Соседи (СИ) - Коруд

об этом.

Звучало… Как если бы… Как если бы было правдой. Искренность, с которой она только что произнесла эти слова, обезоружила. Слушать возражения нутра не хотелось, заткнуть его хотелось. Не сопротивляться и просто поверить. Просто — единственный раз — взять и разрешить себе поверить. Просто.

Ни хуя.

— Знаешь что, Егор? — её взгляд забегал по местности, и глаза вдруг блеснули лихорадочным блеском. — Придется тебе мне доказать, что творчеством можно зарабатывать. Прямо сейчас! Иначе это всё пустой трёп. Да!

— Это как же, интересно? — ухмыльнулся он, недоумевая, почему так быстро умудрился попасться на закинутый крючок. Тяжелые мысли как волной слизало, и теперь их заместили другие:

«Что ты задумала?»

— Расчехляй! — хлопнула малая в ладоши. В глазах зажглись знакомые хитрые огоньки, сигнализирующие миру: провокатор опять в деле. Кажется, в прошлый раз он их видел, когда она ему, стоя посреди его собственной кухни, предлагала своей крови. Или в клубе? Или у школы, когда она спрашивала разрешения на мотоцикл? Вот они. Опять. Получите, не забудьте расписаться в получении.

— Что?.. — Егор очень старался напустить на себя вид посерьезнее, посуровее, но противопоставить что-то этому заговорщицкому выражению её лица оказалось невозможно: губы уже поползли, против воли начали растягиваться в усмешке. — Зачем?

Ясно зачем.

— Затем, — ну всё, там уже не огни, там уже пожар. Неостановимый. — Гитару доставай!

— Малая… Ты нормальная? — предпринял он последнюю попытку заставить её одуматься, пусть сердце и нашептывало еле слышно, что победитель в этом противостоянии уже известен, и это не он. — Ты что собираешься тут устроить?

Всё тщетно. Ульяна невинно захлопала ресницами:

— Маленькое представление, только и всего! Пять минут славы. Или пять минут позора — кому как. Но это совершенно точно будут пять минут веселья!

Егор оглянулся по сторонам, оценивая обстановку. Черти пляшут, точно. Он же уже давно всё понял, так почему каждый раз удивляется, как в первый? Так, ну… Ладно. Такое он себе только лет в двадцать позволял, когда деньги уже были нужны, а возможности полноценно работать из-за плотной учебы не имелось. Но ей-то оно всё зачем?

Кажется, и на этот вопрос найдется ответ, если он разрешит себе его поискать.

— Ну! — игнорируя его немой вопрос, подначила Уля. — Бабе Нюре продукты купим.

«Бабе Нюре?.. Серьезно?..»

Против такого аргумента возразить нечего, его разоружили и уложили на лопатки. Баба Нюра — это святое.

…

Чистое безумие. Человек с обычной акустикой в десятке метров от входа № 1, огни машин и фонарей, красные кирпичные дома, особенная уютная атмосфера района, толпы уставших, вымотанных рабочим днем людей, скользящие пустые, а у кого-то и заинтересованные взгляды. Кто и впрямь остановится на пару секунд, кто подойдет поближе, чтобы лучше слышать, а кто и головы не повернет, ко всему на свете привыкший. Кто-то пронесется мимо, на ходу достав из кармана мелочь или купюру. Бумага и металл летят в раскрытый чехол, но им по фиг — до того, летит ли туда что-то или нет, нет никакого дела. Им и впрямь весело. Она дурачится, танцует, кружится, раскинув руки и выманивая улыбки у утомлённых прохожих, и просто дышит. Сложно оторвать от этой картины взгляд. А он поёт. Чужое, первое, что в башку ударило. Поёт — в который уже раз за единственную неделю.

О том, как кончилось вдруг их с малой кино. Как из рук её вырвал один звонок в дверь и единственный разговор. О том, что играть она совсем не умеет — и речь не о гитаре или нервах: она не желает изображать из себя того, кем не является. Эта предельная искренность обезоруживает вновь и вновь.

Это песня о том, что сожаления о сделанном настигли — и поделом. О том, что люди продают любовь, меняя её черт знает на что. А еще о том, что смерть уже ждёт у порога. Кто знает… Вполне возможно, когда-нибудь их с малой кино опять кончится. Ведь он тоже совсем не умеет играть. Не умеет изображать из себя того, кем не является.

Не с ней.

Ни намека на зажимы и напряжение. Нутро расслаблено, мышцы расслаблены, дыхание спокойно, голос разогрет и льется, звучит легко, свободно и естественно, летит вперёд. Само сердце поёт.

Наверное, если бы Анька это видела, её бы разорвало на атомы в ту же секунду. Хорошо, что не видит. А то ведь потом уже не отвертишься…

«Ты сумасшедшая, малая. Просто сумасшедшая…»

А дальше — еще что-то, на бис, аттракцион невиданной щедрости, небеса над головой разверзлись. Не столько для раззадоренной группки требующих продолжения банкета подростков, сколько ради того, чтобы еще немного посмотреть на её порхание.

А дальше — гитары в багажник такси и двадцать минут до дома. Малая на заднем сидении, что Скрудж Макдак над своим несметным богатством, — звенит монетками и шелестит бумажками. А он рядом с водителем — прикрыв глаза, слушает благословенную тишину в собственной душе. Кажется, сон сегодня будет крепким… Почаще бы так.

— Шестьсот девяносто четыре рубля за десять минут! — воскликнула она пораженно. — Ты меня убедил! Я сдаюсь!

Егор распахнул ресницы, обернулся и посмотрел на её одухотворенное лицо. Каких-то семьсот рублей, что на них сейчас можно купить? Кило нормального мяса, пачку сигарет и пакет молока? Но там, на лице этом, читается: «Победа!». Вообще да — целых семьсот рублей. За десять минут. Ладно, окей, действительно неплохо.

«Видимо, мы с тобой сегодня были убедительны»

— Всё зависит от тебя. Ты людям, люди — тебе. Они чувствуют искренность — и фальшь тоже — и реагируют, отдавая или не отдавая взамен, — пробормотал Егор, чувствуя, как по грудной клетке, расслабляя все до одной мышцы тела, разливается умиротворение. Сейчас звучат простые истины. Простые для него, ведь проверялись они годами, и годами он находил им подтверждение. — Вкладывай душу — и всё тебе будет.

— Да-а-а, — протянула Ульяна задумчиво. — Очень хорошо чувствуют. Вообще-то, поешь ты классно. Ты где-то учился?

«У всех…»

— Нет. На курсе гитары случайно обнаружили абсолютный слух, — ответил он, вспоминая, как предположение его преподавателя об одаренности своего ученика проверяли все, кому оказалось не лень тратить на восемнадцатилетнего парня свое время. Вот уж «радость» ему была. — Просто повезло. Специально нигде не учился, всё это только ради фана.

— По наследству передался? Слух? — чуть подавшись вперед, серьезно спросила малая.

— Без понятия, — прошептал он, встречая её горящий взгляд. Вернулся в исходное положение. Это правда: кому сказать спасибо за эту способность, Егор не имел ни малейшего представления. В его семье даже с песенкой «В лесу родилась ёлочка»