Тайна Медонского леса - Анри Шадрилье

– Из этого следует только то, что и самому префекту доставлены неверные сведения. Я сам знаю больше него.

Но вечером Медерик получил записку от одного из редакторов «Фигаро», в которой тот сообщал ему, что известие о самоубийстве в Медонском лесу заимствовано из газеты «Нувель де Пари».

– Из той газеты, с которой я сотрудничаю… – удивлялся журналист. – Ну, уж это слишком невероятно.

В редакции «Нувель де Пари» Медерик узнал, что известие это доставлено одним из новых сотрудников издания Альфонсом Геденом.

– Тем самым, который напечатал недавно «Оду» в честь весны?

– Тем самым.

– Что это за личность?

– Это еще очень молодой человек, приятной наружности, развитой, начитанный.

– А известен вам его адрес?

К величайшей досаде Медерика оказалось, что адрес Гедена никому не известен.

– Но он должен зайти к нам сегодня вечером. Два дня тому назад он был здесь, такой довольный, веселый.

Половина дня для Медерика была уже потеряна, а ключ к разгадке все еще не найден.

– Посмотрим, что принесет вечер! – сказал себе журналист.

Настал этот, столь нетерпеливо ожидаемый Медериком, вечер. Геден, действительно, пришел в редакцию. Знакомство завязалось очень скоро, так как журналисты знакомятся без лишних церемоний. Да и тому же юноша был, что называется, в ударе, готов был пуститься в откровенность с каждым встречным.

– Пожалуйста, расскажите мне все это подробнее, – попросил Медерик. – Это роман, настоящий роман… Любопытно послушать, как свалилась вам с неба такая благодать.

– Да все это случилось очень просто, – сказал Геден. – Несколько дней тому назад получил я письмо, которым меня пригласили в контору, точнее, в какой-то справочный кабинет по важному делу, лично меня касающемуся. Ладно! «Не надуете, подлецы! – подумал я. – Это ловкие проделки одного из моих кредиторов!» А надо вам сказать, что у меня их немало, – улыбнулся рассказчик. – Я был настолько уверен в предположении этом, что, конечно, не побеспокоил себя неприятной прогулкой и ответил на приглашение коротко и ясно: «Напрасный труд. Денег у меня нет». Но этим дело не кончилось. На следующее утро получаю новое послание от упомянутого юриста. Да вот, не желаете ли прочесть сами это интересное письмецо?

Медерик прочел:

«Милостивый Государь,

Крайне сожалею о том, что вы не сочли нужным воспользоваться нашим приглашением. Дело идет не об уплате денег, а, напротив, о получении. Отказываюсь дать вам необходимые разъяснения письменно, могу передать их только словесно».

– Что сделали бы вы на моем месте? – спросил юноша.

– Конечно, пошел бы сейчас же к этому добродетельному человеку.

– Так и я сделал.

– Какие же дал он вам разъяснения?

– Мне было сообщено, что какой-то заезжий американец, богач, застрелился в Медонском лесу в день своего приезда в Париж и перед смертью завещал мне все свое огромное состояние. Последнюю волю свою чудак этот выразил в письме; но письмо это, по какой-то непонятной и уже совершенно не известной мне причине, сгорело, сохранился только отрывок конверта, адресованного, действительно, на мое имя.

– Все это очень странно, – сказал Медерик.

– Да, сам содержатель конторы говорил мне то же самое. «Об этом событии, можете быть уверены, прокричат все газеты», – сказал он. Не желая уступить удовольствие это другому репортеру, я поспешил пропечатать весь этот курьез в нашей газете.

– И вы полагаете, что этого клочка бумаги достаточно для того, чтобы вас признали наследником умершего американца?

– Мосье Николь, по крайней мере, говорил мне, что обрывок этот обозначает полный успех дела. Он даже выдал мне авансом сто франков. Всякий, конечно, согласится с тем, что ловкий, опытный сутяга не станет попусту сорить деньгами. Он уверен в том, что получит их обратно.

– Вы говорите мосье Николь? Это его имя?

– Да, это юрист, живущий по улице Вавен, 110.

– Странно!

– Что же тут странного?

– Вчера вечером один мой знакомый, офицер, рассказывал со смехом в ресторане, что был приглашен на днях в это самое бюро, но зачем и для чего – это осталось покрыто мраком неизвестности.

– Неужели?

– Могу вас уверить, что это правда. Юрист этот разыскивает какого-то… Мартена.

– Мартена?.. Но моя фамилия Геден… Мартена этого он, вероятно, разыскивает по какому-нибудь другому делу. Впрочем, на обрывке конверта, который он мне показывал, стоит только окончание фамилии, а ведь обе они имеют одно и то же окончание. Действительно, странно… Что бы это могло значить?

