Когда осенние печали. Часть 3. - Эвелина Пиженко

«Хорошо… Как скажешь…» — облегчённо вздохнув про себя, Анна улыбнулась. На всём белом свете не было такого замечательного, понимающего человека, как её Саша.

…Фамилия «Мясников» Анну больше не пугала. Услышав её сейчас, она сразу предположила, что Михаил решил лично уточнить их с Сашей присутствие на завтрашнем бракосочетании. Она даже приготовилась как можно деликатнее мотивировать отказ…

— Можно?.. — мужской голос был незнакомым, и в первый момент Анна подумала, что кто–то другой сейчас вошёл в кабинет, опередив Мясникова.

— Да, входите… — чуть нахмурившись, она пристально вглядывалась в неожиданного посетителя: уже немолодой, респектабельный, одетый в дорогое пальто, с печатью безграничной власти на всём облике… Она хорошо знала этот тип людей: приходилось не раз встречаться по служебным и административным надобностям. Чаще всего эти встречи происходили в «высоких» кабинетах, намного реже — здесь, в учебном заведении, если только это был не родитель кого–либо из учеников.

…Вошедший в кабинет мужчина не был родителем, уж она бы точно знала такого отца или деда… Однако что–то до боли знакомое промелькнуло и в чертах лица, и в огрузневшей с годами фигуре…

— Ну, здравствуй, Аня… — Мясников широко шагнул от двери и неторопливо пересёк кабинет. Превратившись в каменное изваяние, Анна следила за его передвижением округлившимися от изумления глазами до тех пор, пока он не остановился у её стола.

— Ты?! — глядя на него снизу вверх, она, наконец, смогла произнести одно единственное слово, но то ли многолетняя привычка, то ли слишком внушительный вид гостя заставили её невольно поправиться. — Вы?!

— Если хочешь, можем и на вы… — Виталий сделал бесцеремонный жест рукой в сторону стоящего рядом стула. — Присесть позволишь?.. Позволите, Анна Сергеевна?

— Присаживайтесь… — вмиг побледневшая Анна смотрела теперь настороженно. — Чем обязана?

— Да брось ты, Аня… — усевшись, Мясников чуть заметно усмехнулся. — Зачем так официально? Я ведь не спонсор, не депутат… И не министр образования.

…Внутреннее замешательство никак не проходило. Анна с ужасом для себя чувствовала, как предательски дрожат её пальцы. Гулкие, учащённые удары сердца молоточками отдавались в затылке, а сбивчивое дыхание никак не удавалось выровнять. Этот человек, которого она видела сейчас перед собой, был настоящей тенью прошлого… Прошлого, о котором хотелось забыть и не вспоминать — никогда…

— И всё–таки. Чем обязана? — эти слова дались ей нелегко: пришлось призвать на помощь всю свою многолетнюю выдержку, чтобы сохранить внешнее спокойствие.

— У меня к тебе один вопрос… — видимо, решив начать без обиняков, Виталий внимательно следил за выражением её лица. — Аня, скажи… Дмитрий — мой сын?

…Ещё в самое первое мгновение на подсознательном уровне Анну «осенило»: визит Виталия Мясникова связан с Сашиным отцовством… Она успела даже мысленно «возмутиться» — нашёл время и место, чтобы выяснять отношения.

…То, что она услышала сейчас от него, превзошло все её самые худшие ожидания… Да, она сама много лет сомневалась, чей у неё сын… Но сомнения Виталия даже не приходили в голову… Он исчез из её жизни, исчез на столько лет, что можно было с уверенностью думать: он сам забыл о ней… Вопрос с отцовством с его стороны отпал сам собой.

…Но оказалось, что она не права… Он снова ворвался в её жизнь — внезапно, непрошено… Ворвался в тот момент, когда она только–только оправилась после всех свалившихся на неё потрясений… Если бы Виталий начал с обычных, принятых в таких случаях комплиментов вроде «а ты совсем не изменилась», возможно, Анна ещё долго бы приходила в себя. Но он даже не стал утруждать себя такой малостью, и это было унизительно.

Крайнее замешательство тут же сменилось приступом откровенной ненависти.

— Ты даже имя узнал… — голос Анны прозвучал довольно зловеще. — Что тебе ещё нужно?!

— Ты не ответила.

— Дима никак не может быть твоим сыном! Что ты вбил себе в голову через столько лет?!

— Почему — не может? — глядя на Анну исподлобья, Мясников чуть навалился на стол, сложил руки. В отличие от неё он не терял хладнокровия. — Он родился десятого августа восемьдесят пятого года. А ещё я очень хорошо помню другую дату… Вернее, ночь с седьмого на восьмое ноября восемьдесят четвёртого года…

— Месяц ты хорошо запомнил… — Анна чуть прищурила всё ещё красивые глаза. — А вот дату… с датой ты ошибся.

— Разве?.. — удивление было искренним, но, подумав несколько секунд, Виталий равнодушно пожал плечами. — Хотя, возможно… Но ведь это лишь цифры. А саму ночь я помню очень хорошо.

— Не было никакой ночи… Слышишь?! — вкладывая в свои слова совершенно другой, понятный только ей смысл, Анна сжала губы и с силой припечатала к поверхности стола ладонь. — И между нами с тобой никогда и ничего не было!..

— Было, Аня… было… — Виталий говорил демонстративно спокойным тоном. — Я тебя только об одном прошу… Скажи мне правду. Ведь Дмитрий — мой сын?

— Нет! — Анна едва удержалась от того, чтобы крикнуть на весь кабинет.

Этот человек, сидящий напротив, был мало похож на того Виталия, которого она когда–то безумно любила. От той любви не осталось и следа, и сам Мясников сейчас выглядел не так, как тридцать лет тому назад — заметно постаревший, потяжелевший, с каким–то выцветшим, усталым взглядом… Этот человек ужасно раздражал, и всё, чего хотелось ей в эту минуту — чтобы он встал и ушёл… Ушёл навсегда из этого кабинета, из здания, но в первую очередь — из её жизни. Навсегда и безвозвратно…

— Аня, послушай меня… — в голосе Мясникова неожиданно послышались железные нотки. Анна вдруг подумала, что именно так он разговаривает со своими подчинёнными и вообще — со всеми, кто ниже его рангом. — Я обещаю, что никогда не потревожу тебя своим присутствием. Просто скажи мне правду.

— Я говорю тебе правду… — ещё одно усилие над собой принесло плоды — Анна понизила голос. — Дима — не твой ребёнок. Его отец — Саша, и я знаю это наверняка.

— Какая у него группа крови?

— Первая. Ну, и что?

— У меня тоже — первая.

— Это ни о чём не говорит, — Анна усмехнулась. — У нас у всех первая группа: и у меня, и у Саши, и у Димы.

— Аня, поверь… — тяжело вздохнув, Мясников уставился на свои сцепленные пальцы. — Для меня это очень важно.

— Я ничем не могу тебе помочь.

— А вот я мог бы помочь… — взгляд снова скользнул вверх — на Анну. — Я во многом мог бы помочь своему сыну. Но это нужно сделать именно сейчас, пока не поздно…