Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России - Сергей Кургинян

Более важным для нашего анализа является следующее наблюдение исследователя: существует вероятность того, что, «в зависимости от интенсивности идеологической обработки», офицеры, придерживающиеся светских или умеренных религиозных воззрений, могут переходить на радикальные позиции28.

Возможно, это является некоторым преувеличением, однако вероятность подобной трансформации среди офицерского состава нельзя полностью сбрасывать со счетов. В работе одного пакистанского военного, представленной Военному колледжу США, говорится следующее: «На основании имеющегося опыта можно смело утверждать, что, по сравнению с положением дел после объявления независимости, в современной армии исламские практики являются и обыденным, и намного более распространенным явлением»29.

Напрашиваются два очевидных вывода.

Первый – в армии и в ISI имеются радикально настроенные офицеры.

Второй – радикальные группы использовались для проведения наступательных операций со времен войны за независимость Бангладеш до конфликта в Каргиле.

Это позволяет предположить наличие слоя офицеров или солдат, склонных к поддержанию связи с «Аль-Каидой» по тактическим или стратегическим причинам. Что касается личных воззрений этих офицеров, то вне зависимости от того, являются их воззрения радикальными или нет, они готовы к сотрудничеству с радикальными исламскими группами. Атака в ноябре 2008 года в Мумбаи, которая не могла случиться без тайной или явной помощи армии и ISI (скорее всего, речь идет о тайном обществе бывших офицеров и военных), демонстрирует, что сбрасывать со счетов подобную возможность нельзя, поскольку это может повлечь за собой серьезные последствия30.

Реалии сегодняшнего дня

Справедливо будет указать, что наблюдаются заметные изменения в позициях и в конкретных действиях трех групп, о которых говорилось ранее (исламские партии, террористические группы и армия). Например, исламские партии не выходят на улицы с протестами против налетов американских беспилотных самолетов или атак пакистанских армейских подразделений на пуштунские племена внутри страны. А ведь те же самые группы организовывали «миллионные марши» по всему Пакистану после того, как США начали бомбить опорные пункты Талибана в Афганистане после 11 сентября.

По определению исламские партии принимают, если не открыто поддерживают, решение армии начать военные действия против ответвлений Талибана на территории Северо-Западной пограничной провинции и Зоны племен (которые служили традиционной базой поддержки операций именно этих исламистских групп со времен афганского джихада). Многие террористические группы, включая и LET, уменьшились в размере, их потенциал сократился. Нельзя сказать, что армия совсем отказалась от использования джихада как одного из способов борьбы. Этот способ, как она считает, принес ей наиболее впечатляющие стратегические успехи, которых она не смогла бы достичь другими методами, в деле оказания влияния на события в регионе. Однако в верховном руководстве армии произошли некоторые важные и заметные перемены: борьба с террористическими группами, нацеленными на Пакистан, стала сегодня более приоритетной, чем акции против Индии31.

В результате военных операций, которые были проведены в августе-октябре 2009 года в Свате и прилегающих районах и которые можно считать частично успешными, забрезжила надежда на то, что армия пересмотрит свой подход к использованию своих традиционных «стратегических активов»32. Тот факт, что армия и полувоенные формирования с 2007 года потеряли более 1500 солдат и офицеров в войне «против Талибана», является достаточным свидетельством, что фокус ее внимания переместился на так называемые отряды Талибана.

И здесь стоит подчеркнуть два момента.

Первое. По крайней мере, часть талибских и других джихадис-тских групп не находится под полным контролем армии или ISI, а потому способна пойти против самого пакистанского государства.

Второе. Задета наиболее чувствительная для армии струна. Всеобъемлющему ощущению контроля и господства брошен вызов группами талибов, которые не только осуществили серию терактов с помощью террористов-смертников и предприняли атаки на силы безопасности, но также отважно перешагнули прочерченную армией красную линию.

Однако этот слабый ветерок перемен малоутешителен. Операции, направленные на подавление мятежа талибских групп, контролирующих Сват, были осуществлены нерешительно и небрежно, что позволило их высшему руководству (включая Фазлуллу, бросившего вызов армии) скрыться в Верхнем Дире. Несмотря на то, что Байтулла Мехсуд – руководитель Фазлуллы и глава группировки «Техрик-и-Талибан Пакистан» – был убит во время ракетной атаки в августе 2009 года, другие главари Талибана-«Аль-Каиды» остаются на свободе и сражаются с армией33.

