Чудо-моргушник в Некитае - Александр Гейман

А вот в случае с аббатом Крюшоном все иначе - он своего врага отфуярил нематафорически. Да не то что неметафорически, а буквальнейшим образом, друзья мои! Собственночленно! И при этом - не производя интимного сочленения с последним. Храбрый аббат, можно сказать, блестяще применил методику св.Григория Петербургского (Распутина): тот изгонял блудного беса с помощью святага?. креста и своего?. члена*

___

* см. В.С.Пикуль. Нечистая сила.

- вот и наш аббат отфуярил Блудного Беса, сунул ему в харю распятие и потребовал:

- А ну, проклятый, кланяйся кресту Господа нашего, а не то!.. - и замахнулся на врага тем, чем его фуярил.

- Ага, ага!.. - торопливо отвечал тот и принялся кланяться, встав на колени и тараща на аббата насмерть перепуганные глаза. - Святой отец, вы бы так и сказали мне, что у вас телесный избыток, я думал - недостаток, а если...

- Ну, что, нечистый, - торжествующе оборвал его аббат и поставил ногу на голову коленопреклоненному нечестивцу, - что, скотоложник, будешь ещё блудить, вредя добрым христианам?

Бес начал юлить, обещая всяческое послушание. Он сулил отдать клад награбленного им добра, помощь в делах, исполнение желаний и так далее. Аббат слушал его с победной улыбкой на лице.

- Мне, как христианскому пастырю, помощь черта не требуется, произнес наконец Крюшон. - Ибо мне во всем помогут ангелы и апостолы Бога нашего. Но за твои козни и дерзости против св. креста я налагаю на тебя взыскание: ты должен вернуть мне мои откушенные яйца!

- А, так все-таки есть увечье!.. - вскинулся было Блудный Бес, но снова был треснут по башке членом аббата и сник.

Он торопливо поклялся исполнить повеление аббата.

- Как только эти ханорики принесут ваши яйца, я тотчас верну их вам, о светило моих очей, дорогой аббат.

И он несколько раз обмахнул себя крестом в доказательство истинности своих слов.

- А эти ханорики точно их разыщут? - усомнился аббат.

- Хоть с морского дна достанут! - заверил Бес. - У нас тут такая карма - все, что прикажу, всегда исполняется.

- Ага, - удовлетворенно проговорил аббат, а душа его меж встрепенулась, обнадежившись насчет яиц. "Господь взял, Господь и отдаст", - благочестиво подумал аббат.

Он велел Блудному Бесу собрать его сумку и пополнить её кое-какими кушаньями со стола шайки. Затем Бес с аббатом верхом на его плечах и с его сумкой понес аббата Крюшона почти до самой заставы у границы провинции. По велению аббата Блудный Бес всю дорогу пел псалмы и читал жития святых, отвлекаясь для того только, чтобы покормить аббата или напоить вином из кувшинов.

- Ну, лукавый, - сказал аббат у самой заставы, - ставь-ка сюда сумку и присядь, чтобы я слез. А теперь наклони голову, чтобы я мог лучше тебя благословить.

Бес покорно нагнул безобразную башку и тут аббат опять ка-ак треснул его членом промеж рог! Рогов, правда, у Блудного Беса не было метафорически промеж рогов хряснул его аббат. Но членом хряснул - отнюдь не метафорическим. И взвыл Бес тоже не в переносном смысле слова. Он опрометью кинулся прочь, зарекшись на будущее нападать на священников, не проверив у них предварительно член и яйца. А аббат перемолвился с караульными на заставе, показал предписание императора и на сильном рикше уже через час достиг дворца наместника провинции Неннам.

Почтительно сопровождаемый чиновником, аббат Крюшон прошел к наместнику. Бисмарк заканчивал какие-то наставления светловолосой девице огромного роста и богатырского телосложения.

- Яволь! - наконец громко выкрикнула девица и, молодецки щелкнув каблуками, замерла с руками по швам.

- Ваше превосходительство, - доложил подчиненный, - это аббат Крюшон с инспекцией от императора.

Лицо наместника вытянулось, но тут же он изобразил приветливую улыбку.

- Очень, очень рады, ваше преподобие, давно ждем! - забормотал он, целуя аббату руку (ту самую, которой аббат держал орудие возмездия, карая Блудного Беса). - Позвольте представиться - наместник провинции Неннам Бисмарк. А это, - Бисмарк показал подбородком в сторону девицы с глазами цвета стали, - это Лотта Бенкендорф, наш лучший экзекутор.

- Так-так-так, - протянул аббат, - вы что же - ввели у себя телесные наказания?

- Мы были вынуждены, - вздохнул Бисмарк, - нас одолевает преступность. Идите, Лотта.

Лотта топнула могучими ногами и строевым шагом вышла из кабинета. Наместник меж тем посмотрел бумаги аббата и прочел предписание императора. Его лицо вытянулось ещё больше - император предоставлял аббату полный карт-бланш.

- Значит, вы хотите вести в моей провинции проповедь добра и христианского всепрощения? - спросил Бисмарк. - Это зер гут.

Он побарабанил пальцами по столу.

- Сначала я хочу разобраться в причинах разгула преступности, - молвил аббат. - Император чрезвычайно встревожен.

Бисмарк снова побарабанил по столу.

- А нет ли у вас, аббат, - спросил он наконец, - какой-нибудь записки для меня от прусского посла барона фон Пфлюген-Пфланцена?

- Отчего же не быть, - отвечал аббат, подавая Бисмарку распечатанный конверт.

- Хм, - нахмурясь, указал наместник, - я вижу, печать нарушена. Следовательно, письмо вскрывали.

- А как же, - подтвердил аббат. - Четыре раза. Сначала читал я, потом император, потом обер-полицай, потом министр почты. Он-то и забыл заклеить.

Бисмарк хмыкнул и, не говоря более ни слова, приступил к чтению. Письмо, впрочем, было весьма коротким. Оно начиналось так: Берегитесь иезуита, дорогой фон Бисмарк! - А дальше шли отчаянные жалобы и ругательства и столь же отчаянные просьбы извести аббата если не с этого света, то хотя бы из Некитая. Всего этого, однако, Бисмарк не прочел аббат аккуратно замазал все эти ненужные кляузы.

- А что тут? - спросил, недоумевая, Бисмарк. - После первых слов все вымарано. Кто это сделал?

- Это сделал я, - объяснил аббат, приветливо улыбаясь. - Как духовный отец барона я не мог допустить, чтобы бумага, им писанная, печатлела неприличные для христианина выражения.

- А, вот как! - и Бисмарк отложил письмо в сторону. - Значит, фон Пфлюген под вашей, так сказать, духовной опекой... Как же он поживает?

- Очень хорошо, - заверил аббат. - Он делает большие успехи, укрепляя свое тело и дух. Барон осваивает систему упражнений господина Мюллера и теперь совершает естественные отправления исключительно стоя на голове.

- Стоя на голове! - наместник не мог скрыть удивления. - Не понимаю, как ему это удается. Я вот, к примеру, и сидя-то не всегда могу сделать это удовлетворительно... Но зачем же барону это понадобилось?

- Для него это вопрос национальной чести. Он хочет превзойти в гимнастике йогов другого посла, итальянца де Перастини.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});