Пеший камикадзе, или Уцелевший - Захарий Калашников

увидишь.

— Ладно, погляжу, — согласился Игорь.

— Погляди.

— Игорь, задержись, — окликнул комбат Медведчука. — Вспомнил, чего хотел от тебя: где наш калека?

— Бис? — растерялся Медведчук, застигнутый врасплох.

— У нас ещё какой — то появился?

— Нет.

— Тогда Бис, конечно!

— Он на «девятке».

— А ты, помнится, говорил о Саур — Могиле? Как у него дела?

— Вроде, нормально. А что, какие — то проблемы?

— Он и есть проблема, — серьёзно сказал комбат. — Ростовский фээсбэшник звонил, зачем — то интересовался — зачем, не сказал. Что — то с ним нечисто, не выяснил что?

— Не выяснил.

— А пора уже выяснить, вывести его на чистую воду.

— Нечего там выводить.

— Игорёк, дорогой, включи уже голову, ты же офицер — спецназа, навыки оперативной работы в конец растерял? Не всё же мыслить примитивно: вижу, бегу, стреляю, не вижу, не стреляю на бегу… Прошу: выясни. В конце концов, бережённого бог бережёт.

— Хорошо. Включу, — направился Игорь к выходу.

— Включи! — добил в спину Ходарёнок. — И поскорее включи.

Свободное время какое обычно возникает у персональных водителей Песков, как и большинство, проводил в машине. Машина давно стала ему вторым домом. Здесь он хранил небольшой запас продуктов, чтобы умерить внезапный голод, бутылку питьевой воды, чтобы утолить жажду, обязательно пустую для отвода лишней жидкости из организма, когда бежать совсем некуда и небольшую подушку с завязками для садовых деревянных стульев, которую подкладывал под голову, нередко восполняя недостачу сна. Здесь же была мыльница с мылом, полотенце и даже расчёска. А ещё имелась книга, подарок Егора. Вроде бы повесть о японских пилотах — смертниках второй мировой. Книга имела довольно странное название «Пеший камикадзе», автора звали так же странно, как гонконгского мастера боевых искусств Брюса Ли, только имя было русским — Денис. Имя ничего не объясняло — очевидный авторский псевдоним, очередной никнейм каких пруд пруди. К тому же Витька читать не любил и, как следствие, к книгам больших смежных чувств не испытывал. А эту хранил только потому, что подарок и в то же время неплохая подмена туалетной бумаги. Чтение вообще представлялось ему довольно скучным занятием. Гораздо полезнее было, по его убеждению, потратить время на обеденный сон, получив при этом и хорошее настроение и дополнительный заряд бодрости. И всё — таки иногда Песков умудрялся сочетать оба занятия и, огородившись от белого света развёрнутой книгой, успевал прочесть ничем непримечательных пару случайных абзацев ровно до того момента, когда тяжёлые веки закрывались под сенью прохладных страниц чей запах никогда его не впечатлял и впадал в любимое естественное состояние с характерной пониженной реакцией на окружающий мир. Проще говоря, засыпал.

Считается, в мире нет человека, которого не цеплял бы исходящий от страниц отпечатанного бумажного томика запах целлюлозы и сложного полимерного соединения растительного происхождения — лигнина, краски, клея, чернил, специальных химических пропиток. Считается, но такой человек существовал. Им был Песков. Он не догадывался, что книги пахли и каждая пахла по — своему совершенно особым и неповторимым ароматом на зависть всем парфюмерам мира. Любовные романы горчили или источали лёгкий цветочный запах, волновали воображение как кусочки пазла. От приключенческих веяло дымными кострами, храбростью и одиночеством, горными тропами и полынью, а классика как большая дорога с плавными изгибами дышала лёгким ладаном, деревьями и тёплым солнцем. Были ещё детективы, мемуары, фантастика и все с уникальными оттенками аромата, приобретённые из окружающей среды, может, даже из Космоса, собственно, оттуда, где они провели больше времени, постарели точно люди, потеряли яркость, высохли, растрескались переплётами и от этого стали только интереснее.

Игорь Медведчук появился из ниоткуда. Из чёрного космоса. Из-за книги. Сначала его низкий голос пересёк целую вселенную, затем раздался стук, будто космические обломки неизвестного происхождения били по обшивке космического корабля, а в реальности костяшки пальцев трижды ударили в плотную картонную обложку книги на лице, а следом, сунувшись в открытое на половину окно, Игорь сграбастал её в ладонь, словно вырвав часть корпуса космического судна со смежными переборками, и обрушился на Пескова с непривлекательным лицом Таноса в лучах обжигающего полуденного солнца:

— На нас напали, Песок! — тревожно произнёс он. — Подъём! Ночью спать будешь.

Витька, подсобрав скопившуюся во рту слюну, молча выровнял сидение, завёл двигатель, огляделся по зеркалам заспанными бегающими глазами, воткнул первую передачу и, маневрируя меж снующих по парковке командиров рот и их заместителей, выкатил машину с территории батальона.

— Какие новости, командир? — спросил он, зевая во весь рот.

— Выяснилось, что ты стонешь во сне, как девчонка, — сказал ротный.

— Да, бывает, — не стал отпираться Виктор. — И это всё? — искренне удивился он.

— Болит, что ли, что? — спросил Игорь, вдруг вспомнив об отце, который тяжело мучился со спиной.

— У меня? — удивился Песков, оклёмываясь ото сна. — Нет. Ничего не болит. Снилось может что, но я не запомнил.

— Где Бис сейчас?

— На «девятке» был. Телефон собирался купить, просил помочь с выбором.

— Дуй на «девятку», — сказал ротный, напялив солнцезащитные очки и надвинув бейсболку на глаза.

На «девятке» Биса не оказалось.

— Куда он мог отправиться за телефоном? — спросил Игорь.

— Да, куда угодно, — сказал Песков.

В эту минуту в дверях показался Ильич.

— Явились? — по — стариковски резко сказал он.

— Ильич, Биса видел? — спросил Виктор.

— Видел.

— Давно?

— Вчера вечером.

— Блин, — выругался Песков. — А сегодня?

— Он что, Венера Милосская, что ли? Каждый день на него смотреть.

— Что — то вроде, — ухмыляясь, добавил Игорь.

— Да ну вас, — сказал старик и перестал замечать обоих.

— Вить, пробегись по нашим, может, сидит где? — сказал Игорь, не желая мириться с неудовлетворительным результатом.

Песков сунул ноги в обувь у входной двери и исчез.

— У тебя всё в порядке, Ильич? — спросил Игорь отца.

— В порядке, сын. Что мне будет?

— Может, лекарства какие нужны?

Старик посмотрел на сына с укором:

— Ты что, аптека? — сказал он, взявшись рукой за чайник, словно держался из последних сил, перенеся не него всю массу тела.

— Нет. Вдруг болит что?

— Кроме сердца ничего не болит, — сказал Ильич. — Но эта боль не лечится. Чаю будешь?

— Можно чаю, — вздохнул Игорь.

— Хочу к матери сегодня поехать, — поставил Ильич перед сыном чашку с кипятком, — присоединишься? Через три дня её день рождения. Надо бы могилку поправить, порядок навести… может, подкрасить что надо?

Игорь не любил кладбищ.

— Поезжай, — сказал он. — Я сегодня не могу. Вечером есть дела.

Игорь живо вспомнил о приглашении Котова на трансляцию футбольного матча Чемпионата мира в «Сепаре» и, хотя до этой минуты не планировал и не собирался внезапно и решительно раздумал: Бис не появился, чего время зря