Довлатов и третья волна. Приливы и отмели - Михаил Владимирович Хлебников

class="p1">Мои дела идут неважно. Правда, «Нью-Йоркер» взял еще два рассказа, но зато «Кнопф», убедившись, что две моих книжки экономически провалились, следующего контракта не желает. В принципе есть масса других издательств, но мне неловко лишний раз беспокоить агента, он богатый человек и занимается более рентабельными клиентами. В общем, все это тебе понятно.

Нужно отдать должное профессионализму Уайли. Он пристраивает «Наших» в издательство Weidenfeld & Nicolson. Оно считалось достаточно престижным и успешным. В частности, им опубликована «Лолита» Набокова, романы Сола Беллоу и Мэри Маккарти. Книга вышла в 1989 году под названием «Ours. A Russian Family Album». Но это уже не могло изменить ситуацию, несмотря на привычные одобрительные рецензии в Washington Post, New York Times, Newsweek.

На русском языке «Наши» вышли в «Ардисе» осенью 1983 года. Сама книга написана еще в 1979 году. Из письма Ефимову от 28 ноября 1979 года:

А я, между прочим, заканчиваю книжку. Заглавие – «Наши». Подзаголовок – «Семейный альбом». Это 14 рассказов о моих близких родственниках. Косвенный автопортрет, через родных и близких.

Причин, по которым писатель отдает книгу Профферам, несколько. Среди них марксистский экономический фактор. Ефимов очень любил «по справедливости» делить издательские расходы с авторами. Из письма Смирнову от 15 мая 1985 года:

Однако я намерен все же с Ефимовым поругаться – уж очень он стал невыносимым скрягой и жилой. Я довольно хорошо знаю русские издательско-типографские расценки и параметры и поэтому чувствую ужасную неловкость, когда Игорь при мне хитрит или попросту врет. Кажется, ты не очень близко с ним знаком, но с ним произошло вот что. Он так много и так тяжко работает (это правда), что решил на этом основании потерять человеческий облик. Я прямо-таки слышу, как он говорит своей жене: «Мариша, чтобы выжить, мы должны стиснуть зубы и превратиться в монстров». Ефимов очень изменился, а мне вообще не нравится мысль о том, что на Западе надо меняться в какую-либо сторону.

Вторая причина – личная. Карл Проффер умирал от рака. Довлатов, отправляя ему рукопись, вместо писем со словами сочувствия пытался показать, что видит в нем не больного человека, а профессионала, работающего издателя, которому он очень многим обязан в своей писательской жизни. Карл Проффер умер 24 сентября 1984 года. Довлатов пишет текст «Памяти Карла Проффера», напечатанный в еженедельнике «Семь дней»:

Через некоторое время в «Ардисе» на русском и английском языках была издана моя первая книга. Скажу без кокетства: издание этой книги тогда значило для меня гораздо больше, чем могла бы значить Нобелевская премия – сейчас. В моей жизни появился какой-то смысл, я перестал ощущать себя человеком без определенных занятий. Не будет преувеличением сказать, что Карл Проффер в те годы буквально спас мне жизнь, удержал от самых безрассудных, отчаянных и непоправимых шагов.

При этом писатель испытывал вину перед Ефимовым. Получается, что, издавшись в «Ардисе», он немного, но все же предал старшего товарища. Довлатов не имел никакого отношения к ссоре Ефимова с Профферами. Он публично не отказывался от сотрудничества с «Ардисом», не подписывал соглашения о своем исключительном сотрудничестве с «Эрмитажем». Но все равно ему было неловко. Довлатов умел испытывать это чувство. В ноябре 1983 года он пишет Ефимову письмо, в котором по обязанности ругает вышедших «Наших»:

Надеюсь, Вы не огорчитесь, получив ардисовскую книжку. Синее пятно на обложке и замена шрифтов лишили меня сна дня на четыре. Больше в «Ардис» ничего не дам, хоть и ссориться не буду. Деньги Карлуша Лене не отдает, напомнить стыдно. А то в контексте событий получается: «Верни, пока не помер».

Свои русские публикации и книги Довлатов к тому времени не воспринимал в качестве полноценно изданных книг. Он не без основания считал, что низкие тиражи и ограниченность круга читателей приводят к тому, что литература в эмиграции превращается в нечто игрушечное, детское. А детскую литературу Довлатов не любил со времен Союза. Единственный способ вернуть слову взрослость – выйти на иноязычного читателя. Тесное общение с тем же Ефимовым, владельцем целого издательства «Эрмитаж», не оставляло иллюзий по поводу перспектив успеха в русскоязычной среде. Немного о числах. Из интервью Ефимова Джону Глэду, взятого в 1982 году:

ДГ. Какие тиражи у вас в среднем?

ИЕ. В среднем тираж русской книги за рубежом сейчас – тысяча экземпляров. Если тысяча расходится – это хорошо. Полторы тысячи – это успех.

ДГ. Пятьсот тоже хорошо?

ИЕ. Пятьсот с трудом покроют расходы на издание. Если меньше – убыток. Конечно, у разных издательств по-разному. Есть издательства, у которых производственные расходы выше…

ДГ. Ну, я думаю, что по любым критериям издание, которое окупает себя после пятисот экземпляров, очень экономично.

ИЕ. Но для этого мы должны назначить довольно высокую цену на книгу.

На сегодня тиражи книг в России сравнялись с эмигрантскими в 1980-е годы. Напрашивается спекулятивное сравнение современной читающей публики с двумя-тремя сотнями тысяч русскоязычных жителей Америки и Европы, сохранивших интерес к литературе. Ефимов честно говорит о книжной торговле, измеряющейся величинами, для осознания которых достаточно пальцев на руках:

ДГ. В какие страны уходят ваши книги?

ИЕ. Наибольшее количество покупается оптовыми магазинами во Франции и Германии. Очень много покупает Израиль.

ДГ. Какой процент покупает каждая из этих стран?

ИЕ. По процентам трудно сказать… Часто это зависит от наименования. Скажем, регулярный заказ немецкой фирмы «Нейманис» – 30 экземпляров, Франция заказывает 10 книг в один магазин, 10 в другой. Потом они добавляют все время. Израиль заказывает обычно по 5–8 книг.

ДГ. На весь Израиль?

ИЕ. Они просто осторожны. Они не могут себе позволить сразу большую закупку…

Понятно потрясение Глэда, когда заявление о том, что «очень много покупает Израиль», подтверждается такими астрономическими числами. Пресловутая «тысяча экземпляров» – судьба даже самых известных, раскрученных авторов:

ИЕ. Тысяча. Или возьмем сборник пьес Аксёнова. Это, по-моему, пока самая большая наша книга, в ней 380 страниц с иллюстрациями Эрнста Неизвестного. Она стоит 11 долларов 50 центов.

ДГ. И тираж?

ИЕ. Первый тираж был тысяча экземпляров. Но если будет распродана, мы сделаем больше.

Тут требуется уточнение по поводу издания сборника пьес Аксёнова «Аристофаниана с лягушками», вышедшего в 1981 году. И через десять лет Ефимов пытался продать «полное собрание пьес», но уже со скидкой, прося за него всего лишь десять долларов.