Чудо-моргушник в Некитае - Александр Гейман

- Я предпочитаю наливку из нашего монастырского погреба, - отвечал аббат, однако угостился. Он не стал более расспрашивать о Гринблате-Верди, решив, однако, позже дать весточку де Перастини.

После обеда аббат позволил себе вздремнуть часика три для восстановления сил и, восстановив их, обрел окончательную решимость исполнить задуманное. Ближе к вечеру он имел с наместником Бисмарком новую беседу.

- Я хорошо обдумал то, что вы мне сообщили, дорогой сударь Бисмарк, сказал аббат, - и должен вам сообщить, что решительно выступаю против созданной вам палочной системы. Прощать, прощать надо, господин наместник, как нам это и завещал Господь наш!

Лицо Бисмарка вытянулось:

- Но, аббат, а что же все-таки вам не нравится?

- Как что! Во-первых, преступность у вас неуклонно растет, во-вторых, фелляция и куннилинг негативно отражаются на рождаемости, и в-третьих, главное, евангельская заповедь гласит: "не судите, да не судимы будете"! Господь наш подавал нам примеры человеколюбия, а вы что же? Сами не знаете, в чем вина человека, а уже готовы его казнить! Так что надлежит прекратить все экзекуции.

- Но я не могу вот так сразу взять и отменить все, - со злостью возразил Бисмарк. - Система запущена, установлены виновники, утверждена очередность их наказания, определены сроки и смены работы экзекуторов... Выгляните во двор - там целая толпа осужденных, и все они нетерпеливо ждут наказания!

- Хорошо, - незлобиво прервал аббат. - Раз вы так ставите вопрос, то вот мое решение. Я не могу допустить, чтобы тех, кто явился с повинной подвергли столь изощренной пытке. Я сам явлюсь на экзекуцию и претерплю все то, что назначено сегодня этим несчастным правонарушителям.

У Бисмарка глаза полезли на лоб:

- Но на сегодня назначено 28 фелляций! Вы уверены, дорогой аббат, что в силах столько раз раскаяться?

- Мне не в чем раскаиваться, сударь Бисмарк, - твердо отвечал Крюшон. - Мой долг христианина - пострадать за ближнего моего.

Немец пожал плечами, но про себя он слал благодарение Небу теперь-то, думал Бисмарк, аббат сам себя изведет до полусмерти или хуже!

Он вызвал Лотту:

- Фройляйн Лотта, - елейным голосом распорядился Бисмарк, - это наш инспектор аббат Крюшон. Он сам хочет подвергнуть себя наказанию вместо всех тех, кому на сегодня назначено. Передай Гретхен и Линде, чтобы они никого сегодня не пытали и были рядом в готовности сменить тебя в любую минуту.

- Яволь! - щелкнула каблуками Лотта.

На ухо ей наместник шепнул:

- Задайте-ка ему перцу, девчонки! Высосите ему все яйца, чтобы поганец сдох на месте!

- Яволь, - нежным шепотом отозвалась фройляйн Лотта и окинула добровольно-осужденного стальным взором Нибелунгов.

Аббат с Лоттой прошли в казнилище, то бишь пыточную камеру, где был табурет и постель, подушки на полу и умывальник.

- Ну, осужденный, приступим, - сурово велела Лотта. - Снять штаны и исподнее!

- Я не ношу исподнего и штанов, дочь моя, - кротко отвечал аббат.

Лотта растерялась - в инструкции о производстве фелляции подобная ситуация не предусматривалась. А аббат полез в заветный кармашек, достал оттуда бобину с намотанным членом, размотал её и протянул свой конец экзекуторше:

- На, дочь моя, казни меня! Умоляю тебя - не делай мне никакого снисхождения как духовному лицу - я хочу пострадать наравне с остальными несчастными.

- Это ваш? - переходя на "вы", спросила Лотта отчего-то шепотом.

Она почтительно взяла в руки конец аббата и приступила к пытке фелляцией. Аббат же молитвенно сложил руки на груди и, возведя очи горе, стал возносить молитву о спасении души жестокосердой экзекуторши Лотты:

- Боже праведный, прости ей прегрешения ея, ибо воистину не ведает, что творит! И остальные тоже. Аминь.

После этого аббат достал Библию и принялся вслух читать главу "Числа". Через полчаса экзекуторша Лотта Бенекнедорф оторвалась от производства пытки посредством фелляции и раздраженно попросила аббата читать про себя.

- Как тебе угодно, дочь моя, - кротко отвечал аббат.

Он снова сложил руки на груди и принялся творить молитву о спасении душ всех некитайцев, включая Лотту Бенекендорф. Еще через час Лотта прекратила экзекуцию, с ненавистью посмотрела на аббата Крюшона, освежила рот водой и гаркнула:

- Гретхен!

Вошла Гретхен, большеротая кареглазая шатенка невысокого роста.

- Приступай, - коротко распорядилась Лотта.

- Сколько раз он уже раскаялся?

- Он не хочет раскаиваться! - заорала валькирия - и в её голосе послышались панические нотки.

- Ну, это мы сейчас посмотрим, - самоуверенно отвечала Гретхен.

- Дочь моя, мне не в чем раскаиваться, - смиренно возразил аббат Крюшон. - Но исполняй, что тебе сказали, ибо ты подневольный человек.

Аббат полчаса читал Библию, а затем зевнул и попросил:

- Я немного вздремну, дочь моя, я устал с дороги, а ты казни меня - я хочу пострадать за всех в этой несчастной провинции.

Вскоре аббат начал всхрапывать, лежа на спине на кровати. Гретхен бросила конец аббата и со слезами выбежала из камеры.

- О-о-о! - рыдала она. - О-о-о!.. Какой позор - моя жертва заснула на фелляции!..

- Линда! - гаркнула Лотта.

Когда аббат проснулся, то обнаружил всех троих экзекуторов близ себя. Третья, которую он до того не видел, с ненавистью сверля аббата глазами, чмокала губами, пытаясь выжать из аббата хоть каплю раскаяния. Остальные с отвращением, злобой и изумлением разглядывали аббата.

- Вы все здесь, чада? Разве уже утро? - спросил Крюшон. - Ах, знали бы вы, какой дивный сон сейчас я видел! Будто бы я снова предстал пред очи Сен-Пьера, и мы с ним отправились в прогулку по райским места...

- Сейчас не утро, а два часа ночи! - злобно оборвала его Гретхен.

- А, то-то я проголодался! - произнес аббат. - Пусть мне принесут перекусить.

В глазах девиц забрезжила общая мысль.

- А что, если супчик поострее да жареные бараньи яйца с перцем... задумчиво проговорила Лотта.

Гретхен полетела отдать указания. Менее чем через полчаса принесли множество блюд. Аббат Крюшон с удовольствием похлебал острой похлебки и принялся за вторые блюда.

- Ах, как у вас вкусно готовят! - похвалил он. - Я должен пересмотреть свое мнение о немецкой кухне. А вы бы, доченьки, тоже перекусили, а то ведь устали, наверное...

Линда откинула конец аббата в сторону и забилась в злобных рыданиях:

- Нет, я так больше не могу-у-у...

- Она уткнулась в свои ладони, а аббат, бросив слово ободрения слабосильной экзекуторше, продолжил трапезу, делая кроткие наставления и стараясь поднять дух уставшей троице палачей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});