Розалина снимает сливки - Алексис Холл

нее.

Как и прежде, все начиналось довольно мило, не просто прикосновения губ к губам. Но так продолжалось недолго. Как только Розалина поняла, что она не в настроении быть милой. Она была в настроении добиваться. Брать. Жаждать. И Гарри был великолепен. Его губы жадно впивались в ее. А его тело твердым грузом повалило ее на кровать. И сила его в эти мгновения была освобождением. Даже приглашением, которое подталкивало ее сцепить руки и нетерпеливо изогнуть бедра.

– Думаю, – сказала Розалина, стягивая с него футболку, – мне нужно это снять. Прямо сейчас.

Гарри опустился на колени между ее ног – раскрасневшийся и взъерошенный. Его рот слегка покраснел от ее поцелуев.

– Точно?

– Да, точно. Еще и Анвите все расскажу.

– Знаю, что ты шутишь, но, пожалуйста, не надо. Мне будет стыдно.

Просунув ладони под подол его футболки, она провела ими вверх, ощущая рельеф пресса.

– Ты в курсе, что она говорит, что ты горячий красавчик, и я с ней очень даже согласна?

– Ну, у нее довольно хороший вкус. Сандж, похоже, отличный парень.

– И я рада, что мой вкус на парней явно улучшается.

– Не сглазь. Может, скоро меня бросишь.

Он стянул футболку, и Розалина на мгновение – ладно, на несколько мгновений – засмотрелась. У него был легкий загар, скорее летний уличный, а не от спрея или солярия, и он явно экономил целое состояние на абонементе в спортзал – его тело было рельефным, но не накачанным специально. На одной груди красовалась татуировка в виде крыла ангела, а на другой – слова Audere est Facere по изгибу ключицы (которые, как она подозревала, относились к футболу), темные чернила идеально контрастировали с гладкой кожей и крепкими мышцами. У Анвиты бы точно упала челюсть.

– Мне кажется, – сказала Розалина, – что я вряд ли тебя брошу.

Он засмеялся.

– Ты иногда бываешь очень поверхностной, друг. Ты меня сейчас очень объективировала.

– А может, будем объективировать друг друга вместе? – Розалина сняла блузку.

Глаза Гарри метнулись вниз, а затем снова вверх.

– Идет. Охренеть, ты в отличной форме. – Он притянул ее к себе для еще одного глубокого поцелуя. – А еще, – теперь он откровенно покраснел. Он нежно накрутил ее локон на палец, – ты очень красивая. Как принцесса.

– Принцесс-брюнеток очень мало.

– Есть Белль. А она – лучшая, разве нет?

– Согласна.

Она опустилась на кровать и притянула Гарри к себе. И снова поцелуи. Более жаркие и глубокие. Неровные от дыхания и случайных стонов, когда они двигались вместе. Под ее руками мышцы его спины вздымались и опадали, как волны, и она позволила себе просто наслаждаться им. Хотеть того, чего хотела. Мужчину, которым могла наслаждаться. От которого могла зависеть. И в которого могла впиться ногтями.

Он спустил бретельки бюстгальтера с ее плеч, мягко двигая губами по обнажившейся коже. От них она задрожала. От этих легких, неожиданных прикосновений, успокаивающих чувствительные места, где резинка натирала. Он медленно спускался, языком исследуя выступы ключиц, а поцелуями покрывал вершины ее грудей. Заведя руку ей за спину, он расстегнул лифчик с ловкостью, которая говорила о практике, и она выгнулась дугой, чтобы помочь ему освободить ее от лифчика. Он провел большими пальцами по соскам и взял груди в ладони, а затем опустил голову и снова ее поцеловал.

– Значит, такое не по тебе? – спросил он, снова поднимая голову через пару секунд.

Она застыла, мгновенно вернув самоконтроль.

– Нет, нет, все хорошо.

– Я надеялся не на просто «хорошо», друг.

– Ну, я о том, – отлично, теперь она еще и покраснела, – что все любят грудь.

– Да, и у тебя она классная. Но я бы хотел, чтобы ты получила больше удовольствия.

– Я и так его получаю.

Он улыбнулся и провел языком вверх по ее шее. Отчего ей мгновенно стало жарко и холодно до дрожи.

– Вот так получаешь.

– Да, но…

– Слушай, я все понимаю. Некоторые чики почти никак не возбуждаются, когда трогают их грудь. Ничего страшного. Все разные. Я вот не люблю, когда меня трогают за уши.

– Значит, мне нельзя в них дуть?

– Если хочешь, чтобы все прошло хорошо, нет. – Он укусил ее за плечо и начал целовать ключицы, пока она снова не начала извиваться и прижиматься к нему. – Хотя, раз уж мы начали, наверное, стоит спросить, как далеко ты хочешь зайти.

– Эм… Что?

– Ну, знаешь. Не хочу делать ничего такого, к чему ты не готова. И не хочу, чтобы ты осталась недовольна.

Почему-то Розалина не ожидала такой прямоты. Она всегда втайне подозревала, что в середине ее сексуальной жизни не хватает какого-то элемента. Когда она была подростком, она об этом и понятия не имела, но они с Лорен, да и с Томом тоже, распалялись настолько, что это было не важно. А потом, когда Амели стала достаточно взрослой, чтобы Розалина снова начала встречаться, все остальные казались настолько уверенными в том, что они делают, что у нее не хватало смелости не согласиться.

Гарри приподнялся на локте, глядя на нее с ошеломляющим сочетанием страсти и внимания.

– Все хорошо, друг? Мы можем остановиться, когда захочешь. Это не значит, что мне это не нравится. Просто хочу, чтобы тебе тоже нравилось.

– Мне еще как нравится, – поспешно ответила она. – Просто я не привыкла об этом говорить.

– Никто не привык, но, не знаю, это помогает. Типа, откуда я узнаю, что тебе нравится, если ты об этом не будешь говорить?

– Хорошо, но это… это… страшно.

– Да, но это ведь лучше, чем дерьмовый секс, да? – Он легонько водил рукою вверх и вниз по ее боку. – Не обязательно давать мне целый список. Просто, ну, говори мне. Рассказывай, если хочешь еще, или, наоборот, меньше, или если я захожу далеко или делаю недостаточно.

– Ладно, а чего хочешь ты? Нельзя ведь думать только обо мне.

– Друг, я же парень. Тут ничего сложного. Я, полураздетый, с девушкой, которая мне нравится и которая хочет быть со мной. Я заведен, как надо.

– Но это тоже никак не помогает, – возразила Розалина. – Если хочешь, чтобы я сказала о своих желаниях, расскажи мне о своих.

И снова этот изучающий, полный надежды, чуть неуверенный взгляд.

– Если ты не считаешь, что я пытаюсь на тебя давить, то я бы хотел просто продолжать. Выясни, что тебя заводит. Думаю, это мне поможет.

– Вот только у меня нет презервативов.

Он рассмеялся.

– Все нормально.

– Ничего тут нормального нет. Я забеременела, когда думала, что все будет нормально.

– Я не это имел в виду. Я просто говорю, что