– А только то, что дело тут нечисто.

– Подшутил он, что ли, надо мной? Да, нет, не может быть! Говорю же вам, что он дал уже мне и деньги… Вот чертовщина. Решительно не могу ничего понять!

– Бросьте! – сказал Медерик. – Вы не в убытке. Стоит ли ломать голову понапрасну?

И разговор перешел на другую тему.

Но все эти сведения не могли, конечно, удовлетворить Медерика. На следующее же утро отправился он в контору Николя, улица Вавен, 110. Он застал там самого хозяина.

– Милостивый государь, – начал Медерик, – совершенно случайно я узнал, что вы разыскиваете некоего Мартена, чиновника, служащего в комиссии похоронных процессий.

– Вы уверены?

– Я повторяю только то, что вы сами сказали одному моему хорошему знакомому, офицеру Мартену, которого вы вызывали к себе по ошибке. Чиновник Мартен – это я, но я пришел сюда, чтобы узнать, какое вы имеете до меня дело.

Застигнутый врасплох, Николь совершенно не знал, что ответить.

– Мартен… постойте…

– Проглядите хорошенько бумаги, поищите… – сказал журналист. – Дело идет, может быть, о каком-нибудь наследстве… Может быть, у меня окажется какой-нибудь родственник, застрелившийся в Медонском лесу.

Николь привстал со стула и пристально поглядел на Медерика. Не страх, не удивление работали в эту минуту в душе Николя, его просто заинтересовал этот с неба свалившийся клиент, этот новый Мартен.

– Вот так сцена! – сказал он себе. – И что за любопытный субъект.

Но, сейчас же овладев собою, Николь проговорил совершенно хладнокровно:

– К сожалению, никак не могу припомнить дела, по которому вы были вызваны в мое бюро; но если вам угодно подождать немного… Секретарь мой должен сейчас вернуться, он, конечно, найдет это дело в своих бумагах.

– По всему видно, что толку будет мало, – пробормотал себе под нос недовольный Медерик.

– Кто бы это мог быть? – спрашивал себя между тем Николь.

Появление Фрике разрешило загадку.

– Господин Николь, – начал гамен, входя в комнату и не замечая Медерика, – в воскресенье на бегах…

Но Николь жестом указал ему на нового посетителя. Взглянув на Медерика, Фрике даже припрыгнул и, нисколько не скрывая своего восторга, радостно вскричал:

– Наконец-то хоть один явился! Это добрый…

– Журналист? – спросил Николь.

– Он! Он самый.

Удивляться на этот раз была очередь Медерика.

– Вы меня знаете? – спросил он.

– Я не знаю вас, – ответил Николь, – но был уверен, что вы придете. Я предвидел это. Ваше посещение вызвано заметкой Гедена. Фрике знает вас, сударь, спросите у него, прав ли я.

Медерик терялся в догадках, он ничего не мог понять. Было только ясно: история американца – искусная ловушка, и люди эти знали, что слова «Медонский лес… умерший» должны беспокоить его, Медерика. Следовательно, людям этим что-нибудь известно.

– Я не знаю, кто и что вы такое, – ответил он. – Тут есть какая-то непонятная для меня тайна; а скрыть стараются всегда что-нибудь недоброе. Потому я сочту за лучшее оставить без внимания все ваши хитросплетения и ловкие подходы. Вы говорите, что этот молодой человек меня знает; очень может быть, что это и правда, но я не имею с ним ничего общего.

– Ах, сударь! – с горечью вскричал Фрике. – А я считал вас таким добрым, великодушным… Я воображал, что вы не откажете нам в помощи, в содействии… Хорошо! Я скажу вам всю правду. Знайте же, что неделю тому назад я был в лесу во время известной вам дуэли. Я все знаю, я все видел. Приемный отец мой приютил раненого у себя и обвиняет меня в убийстве. Можете понять, что мне очень желательно доказать свою невинность.

– А я? Я ищу сюжет для драмы… – сказал себе Николь.

Искренность, звучавшая в словах юноши, поколебала недоверчивость журналиста.

– Вы все еще сомневаетесь, не верите… – продолжал Фрике. – Поедемте со мной в Кламар, и вы убедитесь, что я не лгу, что говорю истинную правду. Вам там покажут раненого.

Медерик уступил. По дороге Фрике рассказал ему все, что они сделали с Николем. Им оставалось только узнать имя противника раненого незнакомца; но Медерик не счел нужным назвать это имя. Чувство самосохранения подсказывало ему быть осторожным и не вмешиваться в это дело. В Кламар он ехал единственно из желания узнать поскорее судьбу человека, раненного Марсьяком, чтобы раз и навсегда покончить с этим беспокоившим его вопросом.