землю–то вернулся?!

— Чего ты боишься, Олег?.. — Виталий так и сидел — развалившись в кресле, чем, видимо, очень раздражал Дзюбу. — Инициатива была не моя. Вероника Григорьевна сама захотела встретиться. А сюда, как ты говоришь, на грешную землю, я довольно часто спускаюсь. Приезжаю иногда, по служебным делам.

Виталий уже понял, что конкретных претензий у Олега к нему нет, и этот визит — результат нервного потрясения, которое получил Дзюба, откуда–то узнав о том, что Мясников виделся с Вероникой Григорьевной. Ситуация немного забавляла — по всему выходило, что Дзюба до сих пор испытывает к нему лютую ненависть и одновременно боится, что Виталий каким–то образом всё ещё может нарушить покой его семьи. Это давало Виталию психологическую фору…

— Сама, говоришь?! — слова Мясникова привели Дзюбу в ещё большее бешенство — его глаза в буквальном смысле извергали молнии. — А ты и рад?! Старуха приезжала просить у тебя прощения… И у тебя хватило совести якобы простить?!

— Так ты, оказывается, в курсе?

— Только такая мразь, как ты, могла — вот так воспользоваться… Что, слушал, как винится моя мать и получал удовольствие?! — Олегу явно не хватало слов, чтобы высказать всё, что творилось сейчас в его душе. Эмоциональное напряжение достигло наивысшей точки, но проявиться могло только в до боли сжатых кулаках, пронзающем насквозь ненавидящем взгляде и исказившей лицо злобной маске. — Так поступить могла только такая мразь, как ты…

— А что тебя так завело? — Мясников медленно поднялся с кресла и в ответ чуть прищурил глаза. — Что твоя мать извинилась передо мной за всю вашу семейку?!

— Это ты… ты должен был валяться у неё в ногах! Ты, с-сука!.. — выкинув вперёд левую руку, Олег потряс перед лицом Виталия указательным пальцем.

— Что тебе надо?! — тот невольно отмахнулся и замер в ожидании нового выпада, но его не последовало.

— Чтобы ты сдох!.. — Дзюба проговорил это побелевшими от перенапряжения губами, сделав ударение на последнем слове. — Слышишь?! Я все эти годы только и мечтал о том, что ты когда–нибудь сдохнешь! Такая мразь как ты, не имеет права жить!.. Во всяком случае долго!..

— А ты, значит, собрался жить вечно?..

Ещё в начале разговора Виталий невольно обратил внимание на то, что Дзюба как будто прячет правую кисть под рукавом пальто — сжатый кулак лишь угадывался остриями побелевших косточек. И размахивал Олег только левой рукой… Возможно, какая–то травма была причиной тому, что гость так и не кинулся в драку.

— Не–е–ет… — Дзюба медленно покачал головой из стороны в сторону. — Я не собрался жить вечно… Но одно меня радует… — он выдержал небольшую паузу, затем многозначительно ухмыльнулся. — Что после такой мрази, как ты, ничего не останется… Бабло — не в счёт. Сдохнешь ты — сдохнет твой поганый род!..

— Смотри… как бы тебе раньше меня не сдохнуть.

— А я не боюсь! У меня, слава Богу, три сына… Есть, кому продолжить династию. А вот ты… — указательный палец снова устремился вперёд. — Ты — пустышка! Ноль!.. Кроме бабла за душой — ничего!..

Слова Дзюбы ударили в самое больное место. Больнее и придумать было нельзя… Если бы он сейчас вспомнил Мясникову другие, партнёрские дела и обиды, Виталий великодушно бы рассмеялся. Но Олег выбрал самую уязвимую цель, и прощать это было нельзя.

— Что, Олежек… — Мясников снова ухмыльнулся. — Вижу, рога до сих пор мешают?.. Никак простить не можешь? Как же ты тогда с Татьяной–то живёшь?!

— Заткнись!.. Не тебе судить!..

— Вот и тебе не судить!.. — Виталий произнёс эту фразу низким, зычным голосом, медленно проговаривая каждое слово и не сводя со своего противника тяжёлого взгляда. — И окончим этот разговор.

— И запомни!.. — Олег тоже понизил голос. — Не смей даже приближаться к моей семье! Иначе…

— Я приехал к сыну… А это — уже не твоя семья.

— Ты кому это говоришь?! Ты, который годами не вспоминал о Мишке?! Ты даже сейчас не подумал, что своим приездом испоганил ему праздник! Завтра к нему никто не придёт — ни я, ни бабка, и мать, наверное, не захочет!.. и всё из–за тебя!

— Велика потеря!

— Мы — его семья, а ты кто такой?!

— Я — его отец.

— Отец?! — Олег злобно ухмыльнулся. — Какой ты отец?! Ты — никто! А отец… Отец у него есть. И, если ты ещё не в курсе, то Мишка с ним общается. Это он тебе не скажет… А мне деликатничать ни к чему.

— Убирайся!..

Выплеснув весь свой гнев, Дзюба ушёл так же стремительно, как и появился. Виталий ещё какое–то время осмысливал всё, что вывалил на него бывший соперник… Злость, раздражение, давно забытая ревность только усиливались, они клокотали, жгли изнутри, не давали свободно вздохнуть… Ужасно хотелось отомстить и за эту боль, и за оскорбления, и за собственное бессилие перед судьбой.