Нет признаков того, что армия предпринимает действия против террористических групп, осевших в Пенджабе, а также в других провинциях. Террористические группы, такие как LET, сохраняют достаточно прочные позиции в южном Пенджабе. По иронии, это относится к таким районам, как Лахор и Джелум, где расквартированы воинские подразделения. «Джайш-е-Мохаммед» сохранила свой штаб в Бахавалпуре (гарнизонном городке в Пенджабе, где расположены дачи высших военных чинов). Недалеко от Равалпинди, другого места расквартирования воинских подразделений, находятся мечеть и медресе, подконтрольные командиру «Харкат ул-Муджахедин» – Фазлур Рахман Халилу34.

Кстати, если раньше армия набирала новобранцев в северном и в центральном Пенджабе (Равалпинди, Абботтабад, Джелум), то теперь это происходит на юге (Мултан, Джанг, Бахавалпур), который со времен войны в Афганистане является основной зоной их вербовки сторонниками джихада. Можно смело утверждать, что большое число этих рекрутов либо напрямую участвовали в афганском или кашмирском джихаде, либо имели к этому косвенное отношение. Если помнить о радикальных настроениях в среде офицерского состава, о чем говорилось выше, то становится еще более очевидным, что Пакистан уязвим для экстремистской идеологии и движений типа «Аль-Каиды».

В данной истории есть и другие грани, заслуживающие столь же пристального внимания. Многие экстремистские группы умело проникают в гражданское общество посредством основания школ, колледжей, женских и студенческих организаций, больниц. Они создают благотворительные структуры, включающие медицинские пункты, службу скорой помощи и бесплатные курсы изучения Корана. JI предпринимала подобные социально значимые шаги в рамках своего проекта по возрождению ислама.

Важным элементом в реализации проекта стало студенческое крыло организации – IJT, которое взрастило террористических лидеров, таких как Хафиз Саид, высших армейских чинов, таких как генерал-лейтенант Мухаммед Азиз. Последний – радикально настроенный офицер, который сыграл важную роль в государственном перевороте Мушаррафа в октябре 1999 года. Наконец, выходцем из IJT является такой опытный политический деятель, как Джавед Хашми из Пакистанской мусульманской лиги бывшего премьера Пакистана Наваза Шарифа.

Весьма существенным для целей нашего исследования является вопрос о том, насколько расширила свое влияние в обществе, особенно в Пенджабе, группа «Джамаат-уд-Дава» (прежнее название – «Марказ аль-Даваат-ул-Иршад» (MDI)), террористическим крылом которой является LET. В ее активе – основание университетов, медресе, школ, больниц и благотворительных центров. Подобные социальные завязки чрезвычайно усложняют любую попытку ограничить силу организации, ее возможности и влияние. Напротив, они обеспечивают группе практически неуязвимую защиту от преследования, позволяя ей двигаться к своей основной цели – восстановлению влияния в областях с доминирующим мусульманским населением, поскольку эти области, по ее мнению, были несправедливо отданы Индии в момент раздела35.

«Джамаат-уд-Дава» (вооруженное крыло которой – LET – стоит за атаками в Мумбаи, а также несколькими другими террористическими атаками в Индии и Афганистане) не вписывается в традиционное представление о террористической группе, имеющей отношения как с государством, так и с негосударственными субъектами. Например, сегодня люди «Джамаат-уд-Дава» обучают почти 20 000 учеников в «нормальных» школах. Эти школы придерживаются указаний федерального Министерства образования, а потому просто не могут быть признаны радикальными медресе. Организация имеет 3 довольно больших больницы, множество благотворительных медицинских пунктов, центров здоровья и более 1000 машин скорой помощи, нанимает на работу большое количество врачей, медсестер и других медсотрудников. Она организует благотворительные столовые, центры профессиональной подготовки, курсы обучения исламу. В ее распоряжении достаточно солидный медиа-холдинг, в который входят издательство и структура по распространению журналов и книг, радиостанция, вещающая в FM-диапазоне, и по крайней мере один англоязычный сайт (два были закрыты после атаки в Мумбаи). А потому каждый день у нее достаточно много учеников в школах и пациентов в больницах. Каждый день эта организация помогает сотням женщин (в частности, обрести навыки ведения хозяйства) и оказывает влияние еще на несколько тысяч человек посредством проповедей и преподавания принципов «дава».