Розалина снимает сливки - Алексис Холл

что мне нравится, когда это нравится другим. И мне особенно нравится, когда это нравится тебе, потому что ты мне нравишься.

– Ну, – ответила она ему, – мне очень, очень понравилось.

Он забрался на кровать и лег рядом, а она повернулась, чтобы поцеловать его, пробуя себя на его губах, что вызвало странное, собственническое возбуждение.

– Скажи когда, и повторим еще раз.

– А что насчет тебя?

– На это у нас много времени.

– Нет, – она перекатилась на бок к нему лицом, – но я хочу.

Взяв ее запястье, он провел ее руку между их телами, к самой… эрекции. Она слегка неуверенно взялась за него. Вот в чем проблема с мужчинами: никогда не знаешь, делаешь ли ты слишком много или слишком мало, надо ли передавать эстафету или пытаться достать кетчуп из бутылки.

– Чуть сильнее, – побормотал он, накрывая ее руку своей. – Да, вот так. Так хорошо.

Ее удивило, насколько интимно это было – его член и их руки, кожа на коже, и как он помогал ей узнать, что ему нравится. И как они лежали, лицом друг к другу, и она видела, как он реагировал на ее прикосновения: странное ранимое трепетание его ресниц, изгибы его губ, когда он задыхался, стонал или бормотал ее имя, напряженность его бровей в этой странной интенсивности удовольствия и боли, когда она доводила его до грани. Ее до сих пор смущало то, с какой готовностью Гарри показывал ей себя и отдавался ей, и это заставляло ее хотеть того же. Отбросить все, кем, по ее мнению, она когда-то должна была стать, и построить что-то другое, настоящее, для себя. Вместе с ним.

Вместе со всеми, кого она любит.

Осень

Вторник

– Не держи ее так, – закричала Анвита. – Она – королева Франции.

Розалина поспешно отступила от торта «Мария-Антуанетта», который в данный момент занимал больше места в ее прихожей, чем имело право любое кондитерское изделие.

– Прости, но ей придется как-то обойти угол.

– Я сейчас ее уроню. Серьезно, уроню.

Это был Санджей откуда-то с другой стороны многоярусного шедевра Анвиты.

– Если ты ее уронишь, – сказала ему Анвита, – я уйду от тебя к Рики.

– А у меня есть право голоса? – Раздался голос Рики из передней комнаты. – Потому что я вообще-то кое с кем встречаюсь.

– Так надо было привести его, ее или их с собой.

Лорен. Естественно.

Рики издал виноватый звук девятнадцатилетки.

– Мы пока не на стадии «Приходи смотреть на меня по телевизору с кучей незнакомцев, с которыми я познакомился в телевизоре».

– А что, есть такая стадия? – спросила Розалина.

– Есть, когда ты был на ТВ.

– Ребята, – голос Санджея резко поднялся, – «Мария-Антуанетта» в откровенной опасности.

– Все в порядке. – Терри вышел из гостиной в коридор, который уже с трудом вмещал гостей и, конечно, не мог справиться еще и с появлением качка ростом под метр девяносто. – Я держу.

Немедленный хор «Терри, не надо» успел сказать только «Терри, не…», прежде чем Терри взялся за торт. К его чести, ему удалось донести «Марию-Антуанетту» до кофейного столика, прежде чем он наступил на деталь «Лего» Амели, подпрыгнул от боли и сбросил ее на колени Рики.

На мгновение воцарилась благоговейная тишина в связи со второй кончиной «Марии-Антуанетты».

С кухни позвал Гарри:

– Случилось то, что я думаю?

– Зависит от того, – сказала Амели, которая сидела на полу вместе с Эллисон и строила акулу из того, что осталось от «Лего», – что ты думаешь. Если ты думаешь, что с потолка спустилась большая медуза и всех ужалила, то нет. Но если думаешь, что Терри разбросал огромный торт по всему дому, то да.

Гарри застонал.

– Терри, ты полный идиот.

– Я пытался помочь, – защищался Терри, умудряясь выглядеть искренне обиженным. – Ничего. Я…

– Нет! – крикнули все.

– Сейчас я принесу салфетки, – сказала Розалина. – Я уверена, что мы сможем спасти большую часть. Рики, ты не против секунду постоять на месте?

Рики моргнул.

– У меня на коленях торт размером с маленького лабрадора. Как думаешь, куда я могу уйти?

Через десять минут Рики по большей части избавили от макарун, и все уплетали то, что осталось от «Марии Антуанетты».

– А знаете, – сказала Анвита, задумчиво жуя, – мне кажется, он получился лучше, чем на шоу.

На лице Терри появилось совершенно незаслуженное выражение торжества.

– Видишь, вкус нормальный. Я его не испортил.

– Дружище. – Гарри появился с золотисто-коричневым слоеным пирогом, который очень аккуратно поставил на стол, уже слегка переполненный выпечкой. – Я бы сказал тебе завязывать, пока ты не начал, но ты уже все сделал.

– Твой пирог выглядит великолепно, Гарри, – отозвалась Эллисон с безупречным социальным изяществом, возможно, единственного настоящего взрослого человека в комнате.

Он немножко покраснел.

– Спасибо. Он из шпината и феты, всем хватит.

– Не стоило, – сказал Санджей. – Даже если половина его окажется на полу, торта Анвиты хватит на несколько дней.

– Ничего, приятель. Я пытаюсь научиться готовить вегетарианские блюда, но старик жалуется, если пытаешься его ими кормить. Говорит: «Это не пирог, это салат в корочке».

Соскочив с колен Санджея, Анвита покрутилась вокруг безупречного пирога Гарри.

– Хороший цвет, – промурлыкала она, пародируя Марианну Вулверкот. – Удивительно изысканно, учитывая, какой ты накачанный кексик.

– Знаешь, – заметил Санджей, – хорошо, что я уверен в своей мужественности, иначе бы уже начал опасаться того, как часто ты называешь других мужчин накачанными кексиками.

– А тебе это не льстит? – спросила Анвита. – Что я выбрала тебя и только тебя из всего широкого ассортимента накачанных кексиков, которых постоянно вижу вокруг себя?

Лорен откупорила бутылку красного и налила себе лоренову норму.

– Это очень разумная позиция для гетеро.

– Да. – Анвита решительно кивнула. – Разумность – это абсолютно точно про меня.

Эллисон ненадолго отвлеклась от разговора с Амели об акуле из «Лего».

– Пожалуйста, не поощряй мою жену. И, Лорен, дорогая, перестань противопоставлять себя натуралам.

Смахнув с экрана безе, Рики проверил свой телефон.

– Ребят, шоу начинается.

На часть аванса, полученного за свою первую книгу рецептов, Розалина пошла наперекор многолетнему воспитанию в среднем классе и купила большой телевизор. Инвестиция, которая неоднозначно окупилась, позволив Амели смотреть на рыбок в высоком разрешении. Вытащив пульт из привычного укрытия за диванными подушками, она включила iPlayer, пока Гарри приглушал свет. Ее гости, которые все еще не совсем помещались в гостиной, старались, как могли, найти свободные места. Терри по своей идиотской натуре занял единственное кресло, но Лорен, которая терпеть не могла, когда ее обходили идиоты, устроилась