Всегда по четвергам (сборник) - Вячеслав Лейкин

И так далее до бесконечности.

«Зверинец»

Есть у Велемира Хлебникова большое стихотворение с таким названием. Не стихотворение даже, а целая поэма.

Я приведу здесь сокращенный вариант этой поэмы.

«О Сад, Сад!..

Где железо подобно отцу, напоминающему братьям, что они братья, и останавливающему кровопролитную схватку…

Где орлы сидят подобны вечности, означенной сегодняшним, еще лишенным вечера днем…

Где верблюд, чей высокий горб лишен всадника, знает разгадку буддизма и затаил ужимку Китая…

Где олень лишь испуг, цветущий широким камнем…

Где черный взор лебедя, который весь подобен зиме, а черно-желтый клюв – осенней рощице, – немного осторожен и недоверчив для него самого…

Где обезьяны разнообразно скалятся и выказывают разнообразные концы туловища и, кроме печальных и кротких, вечно раздражены присутствием человека…

Где медведи проворно влезают вверх и смотрят вниз, ожидая приказания сторожа…

Где грудь сокола напоминает перистые тучи перед грозой…

Где смешные рыбокрылы заботятся друг о друге с трогательностью старосветских помещиков Гоголя…

Сад, Сад, где взгляд зверя больше значит, чем груды прочтенных книг…

Сад…»

Я прочел ИМ эту поэму целиком и спрашиваю: – Понятно?

– Смотря что, – отвечают ОНИ.

И тогда я впадаю в незапланированный экстаз и долго и восторженно рассказываю о способах использования заранее разработанного литературного приема, задающего принцип построения метафорического ряда, позволяющего за притчевостью изложения видеть вполне осознаваемые реалии окружающей действительности, которая будучи использованной в качестве рабочего материала для создания предполагаемого произведения… Тут я останавливаюсь и спрашиваю: Что это вы на меня так странно смотрите?

– Интересно, – отвечают ОНИ.

– А понятно?

– А чего тут непонятного, – говорит один из НИХ. – Надо взять бумагу и написать свой собственный «Зверинец».

– Правильно, – говорю я. – А чего же мы тут время зря теряем?

– А вот это непонятно, – отвечают ОНИ.

– Ну вот и пишите тогда, – говорю я. – Только не обязательно «зверинец». Можно про цирк написать или про сумасшедший дом. Или про школу. Или про рынок. Или…

Но ОНИ уже давно строчили со страшной скоростью.

ИМ с самого начала все было понятно.

1. О, класс, класс,Где моя соседка Яна просиживает всю перемену подпартой в поисках ручки,А потом вылезает и найденной ручкой сдувает с меня алгебру;Где двоечник Юра по пол-урока простаивает у доски,Не в силах сообразить, почему дважды два – четыре;Где отличница Наташа сидит за партой с лицом отличницыИ рисует на клочках бумаги отличниц;Где торопливая Настя целый день торопится куда-то успеть,Чтобы узнать, зачем она туда спешила;Где задумчивый Саша говорит так тихо,Что на другом конце коридора приходится переспрашивать.Где общеизвестная Ия стоит у окна,как памятник неизвестной семикласснице,Вырубленный из глыбы известняка;Где Сережа и Слава на всех смотрят с презрением,А друг на друга с подозрением;И где наша учительница тщетно пытается выяснить,Сколько все это может продолжаться,И если этому есть предел, то почему он не наступает.

Марьяна Орлова, 13 лет

2. В оркестре, где есть инструмент,Черный, с тигриной пастью,Толстый, с тремя ногами,То воркующий, то гремящий,В оркестре, где есть инструментРояль;В оркестре, где есть инструмент,Скрипучий, как дверь в небеса,С пустыми, как небо, глазамиИ длинным, как жизнь, языком,В оркестре, где есть инструментСкрипка;В оркестре, где есть инструмент,Изогнутый, как улитка,Блестящий, как брошь и слеза,С голосом, как у слона,В оркестре, где есть инструментТруба;В оркестре, где есть инструментВсего на одной ноге,Его голос – глухой басок;И если задеть по немуПрутиком с волоском,То будет он долго вздыхать,В оркестре, где есть инструментВиолончель;В оркестре этомЕсть еще один инструмент,Который может стать скрипкой,Трубой и виолончелью,Роялем и барабаном,Он тоньше тоненькой флейты,Проворней смычка и легчеСамой высокой ноты,Главный среди инструментов –Палочка дирижера.

