Довлатов и третья волна. Приливы и отмели - Михаил Владимирович Хлебников

убийства Джона Кеннеди. Написание статьи обернулось книгой «Кеннеди, Освальд, Кастро, Хрущёв». В предисловии автор, как и положено, выражает благодарности:

Рукопись (полностью или в отрывках) читали Пётр Вайль, Александр Гельман, Александр Генис, Сергей Довлатов, Марк Подгурский, Марк Поповский, Наташа Рохкинд, Виктор Штерн. Всем им я весьма признателен за проявленное внимание, за замечания и советы.

Довлатову пришлось сложнее многих. Он не отделался просто вниманием и советами. Ему пришлось оказывать иную помощь. Из письма Наталье Кузнецовой от 4 апреля 1985 года:

Кстати, хочу Вам напомнить, что у вас лежит рукопись Ефимова об убийстве Кеннеди. Я понимаю, что в такой работе трудно разобраться, но вообще-то, как Вы знаете, Ефимов, хоть и не очень изящный писатель, но невероятно добросовестный, умный и крепкий. Если позволите, очень Вам советую вникнуть в эту работу. Помимо всего прочего, в ней есть спекулятивный, привлекающий читателя момент: «русский публицист пытается разобраться в запутанном американском деле». Возни с такой публикацией, разумеется, много, но, может быть, игра стоит свеч?

Владимов и «Грани» не стали возиться с рукописью. Причина указана самим Довлатовым. Ефимов действительно был «не очень изящным писателем». Самый сенсационный материал необходимо литературно «упаковать», выдержать темп подачи материала, уметь показать переход от общеизвестного – для читателя, к сенсационному – открытому автором. Ефимов всего этого лишен. Его книга тонет в частностях, которые не создают общей картины, лишена внутреннего напряжения. Даже самый благожелательный рецензент, прочитав ее, вынужден будет отделаться похвалой типа «добросовестное исследование». Как правило, эпитет используется как замена «скучного» и «неинтересного». Ефимов приходит к выводу, что непосредственно убийство американского президента организовала новоорлеанская мафия. Назван и заказчик преступления:

Вся имеющаяся информация указывает на то, что Фидель Кастро был инициатором убийства и оплатил его. (По косвенным данным можно оценить стоимость убийства: от пяти до десяти миллионов долларов.) Кастро знал о многочисленных попытках ЦРУ подослать к нему убийц, он не мог допустить мысли о том, что это делалось без ведома американского президента, и видел в уничтожении его единственный способ спасти свою жизнь.

Интересно в мемуарах сказано и о публикации «Кеннеди, Освальд…»:

Моя книга была закончена и опубликована «Эрмитажем» в 1987 году.

Если перевести на нормальный язык, то все становится ясно. Ни одно издательство, эмигрантское или иноязычное, не проявило интереса к «сенсационному исследованию». Ефимову пришлось печатать себя самому. Через долгие десять лет автору наконец удалось издать книгу на других языках и в других издательствах:

По-английски она вышла в Америке в 1997-м, по-французски – в 2006-м. Но споры на тему «был заговор или не было?» не утихают.

Здесь снова требуется перевод. Ефимов искренне удивляется тому, что после выхода его книги, которая «закрывает тему» убийства Кеннеди, кто-то продолжает копаться в выработанной шахте.

Сравнение писательских стратегий Аксёнова, Ефимова, Довлатова приводит к заключению, что неудача Довлатова наиболее закономерна. Он предложил западному читателю наиболее сложный в переваривании литературный продукт. Это звучит странно, учитывая, что Ефимов – интеллектуальный автор, а создатель «Ожога» и вовсе отчаянный модернист. Внешне простой, понятный Довлатов в этой ситуации должен уверенно обойти своих конкурентов. В письме Смирнову от 24 февраля 1984 года писатель рассказывает о неприятностях Бродского, вынужденного занять определенную позицию в культурной жизни Америки:

Разгадка, видимо, в том, что на его уровне человек из этнического чуда превращается в равноправного участника американской лит<ературной> борьбы, где все разбито (как и всюду) на лобби: левые, правые, западный берег, восточный берег, вокруг одного издания, вокруг другого издания, и даже, я не шучу, гомосеки и не гомосеки. И у него появились враги, причем могущественные. А Бродский, надо сказать, не дипломат, не тактик, он много тут дерзил влиятельным людям, и так далее. Даже у меня, на моем уровне (прости, что опять перехожу к себе), может быть так: где-то что-то не публикуют, потому что редактор сказал: «А, это тип из „Нью-Йоркера“, который ублажает дантистов своими обтекаемыми, слащавыми байками. Ну его к черту!» И так далее.

Довлатов видит свое формальное преимущество в доступности своих текстов для широкой американской публики. И здесь он очень ошибался. Писатель много и охотно рассуждал о влиянии на него американской литературы. Из интервью Виктору Ерофееву:

Когда я жил в Ленинграде, я читал либо «тамиздат», либо переводных авторов. И когда в каком-то американском романе было описано, как герой зашел в бар, бросил на цинковую стойку полдоллара и заказал двойной мартини, это казалось таким настоящим, подлинным… прямо Шекспир!

– Большая литература…

И дальше из него же:

Вам заранее хотелось поехать в Америку?

– Да. Не скажу, что я был большим америкоманом, но, я об Америке знал больше, чем о какой-либо другой стране. И не случайно. Бродский любит повторять такую фразу: «Для того чтобы жить в Америке, нужно что-то полюбить в этой стране». Мне повезло, я довольно много знал. Я всегда любил джаз. Как ни странно, я любил американское кино. Я любил американский спорт и немного знал его. Я любил американскую моду, мне нравился американский стиль. Как все нормальные молодые люди моего возраста, я любил Хемингуэя. И вообще любил американскую прозу – это была единственная литература, о которой я мог сказать, что я ее хоть поверхностно, но знаю.

Эта беседа с Довлатовым достаточно известна благодаря публикации в «Огоньке» в 1990 году. Есть другое интервью с писателем, которое практически неизвестно широкому читателю. Речь идет о многостраничном тексте под названием «История рассказчика». Интервью с Довлатовым сделала Джейн Бобко. В то время она работала в издательстве Farrar, Straus & Giroux. С издательством сотрудничал Бродский, выпустивший там сборник «Part of Speech» («Часть речи») в 1980 году. Довлатов познакомился с Бобко благодаря Льву Лосеву. Переговоры с Farrar шли с 1980 года. Из письма Ефимову от 22 ноября 1980 года:

Сейчас, печатаясь в «Нью-Йоркере» (приняли второй рассказ и заказали еще три), находясь в перспективных отношениях с «Фаррар, Страус и Джиру», я не могу издать книжку в 132 страницы с готовым набором и готовой обложкой.

Интервью взято в 1983 году, после выхода «Компромисса» на английском. Довлатов предложил его Владимову в своем первом письме главному редактору «Граней» 24 февраля 1984 года для возможной публикации в журнале:

Второй текст – это гигантское интервью со мной, которое сделала довольно известная журналистка Джейн Бобко, американка, прилично говорящая по-русски. Я написал в ответ