Аня Аврутина, 12 лет

3. О, четыреста сорок восьмая, о восьмая,о, сорок восьмая, о четыреста!Где Марьяна что-то рисует и пишет рьяноИ явно стыдится своей гениальности,Где Лиза раздраженно говорит по телефону: «Ну, мама!» –И кусает трубку, и откусывает ее насовсем, и швыряет в окно,И злобно ворчит, и лезет на стенку;Где Сева сосредоточенно смотрит на розетку,Как будто и вправду хочет засунуть туда два пальца и засветиться;Где Вера мрачно скрипит глазами и вращает зубамиИ вообще производит ужасное впечатление;Где Аня так тяжело вздыхает, что другая АняНе выдерживает и тоже вздыхает в ответ,И от их совместного вздоха всем становится плохо,И содрогаются стены, и со стен слетает портрет;Где Вова, ох, этот Вова, вечно уж этот Вова,которого, впрочем, здесь нет,Но это ничуть не мешает ему всем мешать;Где Вячеслав Абрамович ходит и бродит,и стулом скрипит, и хлопает дверью,И улыбается во всю четыреста сорок восьмую,восьмую, сорок восьмую, четыреста!

Сева Зельченко, 12 лет

Прошло лет пять. Или даже шесть. И я опять читал ИМ (уже, правда, другим, но все равно – ИМ) стихи Хлебникова и, в частности, этот самый «Зверинец».

И когда читал, подумал: а почему, собственно, ОНИ должны писать не про «Зверинец», а про что-то другое?

Пусть про «сад» пишут, ведь у каждого должен быть свой собственный «сад», свой «зверинец».

Так ИМ и предложил.

Так оно и получилось.

1. Сад,Где медведи стоят по обе стороны пустого стула,Где львы замечают мышей только внутри себя,Где слон учит обезьян грамоте, наказывая их хоботом,Где лемуры занимаются восточнымиединоборствами и ловлей насекомых,Где бараны упорно сидят в своих креслахи никакими палками их оттуда не изгнать,Где люди ходят между клеток и орут на всех, кроме лемуров,приговаривая: «Мой лемур меня защитит».

Аркаша Абрамов, 12 лет

2. Сад,Где фонтаны разбивают фонарный свет,Где львиные пасти поглощают желания,Где белые вороны уединяются в сторонеот черных соплеменниц,Где не нужно быть Пушкиным,чтобы тебя застрелили на дуэли,Где янтарь превращается обратно в смолу,а морские звезды научились менятьколичество своих концов;Сад,Где вовсе не нужно иметь отличительных знаков,чтобы оказаться оскорбленной,Где существуют люди, больше похожие на зверей,чем сами звери,Сад, где живете вы и я.

Полина Рапопорт, 13 лет

3. О, сад,Где шкура с бегемотов слезает слоями,Где медведя перекормили сахаром и он страдает диабетом,Где мохноногий сыч втайне от всехжрет подвальных мышей,А гепард соревнуется с «Москвичом» и ломает себе лапы;Сад,Где на деревьях весной распускаются почкии прочие внутренности,Где арбузы пахнут ацетоном,Где скворца поставили в угол за то,что он клюнул скворечник,Где корреспондент вечерней газетыныряет в цистерну с пивом,чтобы доказать, что пиво плохое,но вопрос остается открытым.

Дима Давыдов, 10 лет

4. Сад, сад, о, сад,Где звери, как птицы, а птицы как звери,Где каждый зверь, человек, цветок чувствует себя богом,Сад, где ответом на ласку будет оскорбление,а ответом на оскорбление – ласка,Сад, где кто-то не становится кем-то,даже не прикладывая к этому усилий,Где луна дружит с солнцем, а солнце не дружит ни с кем,Это место, где у каждого свой сад, сад, о, сад.

Полина Махлина, 12 лет

«Поэт и…»

Странное все-таки существо – Поэт. И невероятно сложное.

Это отнюдь не томный красавчик в белоснежной тоге, который, сидя под миртовым деревом, неторопливо бряцает на позолоченной лире, в то время как над ним жизнерадостно порхают полупрозрачные музы, а вокруг гоняет крыльями мух совершенно ручной Пегас.

На самом деле Поэт – это нервный, суетливый тип, измученный бдениями, видениями, неустройством личной жизни и безмятежной разнузданностью лирического героя.

Это самоуверенный господин, необъяснимым образом соединяющий в себе откровенность с неискренностью, простодушие с изощренностью, трепетность юнца с искушенностью старца.